Служанка Драконова. Книга 1 (СИ) - Алая Лира - Страница 18

На этом мой ум закончился, потому что я решила влезть в окно. Считалось, что окна защищены от внешней угрозы. Но имея определенные магические приспособления, вовремя одолженные в сокровищнице дракона, можно было открыть их без проблем. Что я и сделала. Как я лезла – описывать не буду. Пригодился весь арсенал, что я взяла с собой: от веревки до случайно попавшегося под руку крюка. Не зря, ой не зря не беспокоились преподаватели об окнах! Стены были едва ли не гладкими, и мне потребовалась вся моя сноровка, чтобы не полететь вниз.

Окно в спальню Орсена было небольшим. Я, в принципе, тоже. Именно поэтому мне удалось влезть бесшумно. Ага, стол, стул, книги. Явно попала в кабинет, значит, где-то должна быть спальня. И тут я услышала стон. Как мне тогда показалось – полный муки и страданий. Не давая себе время на раздумья, я ворвалась прямо в спальню Орсена. И…

Знаете, в жизни у драконов существует всего три чрезмерно интимные вещи, которые заставляют их краснеть. Если хоть что-то увидит посторонний, то все. Для постороннего все. Его либо убьют, либо сотрут память, либо запугают до смерти.

Первая вещь – это детские воспоминания. Драконы, знаете ли, чрезмерно болезненно относятся к тому, что когда-то они кушали с ложки, не могли стоять на двух ногах, а в качестве туалета использовали свои штанишки. Родители-драконы чрезмерно сентиментальны, поэтому хранят всякие такие штуки в специальных магических приспособлениях. Но упаси драконий боже, если кто-то увидит эти записи про детство!

Вторая – это всякие интимные штучки. Поцелуй с избранницей на людях? Да этот дракон будет считаться самым извращенным на свете! Хотя в спальне он может применять знание всей драконьей камасутры. Если вы думаете, что эта книга размером с человеческую, то глубоко заблуждаетесь. Раньше она была разделена на одиннадцать томов, но потом объединили в один, потому что никто, кроме драконов, ее не использовал – поднять не мог. Конечно, там такие штуки выписывались, что человеческое тело просто не способно на такое! Зато драконы считались самыми искусными любовниками.

А третье… Третье – это отношения с золотом. Да, да, именно отношения! Для драконов золото – нечто особенное. Как говорила мне Гвен на одной из лекций:

– Любовь к золоту – пережиток прошлого, когда у драконов практически не было разума. Драконы вспоминают об этом со стыдом, но отказаться от этой любви полностью они не могут.

Я тогда очень удивилась, потому что Сильвия никогда не проявляла интереса к золоту. Но оказалось, что где-то в родословной госпожи была то ли эльфийка, то ли химера, а они, как известно, не особо любят золото. Это вполне уравновесило драконью тягу к блестящему.

Потому сейчас, несмотря на то, что всю жизнь провела в особняке с драконами, я впервые лицезрела картину любви к золоту.

Орсен, развалившись на куче золота, урчал, время от времени постанывая. Урчал как огромный кот. Самое интересное было то, что находился он в полуформе: длинный хвост бил по золотым монетам, заставляя их позвякивать, а чешуйки на лице не увидел бы разве что слепой. Когда его золотистые глаза с вытянутым зрачком остановились на мне, то время замерло. Урчание явно застряло у него где-то в горле, а вытянутым стало уже лицо.

– О-о-о! Драконий боже, драконий божечка, о-о-о! – Я в ужасе прикрыла лицо руками, чтобы Орсен не догадался, что я все увидела. – Я ничего не видела, драконий боже, драконий божечка! Совсем-совсем ничего!

То, что я увидела все: груду золота в спальне вместо кровати и хоть каких принадлежностей, Орсена, который перетек в боевую форму, его урчание, которое никто не должен слышать, кроме возлюбленной, – это было ошибка. Огромная, огромная ошибка. Меня сейчас либо убьют, либо смертельно проклянут.

– Что ты тут делаешь?! – Голос был похож на рык.

– Драконий б-б-боже-е-е, – простонала я, зажмуривая глаза как можно сильнее.

– Какой, к черту, драконий боже? Какого черта ты делаешь в моей спальне? Ты что, из этих, как их?.. Драконофилок, которые пробираются в спальни к драконам и рисуют портреты? Или тоже пришла за ребеночком?

– Ы-ы-ы, – провыла я, закрывая глаза ладонями для надежности.

– Да что «ы»?!

– У-у-у, – я присела на корточки и постаралась казаться как можно меньше. Меня убьют. Меня точно убьют. Ни один дракон подобного позора не переживет. Да заняться любовью на центральной площади в полдень было бы приличнее, чем то, что я увидела.

– Да открой ты глаза!

Я и открыла. Орсен, конечно, вернулся в полностью человеческую форму, но как-то абсолютно забыл о том, что обнажен.

– У-у-у…

– Да не вой ты! Что, неужели голых мужчин ни разу не видела?!

Я отчаянно замотала головой, но пальчики на ладошках чуть раздвинула. На всякий случай. Вдруг Орсен меня убивать соберется, а я тут совсем беззащитная.

Орсен закатил глаза, подошел, заставил подняться и оторвал мои же ладони от моих глаз:

– Ты что тут делаешь, а?!

Знаете, что обычно происходит, когда стараешься на что-то не смотреть? Правильно, ты на это смотришь. Знаете, на что приличная девушка старается не смотреть в первую очередь, если перед ней обнаженный мужчина? Да-да, на вот это самое. Мужское достоинство. Физиологическую особенность противоположного пола.

Орсен едва не подавился от возмущения, отскочил от меня и смущенно попытался прикрыться руками. Я отвела глаза и пробормотала:

– Ты этот дрын ладошками не прикроешь.

– Это не дрын! – возмутился Орсен.

– Хобот? – задумчиво пробормотала я. – Драконий хвост?

– Так. Выйди. И подожди в коридоре, – вздохнул Орсен.

Я вышла, все еще находясь немного в ступоре. Где у Орсена тут коридор – ну кто ж его знает. И встала лицом к стене: на всякий случай. Хватит с меня потрясений! То дракон с золотом, то в полуформе, то обнаженный, то с дрыно-хобото-хвостом. Бр-р-р! Я обнаженным хочу видеть только своего мужа или любовника, а не всяких сторонних драконов, какими бы красавчиками они ни были.

– Можешь зайти в кабинет.

Должно быть, это та комната, через которую я сюда проникла. Кабинет так кабинет, там только бумаги будут, а не всякие… хоботы.

А скорость у Орсена приличная: оделся, причесался и даже успел согнать с лица возмущенно-смущенное выражение. А еще величественно уселся за кресло перед столом. Да уж, пафоса у дракона не отнять, что не скажи.

– Ну так что? Что ты тут делаешь? Ради какого драконьего пойла ты пробралась в мою спальню?

Орсен все еще был зол, но почему-то не стремился разорвать меня на кусочки и выкинуть остатки куда-нибудь подальше. Возможно, я была такой мелкой, что проще было выкидывать целиком? Поэтому я сделала только одно: достала сложенный рисунок госпожи и положила его на стол. Будь что будет, пусть лучше сразу поймет, что у меня достойный повод потревожить его.

– Это что? Все же рисовальщи… Дракон нас всех раздери! – рявкнул Орсен. – Запретная магия. Откуда это у тебя?

– Случайно обнаружила у одного из студентов. Я забрала рисунки до того, как кто-то понял, что они значат. Как дракона хочу предупредить. Вероятность, что где-то в академии балуются запретной магией, – очень высока. Поэтому, если есть возможность, не задерживайся здесь. Для драконов это слишком опасно. Я и зашла к тебе, потому что подумала, что что-то случилось.

– Вошла? Через стену? – Орсен подозрительно приподнял бровь.

– Через окно. – Я была сама лаконичность.

– Ты что, летаешь? Я в тебе магии не чувствую.

– Не летаю. Карабкаюсь.

Орсен встал со стула, подошел к окну. Открыл окно, выглянул немного. Перегнулся. О, знаю, что он увидел: гладкую, как стекло, стену.

– Карабкаешься?

– Да. У меня много талантов.

– И все же… Кто автор этого магического рисунка? Он идеален. Сила, баланс, отрисовка – работа мастера, не иначе. – Орсен очень внимательно рассматривал листок, только что лупу не взял. Хотя, с драконьим-то зрением, зачем она ему?