Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 43

— Нежить, нежити — рознь. Я вот — тоже нежить, но не нечисть. Нечисть — это не чистый, а значит не светлый, то есть какой?

— Тёмный? Логично! — восхитился Санька.

— Логи-и-ично, — передразнил Леший. — Дурья твоя башка.

— Почему дурья? — обиделся князь.

— Да, потому, дурья, что вроде бы делаешь всё правильно, но через… Словно не сам, не своим умом. Не благодаря своему уму, а вопреки.

— Чёй-то?

— Той-то! Ты сколько своим светом людей одарил? Своим светом, разумом и силой, в конце концов. В Ростове и нет никого не одарённого тобой. Ты про оборотней своих и кикиморок подумал, что смогут противостоять нечисти иноземной если укрепить их светом твоим, а про народ русский почему-то нет. А ведь в нём сила не мерянная, токма разбудить ту силу надо. И ведь ты уже её разбудил, а сам того не знаешь! Вот от того и дурья у тебя башка. Дурню дадена.

Саньку словно озарило. Вот ведь, действительно, — голова два уха! Свет ему некуда девать! Просвещать надо! Просвещать! Ученье, как говорится, — свет!

— Мохы-ы-ыч… Спасибо тебе!

Санька полностью перешёл в тонкий мир и обнял Лешего там. Леший не ожидал такого и перепугался.

— Ты это чтой-то? Ты это, как это?

Тонкий мир — есть субстанция эфирная и трогать эфирные сущности можно, а вот хватать, то есть ограничивать их подвижность, ну никак нельзя. В смысле, не может так делать никто из нежити. А вот Санька научился. Сначала он научился перетаскивать по тонкому миру предметы и людей, потом кикиморок. Но, вообще-то, они сами перемещались. Санька только подпитывал их своей силой. Потом уже своевольничал и перетаскивал нежить вопреки их воли. Как например, того волколака, что прятался в схроне под камнем. Не хотел он перемещаться, не хотел. Боялся.

— Да, не боись, Мох Мохыч. Моряк зверушку не обидит, — засмеялся Александр, обнимая Лешего за виртуальные плечи.

— Кто зверушка?! Я зверушка?! Сам ты… Отпусти! Сдавил, паршивец!

Александр отпустил.

— Никогда не видел, чтобы сущности в этом мире могли так… Я же говорю. Сила есть — ума не надо?! Ты просто не представляешь, как это, понимать, что тебя кто-то душит. В материальном мире, мы ещё можем схватить друг друга, бросить чем-то. Шишкой, например, или веткой. Мы часто русалкам или кикиморам пакостим. Одни реками лес губят, другие болотами. А в эфирном мире мы духи.

Леший посмотрел на Саньку пристально.

— А ты значит, не только в материальном мире силой можешь пользоваться, но и в эфирном материей. А я-то думаю, что это ты в этом мире такой плотный, как в том. Силён, брат.

Леший задумался.

— Тогда, вот, что я тебе скажу. Ты тогда и с нечистью можешь в эфиром мире сражаться. Они тебе ничего сделать не в состоянии, а ты — запросто.

Александр саркастически хмыкнул. К сожалению князь, кроме как хватать духов, ничего другого сделать с ними в виртуальном мире не мог. Но ничего он Лешему про это не сказал. И не потому, что опасался. Просто, а вдруг когда-нибудь получится, а он сказал, что не может. Доказывай тогда, что не соврал. А Леший, нежить обидчивая.

— И ещё… Напугал ты меня… Ажно забыл, про главное… Иди уж отсюда. Не тревожь ты меня!

Александр вернулся в своё тело, стоящее по-прежнему, у правого борта возле бушприта.

— Ты, князь, забыл про русских тишайших старцев. Вот в ком сила, равная твоей.

— Я не забыл. Сейчас думаю о них.

— Сейча-а-ас, — передразнил Леший. — Раньше думать надо было.

— Да, ладно тебе. Что сейчас-то делать? В ноосфере они совсем не отличаются от обычных людей. Общался я с одним монахом, которого Максим Грек называл исихастом. Так он до сих пор в лесу в норе живёт и особым светом не блещет.

— Да потому, что они пропускают свет сквозь себя, оставляя лишь чуть-чуть. Боятся они уподобиться богу, да и некому им свет раздавать, ибо отшельники они. Мало кто из них лечить людей начинает. Только когда свыше придёт указ: «Лечи!», лечат молитвой и солнцем. И то… Язвами покрываются от избытка света, болеть начинают от жара внутреннего. Редко кому из них, удаётся научиться управлять светом. Я не знаю таких. Кроме тебя, конечно… Но ты, — вообще не знамо кто. И как ты ещё жив с такой силищей, уму непостижимо.

— Так и что? Как их найти?

— Как-как…

Леший, материально не проявляясь на борту корабля, висел перед Санькой важный и горделивый.

— Всех, что от Балтики до Уральских гор нашёл. Всех леших опросил. Вымотался, сил нет.

— Так, я тебе дам…

— Не перебивай, — оборвал царя Леший.

— Поговорили они со старцами и про напасть рассказали. Думают старцы, чем и как помочь смогут.

— И долго думать будут?

— То мне не ведомо. Кто я такой? Зверушка лесная…

Леший демонстративно отвернулся. Санька снова нырнул в тонкий мир и легонько погладил лесного духа, мягко касаясь его энергетических волосков. Тот вздрогнул, но не отшатнулся и не испугался. Санька едва касался своим полем Лешего и почувствовал, как тот размяк. Его аура посветлела и слегка размазалась на границах слоёв.

— Вот, шельмец! Научился же! Вот так ты и в душу залазишь.

— Так в душу я проникаю только по согласию, Мохыч. Только по согласию.

Леший заволновался.

— Ты это о чём, шельмец? По какому согласию? Я согласия не давал.

— К мужикам я «так» в душу не лезу, — рассмеялся Санька, — токма к бабам.

— Изыди, охальник, — встрепенулся Леший.

— Ха-ха, — продолжил веселиться Санька. — Ты не так меня понял, Мохыч. Я говорю про то, что бабу, чтобы успокоить, не просто уговорить. И даже, порой, когда её погладишь по шёрстке не успокаивается. Тогда надо пробраться к ней в душу.

— Ой! Ну тебя! Баб ещё каких-то приплёл. Тут с ним о серьёзном…

— Спасибо, Мох Мохыч. Я, кстати, тебе мармеладу припас. Хочешь?

— Мармеладу? — вроде, как удивился Леший, хотя явно, когда шёл, точно рассчитывал на мармелад. — Кто же откажется от твоего мармелада?

— Из каюты заберёшь? На моей кровати коробка лежит.

— Ну, если только на кровати… Ты знаешь, я по сундукам лазить привычки не имею. Но, что дадено, то дадено. Прощевай. О том, что придумали старцы, сообщу.

[1] Номенклатура дел — систематизированный перечень наименований дел, которые образуются в делопроизводстве предприятия, и является основой для составления описей дел постоянного и временного (свыше 10 лет) хранения и основным учетным документом в делопроизводстве.

[2] Метаданные — информация о другой информации.

[3] Анемометр — прибор, измеряющий силу ветра.

Александр, после разговора с Лешим немного успокоился. Он знал, что британцы решили выждать и сначала «настропалить» на Усть-Лугу и Новгород шведов. Однако король Швеции Густав Ваза войну с Россией отложил. Его сейчас больше интересовала Ливония. Ливония, впрочем, интересовала и Датского короля Кристиана Третьего. А так как Александр Васильевич категорично заявил, что военным путём «исконорусские» территории возвращать не будет, а будет брать только «арендную плату», то северяне со слюнями на устах смотрели не на Ливонию на янтарные берега Польши.

Причём и в этой истории Ливонский орден «отдался» Польскому королю, вступив с ним в унию. Санька даже не думал о том, чтобы как-то повлиять на ход истории. Он, как только стал царём, решил сразу, что не его ума эти дела. Ему нужно было сохранить то, что было нажито непосильным трудом предков. На севере это Усть-Луга и Новгород, на севере — Архангельск, на востоке Казань.

Для обеспечения безопасности Казани, следовало разобраться с Крымчанами и Османской Империей, чем и занимался сейчас Александр Васильевич. Своими силами с султаном Сулейманом он тоже не смог бы справиться, поэтому решил пойти стандартным путём англосаксов — организовал Сулейману гражданскую войну, перевербовав на свою сторону его сына Мустафу и снабдив его оружием, боеприпасами и грамотными командирами.

Собранные в Ливонии и освещённые тьмой Властителя Бездны волколаки были уже собраны в замках Тевтонского ордена, но король Польши Сигизмунд Август от вторжения в Россию воздерживался. Маги, получали хорошее питание и достаточно вина, а потому не роптали из-за затянувшейся командировки. В общем, Сигизмунд придержал и их, оборотней, и свою армию. Причиной такого самоуправства стало следующее.