Князь Голицын (СИ) - Лифановский Дмитрий - Страница 23

Все как то побледнели. А матушка и вахмистр даже креститься начали.

- Петенька, как же так-то, живого человека и молнией жечь, — загомонила матушка.

- Уж лучше я спалю одну беспринципную сволочь, чем потом буду смотреть, как из-за нее сотни и тысячи людей уничтожать и мучить будут. А ведь там будут старики, женщины и дети. Целые поселения опустеть могут. Это чума. А с чумой бороться именно так возможно. Выжигать! Беспощадно! А выход один. Люди должны понимать, кто их ведет, куда, и какова конечная цель. Крестьяне наши темные в основной массе своей, на подъем тяжелые, им работать надо, землю пахать, хлеб родить. Потому и не получилось ничего у революционеров с их "хождением в народ". Далеки они от того народа нашего, не знают его, не понимают. Однако умный подлец все же может много бед натворить. И пойдут по деревням карательные команды пороть и вешать. Кровь польется, люди озлобятся, власти виня, а подлец уже в Петербурге к тому времени будет радостно ручонки свои потирать. И ладно если этот подлец не обученный и не прикормленный банкирами с запада или Туманного Альбиона. А так сопляк восторженный, о подвигах и геройствах мечтающий. И здесь и сейчас желающий всю Россию осчастливить. Но не понимающий, что только боль, слезы, горе и проклятья так можно породить. Его быстро поймают и разберутся. А если это враг? Враг народа нашего и нас? Обученный и деньгами обеспеченный. Этот ведь если дело хорошо сделал и много крови пустил, в этом случае сидеть не будет. Он сразу за границу сбежит, что бы виселицы избежать. Потому и просил вас матушка начать обучение детей на нашей земле. Пока с метрической системы. Дальше, если все нормально пойдет переведем на полноценное начальное образование всех наших людей. И детей и взрослых. И нет, вмешиваться в устройство и управление Российской Империи я не собираюсь. Даже считаясь Романовым по крови. Пусть и ублюдком.

- Но как же так, Ваше сиятельство? - заговорил вахмистр.

Поглядев на растерянного унтера я не выдержал и рассмеялся:

- Вахмистр, наверное на наших землях вы единственный кто не знает об этом. У нас уже каждая ворона, на каждой ветке устала рассказывать об этом секрете. Не расстраивайтесь, мы и сами только вчера узнали, что о нас знает вся округа. А ведь думали что тайна скрыта глубоко, и никто до нее не докопается. Или вас коробит слово ублюдок? Ну да, как же, благословленный ублюдок, страшно звучит, — я снова рассмеялся, — Законы они ведь не с неба упали и не для красного словца пишутся. Особенно законы о престолонаследии. И в этих законах ясно указано, что незаконнорожденных у правящей фамилии быть не может. Написан такой закон для того, чтобы исключить смуту и гражданскую войну. А наша Империя огромна по территориям, многонациональная и многоконфессиональная. Если рванет у нас, весь мир тряхнет, тем более с развитием технического прогресса. Так что здесь только два выбора. Либо ублюдок, но Романов. Либо князь, но Голицын со всеми вытекающими. Вахмистр, как думаете какой я выбор сделал?

- Князь Голицын, Ваше сиятельство, — не задумываясь ответил он, — Но вы ведь Романов по крови! Что с этим делать?

- А ничего не делать, — махнул рукой я,- Ну Романов и что? Это ведь жить не мешает. Ну вот и будем жить дальше.

- Но ведь царствующая фамилия может вас в свою семью захотеть принять! - запротестовал Вахмистр.

- Не может, — жестко пресек я всякие крамольные домыслы,- По государственным и церковным законам, я рожден вне брака. Никто эти законы переписывать не будет, что благо для меня. Да и если честно не хотелось бы этого. Я ведь сопротивляться буду такому делу. Как уже говорил вплоть до побега в Сибирь. Я Князь Голицын, а Романовы просто мои родственники по крови. Они царствующая фамилия, мы князья без княжества, пока что. Это ведь дело поправимое, княжество всегда себе найти можно. Было бы желание. Вот для будущего княжества мы и будем обучать людей. Для себя учить будем. А нам их много надо, очень много. Но за двадцать лет подготовим и для себя, и для Российской Империи. А коли не понадобятся они Российской Империи так к себе всех заберем. Нам ведь в нашем княжестве смута и революции не нужны. Нам развитие надобно. Пока княжество будет развиваться, ему не до смуты будет.

- А знаешь, Петр, — вдруг заговорил внимательно слушавший нас дядька, — ты ведь ошибаешься.

- И в чем?

- Высочайшей фамилией может быть принято решение о женитьбе, — ответил он, — И тогда ты автоматически станешь Романовым.

- Мезальянс! - отрубил я, — Во первых Алексей Александрович может и не захотеть. Во вторых матушка может и отказать, уж неволить то ее точно никто не будет, — я ненавязчиво показал руку одетую в перчатку с молниями. - В третьих, вернее, это надо ставить, во-первых, Александр Второй может отказать в браке. Как я уже сказал, брак-то не равный будет. И законы не просто так писаны. И в четвертых. Я то тоже сопротивляться буду. Так что самое малое, что возможно в этой ситуации это приставка Романов, но никак не полноценная фамилия. Да и не в фамилии дело. Мне очень не хочется получить звание Великий Князь. Уж очень много ограничений там для меня, а я погулять еще хочу. Вот этому я буду упорно сопротивляться. И никто меня не заставит. Понимаешь я всего хочу добиться сам. И поверь мне добьюсь. Внук я Петра Великого, или не внук?!

- Ох, Петенька, — горестно вздохнула матушка, — Как же рано ты повзрослел. Ты ведь детства лишен.

- Детство? Взрослый в двенадцатилетнем возрасте, не имеющий опыта и поддержки? - на лице сама собой образовалась саркастическая усмешка, — Матушка, меня ведь вообще быть не должно. Вспомните. Я ведь случайно на свет появился. Меня не было! Да я родился. Да меня окрестили и зарегистрировали как Князя Голицына. Но в то же время меня не было, никто не знал обо мне, хоть мы и не скрывались. Самое большее что меня ждало прожить короткую и незаметную жизнь. Хотя нет, теням на ярком солнце не место. Я взбрыкнул. И меня за это наказали, но и позволили жить на свету. Ярко жить. Я опять взбрыкнул. И что же? Пока что мне позволено жить так как я считаю нужным и правильным, без поводка. И поверьте я это ценю, и буду защищать свое право. И ваше право на счастливую жизнь. Так что в истории моей жизни детство не предусмотрено. Но кто сказал что отсутствуют радость, праздник и веселье? Этого никто не отменял. А значит они будут. Да и почему вы считаете что я не могу по хулиганить под настроение? Очень даже могу. Не расстраивайтесь, все у нас будет хорошо. Вот поверьте, и у ворот нашего имения перевернется телега с шампанским, — рассмеялся я. Меня поддержал дружный смех вахмистра и дядьки. Правда матушка сидела расстроенная и пунцовая. Здесь лучше не вмешиваться. Не каждая мать будет рада тому, что дитя малолетнее узнает такую правду о себе. Я лишь кинул матрицу на легкое спокойствие и философское отношение к произошедшему. Все легче ей будет.

На подъезде к Калуге нас встретил казачий разъезд в сопровождении полицейского, или жандармского чиновника. Тут не совсем понятно для меня было, но явного высокого чина.

- Здравствуйте, Елизавета Петровна, — поздоровался он, с любопытством косясь на меня, — Вас ждем. Я удивленно посмотрел на матушку и чиновника. Даже привстал с коляски. - Ох, простите, Ваше сиятельство, — продолжил он спокойно и как-то обыденно, — Позвольте представиться. Николай Эрнестович Мантейфель. С этого года состою на должности помощника Калужского уездного исправника. Мне вас сопровождать по Калуге сегодня надобно будет. Пока все дела не сделаете и обратно в имение не вернетесь.

А чин то достаточно высокий для Калуги, и вдруг в сопровождение приставлен. И я на всякий случай кинул на него матрицу доверительного общения. У исправника должно сложиться мнение, что он сам принял решение о такой форме общения. Зачем идти на обострение, если можно мирно общаться. Скоро я так в матрицах натренируюсь, что на автомате, не задумываясь раскидывать их буду. Я рассмеялся. А исправник посмотрел на меня недоуменно. - Простите Николай Эрнестович. Ваша фраза звучит двусмысленно, как будто вы нас из Калуги побыстрее в имение спровадить стараетесь.