Мой наполовину (СИ) - Каттен Лила - Страница 20

Я не хотела рассказывать Олегу все. Потому что проговорить ту ночь я смогла лишь однажды. Остальное только маленькими отрывками с психологом.

Каждый раз, когда я об этом вспоминаю так подробно, я плохо сплю. Просыпаюсь от боли. Словно мое тело только что это испытало снова. И сегодня это произойдет вновь.

Оторвала голову от окна и заметила, как Олег, опустив голову, сидит, сгорбившись над своими скрепленными в замок руками.

Его костяшки так побелели, словно он сломал себе суставы.

– В общем, я добралась домой на такси. Но сумочка и телефон остались там. Мне нечем было платить, и я просто выскочила из его машины. Побежала домой. но он меня поймал на лестничной площадке. Я вжалась в угол, и у меня началась истерика. Дальше не помню ничего. Проснулась утром. Была полиция, мама, врачи.

Я снова молчу. Как и мужчина. Рада, что он не задает вопросы. Он просто слушает меня и злится.

Я злюсь постоянно. Но этого не видно по моему лицу. Она внутри. Я накапливаю ее, а потом либо выплакиваю в душе под струями воды, либо проговариваю опять в душе.

– Иногда я виню маму во всем, что случилось, – внезапно делюсь мыслями, о которых никогда не говорила вслух.

Впервые за это время Олег реагирует и поднимает на меня свой взгляд, но позы не меняет.

– Я размышляю о том, что, если бы она мне не позвонила и я не остановилась. Быть может… может, я успела бы отойти от того проулка дальше. Знаю, что это глупо, и ругаю себя за эти мысли. А еще, я думаю, ведь в таком случае он мог схватить другую девушку. И я не желаю той другой, такой участи. Потому что это настолько страшно, что опускаешь руки и не хочешь больше ничего. И грязь с кожи и изнутри никак не отмывается. Даже если ты кажешься вполне нормальной.

Он кивает, дает понять, что услышал, что понял меня.

– Значит, твой сын… – он не договаривает, потому что я сразу подтверждаю его мысли.

– Он только мой мальчик. Самый прекрасный малыш, – улыбаюсь несмотря на то, что слезы от воспоминаний еще не высохли до конца.

– Как ты решилась на это?

Я понимаю его вопрос. Статистика, которую я однажды ради интереса смотрела, гласит, что детей, рожденных в результате насилия, мало. А если они рождаются, то их порой отдают в детские дома. Я не осуждаю никого. Не хочу этого делать.

– Если честно, когда я узнала о беременности, то первое, о чем я подумала – аборт. Я была в диком ужасе и одинока. А потом, в эту самую секунду он зашевелился внутри меня и окончательно разбил мой страх, на месте которого зародилась любовь. Я была уверена в своем решении.

– А твоя мать? – хмуро спросил.

– Она не приняла мое решение.

– Но это же твое право.

– Именно так. Она все равно не стала мириться.

– Теперь ясно.

Олег был мрачным. И я ощутила укол совести. Я не хочу, чтобы другие люди переживали из-за меня. Мне тяжело с этим грузом, но я справляюсь и потому переваливать на других, неправильно.

Я потянулась к нему и погладила его сжатые кисти.

Он ловко взял мою ладонь между своих больших рук и, склонившись над ней, прикоснулся губами. А после лбом уперся.

– Мне очень жаль… – произнес треснувшим голосом спустя время.

И в этих трех словах было все, что он не сказал. О чем он подумал, но не сказал…

Мы продолжали сидеть так дальше. Я, он, моя рука в его крепких ладонях и глаза, направленные теперь на меня.

Момент прервал его мобильный. Поморщившись, он посмотрел на абонента и сказал, что ему нужно ехать на работу.

Мы остановились на пороге квартиры. Я, как всегда, держала дистанцию, которую в итоге нарушил сам мужчина.

Он подошел вплотную. Так, что его жар его тебя опалял меня.

Олег очень высокий. Поэтому он склонился достаточно низко, чтобы прикоснуться к моим губам, которые я не прятала, подняв голову к нему навстречу.

Думаю это большой шаг вперед для меня.

– Можно я приеду завтра? – спросил так тихо, словно голос потерял.

– Хорошо, – ответила, чуть слышно вторя ему.

– Я восхищен твоей силой, Саша, – сказал напоследок, поцеловал в висок, оставив горячий след своих губ, и ушел.

Сердце тарабанило так, что, казалось, моя грудная клетка прогибается под его ударами.

До вечера я занималась привычными делами с сыном, по работе и вообще.

Лишь когда пришло время ложиться в постель, тени стали ужасать. Все страхи медленно выползали из шкафов, взламывая замки. Они пугали меня намеренно. Я старалась держаться, но проигрывала им. И в итоге сдалась.

Воспоминания пришли и остались транслировать от первой до последней минуты ту ночь.

«Он постоянно держал руку на моем рту. Хотя я уверена, что у меня не хватило бы сил даже шепотом кого-то позвать. Я была парализована и на сопротивление у меня ушло не так много времени. Он меня заломал так, что я вообще не могла шевелиться.

Он говорил, что видел, как я на него пялилась. И его заводит, то, что я сопротивлялась недолго.

Ему было плевать, что он меня спутал с кем-то. Что у меня ни разу не было мужчины. Что я плачу. Он развернул меня лицом к себе, и я зачем-то посмотрела на него.

Он был высоким. Просто огромным, с моим метр шестьдесят.

Он улыбался, а я сосредоточилась на его лице, и это не позволило мне рухнуть на землю, когда он похлопал по моей щеке и сказав: «Спасибо. Мне понравилось.» ушел.

Мое новое платье было в крови. Лямки порваны, и я никак не могла прикрыть грудь. Не знаю, сколько я там простояла. Ноги тряслись и каждый раз, когда я пыталась сделать шаг, меня шатало и рвало.

Я не вернулась за сумкой и телефоном. Я вышла к дороге и ощутила состояние потерянности. Словно меня окружила толпа в незнакомом городе, а мне всего пять лет и я не знаю где мой дом.

Но там не было почти никого. Никто не смотрел в мою сторону. Никто не знал, что меня только что изнасиловали в этом проулке, пока мир жил своей жизнью. Машины мчали по дороге туда и обратно. А я стояла и стояла.

Когда слезы высохли, я поняла, что я сижу на земле, на том самом углу здания, сжавшись в комок. Не помню, в какой момент я там очутилась. Но я встала на ноги, поймала такси и судорожно следила за водителем, пока он вел машину.

Когда мы уже подъезжали, я вспомнила, что мне будет нечем заплатить, и это вызвало чувство паники. До того страшно стало, что я выскочила из машины и просто побежала домой.

Мужчина поймал меня на лестничной площадке, потому что бежал за мной и кричал, что я обманщица и воровка. И стоило ему оттеснить меня в угол, у меня началась истерика, которую я не контролировала. Я вообще не помню, что было дальше. Я проснулась уже утром с чувством смерти. Часть меня просто растворилась в прошлой ночи и больше ко мне не вернулась. Лучшая часть.»

Можно сколько угодно прятаться под одеялом и верить, что страхи не смогут проникнуть под него. Но если не выглянуть, то так не поймешь, что преодолеть их, можешь только ты сама. И никакое одеяло не в силах защитить твою чуткую трясущуюся душу. Никто кроме тебя самой.

И я выползаю каждый раз, когда устаю бояться.

Поднимаюсь с кровати и иду вперед. Снова и снова. С каждым рассветом, после почти бессонной ночи, которая длится, казалось бы, вечность.

Сегодня я проснулась именно такой. Сильной и стойкой, потому что вчера сотрясалась от ужаса.

Мои губы хранили прощальный поцелуй Олега, поэтому я думала о нем вчера весь оставшийся день. А еще я помнила, что он сказал на прощание. Что он восхищен моей силой. Я не знаю, насколько я сильна. Но я верю, что он не обманывает. Я вообще пытаюсь ему доверять. Надеюсь, что получится.

Только утром я поняла, что мы не обсуждали время, в которое он приедет. А значит, я должна быть готова и в обед и вечером.

У меня появилось желание выглядеть красивой. Нет, я не красилась и не наряжалась, чтобы прямо было слишком очевидно. Лишь слегка, а еще тщательно прибралась в квартире и приготовила вкусный обед из двух блюд. Если не приедет, мне этого хватит на несколько дней.