Ты меня поймал (СИ) - Вольная Риша - Страница 1

Я попалась.

Как мышка в ловушку саму себя загнала. Только вместо капкана — шкаф и двери, а за ними "котик Лео".

Я слышу приглушённые пушистым ковром шаги зверя и буквально всем тельцем ощущаю приближение мужчины.

Вот! Секунда, другая… он стоит перед шкафом, словно раздумывает, открыть или нет. Только откуда-то мне известно, что мы оба знаем, что я в его ловушке.

Задерживаю дыхание и закрываю глаза в надежде, что это лишь сон. И вот раздастся звон моего старого будильника, и я окажусь дома, в своей постели. Одна.

Лёгкий скрип распахнутых дверей, и поток прохладного воздуха бьёт мне в лицо. И вместе с ним я чувствую одурманивающий запах его парфюма.

Мужской, что-то тяжёлое и агрессивное, ему под стать.

Делаю долгожданный вдох и распахиваю глаза. От страха меня парализует, так что могу только смотреть прямо перед собой. В его хищные глаза. И, несмотря на весь треш, происходящий со мной, в мою голову лезет не то, ЧТО НАДО БЫ… его глаза.

Изумрудные, внимательные, с длинными пушистыми ресницами и мелким веером морщинок снаружи глаз, но, главное, взгляд, наполненный непонятной смертной тоской, но впивающийся в меня как весенний клещ.

Пауза растёт и давит, как и мой страх — разрастается, множится и рисует картинки в голове одни краше других.

Я никак не смогу объяснить этому человеку, почему я здесь. Прячусь в шкафу его личного кабинета на этаже, куда ходить строго запрещено. А ещё он с охраной, что только множит мой страх. Я видела этих парней, и если он отдаст меня им, то сегодняшний восход я точно не увижу, как и все последующие тоже. Здесь и лес неподалёку имеется…

— Поймал, — произносит самый главный человек этого места, но по его интонации не могу понять, кому это было сказано.

Его людям, которые разыскивали нас с подругой, или всё-таки лично мне.

И мой рот зачем-то открывается и произносит нечто.

— Привет. Я Клара.

Лара

— Ты обязана!

— Нет!

— Но Ларочка! Пожалуйста…

Сосредоточиться просто невозможно, когда Натали стоит за спиной и уже почти двадцать минут уговаривает меня на сделку с чёртом!

Чёрт — это она!

Бросаю кисти на табуретку рядом с мольбертом и разворачиваюсь к подруге лицом.

Этот чертёнок имеет абсолютно ангельскую внешность — белокурые локоны на нежных плечах, тонкая кость, хрупкая как стекло, и взгляд полной невинности, которую она подарила на заднем сиденье минивэна своей любви на всю жизнь номер один.

— Натали, неужели ты позабыла наш последний разговор?

Смотрю прямо в её голубо-серые глаза и не ведусь на удивлённые взмахи густых длинных ресниц. Во-первых, они у неё нарощенные, а во-вторых, я наивна по жизни, но в вопросе с подругой подкована так, что можно диссертацию защитить «Кто, что и как часто. Портрет Натальи Вознесенской».

— Ты о чём, Мотылёк?

— Не переигрывай, Вознесенская! — теперь действительно начинаю сердиться, что тут же понимает подруга.

И прежде, чем мне удаётся сделать хоть шаг в сторону, она хватает меня под локти и прижимает к себе.

— Да помню я. Ну перебрала чуток, ну поссорилась с охраной клуба. С кем не бывает?! — легко перечислила девушка свои заслуги, продолжая смотреть на меня глазами раненого Бэмби.

— Со мной. Если я не иду в комплекте с тобой. Две по цене одной, но как-то так выходит, что вся оплата, а именно наши приключения и их отдача, ложится только на мои плечи. И когда по ошибке вместо тебя загребли меня эти секвойи человеческого происхождения, то я чётко и окончательно высказалась: «Ната, это было в последний раз!». Забыла?!

Вознесенская аристократично морщит носик, выслушивая чистую правду, но, судя по захвату моего тела, отпускать не собирается.

— Хорошо, Ларочка. Обещаю, это будет самый последний раз. Но только сходи со мной. Я должна там быть. Просто обязана!

Натали далеко не ангел, любит кутёж и праздную жизнь, но такого блеска этих голубых глаз я давно не замечала.

— Если тебе так приспичило выгуляться на какой-то вечеринке, то причём тут я?! Не понимаю!

Возмущаюсь от души и при этом начинаю отлеплять женские ручки от своих локтей.

— Вечеринка закрытая. Приглашены не абы кто- меценаты, миллионеры, критики.

— Тем более чего ты там позабыла? И я тоже?

— Там будет ОН!

Я снова не ведусь. Плавали, кушали и не раз.

— Он — это сто пятая любовь «всё и навсегда, пока смерть не разлучит нас»?!

Подруга вожделенно вздыхает, и теперь в глазах загорается настоящий огонь.

— Третьяков Лев Николаевич, урождённый граф Леонардо Лабарр де Бомарше.

Сказала и замолчала с выражением полного возвышения. Утопия какая-то!

— И кто это? — вынужденно задаю вопрос, так как продолжения рассказа об этом французском лягушонке не последовало.

Ната сокрушенно качает головой, словно я только что призналась, что я как минимум мужчина.

— Это, Мотылёк, мечта ВСЕХ женщин мира и моя любовь. Папочка одобряет.

Ну, если папочка… значит, там миллион миллионом погоняет и миллиардом закусывает.

— И я одобряю, так что, Наталья Павловна, вперёд! На баррикады! Пуш ап свой любимый только под платье натянуть не забудь.

Подруга показывает язык и упёрто прижимает к себе. Вот же пристала… блондинистая пиявка.

— Лара, ну очень надо. Там будет бал — чинно, гладко и дорого. Шампанское и твои обожаемые морепродукты. Обещаю, можешь слопать своих королевских креветок хоть тазик.

Тазик я, естественно, не осилю, но возможность прогуляться по балу с креветками уже не так меня пугает.

— Бал?

Наташа кивает.

— Ты трезвая умничка, которая никого не бьёт, а весь вечер охмуряет своего лягушонка?

— Кого?

— Ну, де Бомарше или как его там?

Снова кивает, а потом начинает подпрыгивать от нетерпения на месте в ожидании заветного «да», уже готового сорваться с моего языка.

— А зачем тебе я?

— Для поддержания морального духа, — смело заявляет девушка, отпуская мои локти.

Подозрительно прищуриваюсь, делая поспешный шаг от неё, пока она не надумала снова меня держать и дёргать.

— А что не так с твоим духом? Вонвижу, что бодр и весел. Если с таким настроем и хлопаньем ресниц на бал подашься, то не только граф, но сам король будет твоим.

Наташа радостно улыбается, но взгляд горит упрямством.

— Лар, тебе не помешает развеяться. Мне кажется, ты из квартиры уже неделю не выходишь.

Ну почему неделю? Сегодня только шестой день. И я это хорошо помню, так как через два дня мне нужно отдать заказанную картину, которую я почти завершила.

— Возможно, — нехотя соглашаюсь с подругой, шествуя в ванную.

Надо срочно отмыть руки, пока краска не успела пропитаться в кожу.

Ванная у меня небольшая, но Ната всё равно идёт следом за мной, чтобы дожать мой положительный ответ. Её тихие шаги и парфюм буквально преследуют меня, лишая права выбора.

— Хорошо, сходим вместе. Когда состоится сие мероприятие?

Мой вздох она пропускает мимо своих маленьких ушек с точками бриллиантов в мочках. Грациозно выполняет реверанс, едва не задевая полочку с флаконами- растворителями.

— Ната, аккуратнее. Я только согласилась, но уже боюсь начать об этом сожалеть.

— Всё будет отлично, Мотылёк! Я уже всё распланировала.

Кто бы сомневался?!

— Завтра примерка наших платьев, послезавтра и ещё разок репетитор по бальным танцам, а остальные мелочи по типу подборки аксессуаров, туфель, причёски я беру на себя.

Некоторые, смотрю, не сомневались в моём согласии. Но не мешаю подруге расписывать эту неделю по минутам и просто молча оттираю ватным диском маслянистые пятна всех цветов радуги.