Позволь чуду случиться (СИ) - Агатова Анна - Страница 22

Я уже забыла про мешок и про дыру, и про то, что меня могут услышать. Скорее ползла обратно, огорошенная услышанным. Они меня хотят продать… в бордель? Хотят забрать мои драгоценности и Кусимира?!

— Этот зверь чуть лицо тебе не располосовал, — безнадёжно, совсем тихо проговорил Пенгуэн. — Да и Цайя не согласится. Ты видел, какая она вчера пришла?

— Согласится, никуда не денется, — проговорил Жажа отрывисто, зло.

А мне стало хуже слышно, что он там рассказывал и как убеждал своего низкорослого приятеля. Я выбралась, наконец, из узкого пространства и теперь ловила обрывки мыслей, что прыгали и вертелись в голове, как взбесившаяся разноцветная мозаика.

То есть меня прятали не потому, что мне что-то грозит как иномирной пришелице? И терпели меня в доме не из человеколюбия? Получается, все эти прятки от посетителей и соседки, запреты на выход из дому ради того, чтобы отобрать мои не бог весть какие украшения? Чепуха какая-то. Из-за Кусимира, его ангельских крыльев?

В памяти выскочило: вот я спрыгиваю из корзины шара, вот махнула рукой на безымянного ещё парня с лошадиным лицом, вот открываю рюкзак. И потрясение моё, и его тоже, когда котик выпорхнул и полетел. Да, именно после этого Жажа больно ухватил меня за локоть побежал, волоча меня за собой.

То есть Ленарди уже тогда понял, что он такое, мой мерзкий питомец?

Меня терпели из-за кота… Потрясающе! Поэтому же так старательно не учили меня языку и не докармливали, не покупали одежду — «скрипач не нужен». То есть это я была не нужна. Нужен был Кусимир.

Я глянула на котика, который свернулся калачиком на кушетке и посматривал на меня из-под прикрытых век. А ещё заметила свои руки. И ещё — что живут они какой-то совершенно отдельной от меня жизнью: пока раздумывала, они уже вытащили мой нехитрый скарб и забросили его в новый саквояж, а теперь принялись за домашнюю одежду, убогую, самодельную, — смяли её в комок и бросили в угол и стали натягивать джинсы.

Всё верно, пока сознание в ступоре анализировало, подсознание двигало руками и ногами — бежать! Бежать отсюда как можно скорее! Переобуться, поверх штанов натянуть платье, проверить золото и телефон, Кусимира — в рюкзак. Он, на удивление, будто чувствовал что нам грозит опасность и даже не попытался вредничать или орать.

Жажа и Пенгуэн вышли из кухни, и я замерла у двери, сдерживая дыхание.

— Она не поверит тебе! — плачущим голосом говорил малыш.

— Мне не поверит, поверит Гилерму.

— Ленарди, она его боится после всего, что произошло!

Я могла видеть этих двоих в узенькую щель между неплотно прикрытой дверью и дверным косяком. Они разговаривали возле чёрного хода.

— Она к нему лучше относится, чем к Ленарди, — сказал Жажа решительно, быстрым движением схватил себя за плечи и с усилием надел капюшон. Только никакого капюшона у него в руках не было! А на его лицо быстро наползла, будто упала, маска… Гилерма! И медленно оплыла вниз, волной изменяя фигуру на более низкую, сутулую и широкую. На фигуру Гилерма…

Я забыла как дышать.

Что?!

А Жажа, как две капли воды похожий на Гилерма, похлопал себя по карманам и сказал голосом же Гилерма:

— Так, где перчатки? Опять забыл, что ли?

Я беззвучно разевала рот, и если бы кто-то из этих двоих сейчас повернулся к моей двери, то заметил меня подглядывающую, вытаращившую на них глаза, потрясённую и абсолютно не вменяемую — узкая щель превратилась во вполне широкую.

Но они не обернулись. Пенгуэн проскочил мимо в лавку (там звякнул колокольчик), а Жажа натянул перчатки и открыл боковую дверь, чтобы найти меня в огороде.

Картинки из книжки со страшными сказками встали в памяти. Схема: человек тем самым движением, что я увидела сейчас, одевает личину — другую внешность. Ниже — краткая подпись: «Нераскрытый маг в детстве живёт в плохой среде и, защищаясь, может переродиться в выворотня. Но, спасая жизнь магу, это свойство лишает его магии, меняет его характер, делает опасным для других. Поэтому все выворотни должны проходить проверки». Во избежание, так сказать. А ниже — ещё одна картинка: взбешённый преображённый выворотень, с лицом, перекошенным точь-в-точь как у Гилерма. Только книжки, зажатой в кулаке, не хватает.

На мгновенье прикрыла глаза. Ленарди — сказочный выворотень? А книжечка со страшными сказочками — никакая не сказочка?!

Боже! Где, рядом с кем я жила всё это время?!

И зачем?

Старясь не трястись, взялась за ручку двери — скорее уйти, бежать! Но остановилась. Ещё одно маленькое дело. Дельце.

Ругая себя за задержку, за напрасный риск, за глупость, на обрывке бумаги, что разлетелись от моих сборов по всей каморке, написала «Спасибо за всё» и сверху положила одинокую серёжку.

Это точка. Всё. Финал. Подавитесь моим золотом, а я никому ничего не должна.

И я ушла по-английски. В никуда.

Я проверила отражения путников во всех трёх зеркалах. Это вам не камеры наблюдения, конечно, но силуэты видны и можно разобрать кто ждёт с той стороны Врат — пешие или конные, карета или повозка.

За Правыми Воротами, которым сейчас открываться, был один конный путник — сердце радостно дрогнуло. Я бы узнала этот силуэт из сотен. Клайвер! Бру Орбэ.

Так, не отвлекаться! Приказать сердцу не прыгать радостно, а кишечкам не танцевать зумбу — надо работать — что там ещё? Несколько повозок.

Глаза всё время соскальзывали на расплывчатого всадника в зеркале, но я боролась и давила радостную улыбку — сначала работа. Теперь что там у нас за Центральными Вратами? Несколько карет, за ними — повозки, всадников нет. Хорошо. Теперь дать предупредительный сигнал.

Левый поток путников остановился. Я привычно терпеливо отсчитывала за метрономом секунды до открытия Врат. Здесь и сами секунды назывались по-другому, и их длительность не такая, как у нас, но кто мне запретит называть их так, как я хочу?

Кусимир, свернувшийся клубком на верхней панели пульта управления, зевнул. Едва челюсти не вывихнул и так клацнул зубами, на зависть просто. И спит дальше. Охрана моя! «Куся! — хотелось мне закричать. — Сегодня я снова увижу Клайвера!» И потискать, и потрепать лысую скотину по загривку хотелось, чотбы разделил со мной радость. Но — работа! И я промолчала, и с места не сдвинулась. Вот только улыбку не сдержала — радостно же, настроение зд{о}ровское!

Пять, четыре…

Клайвер Орбэ был единственным верховым путником с той стороны Центральных Врат. Почти каждое утро он проходил именно здесь, торопясь на службу. Он такой красивый!.. Как киноактёр. Разве может мужчина быть таким красивым? Неправильно это.

И… кивнёт ли мне сегодня? Улыбнётся ли?

Я радовалась, поглядывая на зеркало Центральных Врат, а сердце замирало в сладком предвкушении встречи. До последнего движения я знала, что произойдёт: Клайвер выедет из Врат — лоснящийся ухоженный конь будет идти шагом, затем всадник пришпорит его, и мимо меня уже будет мчаться, набирая ход. Если посмотрит на мою будку, обязательно кивнёт, если нет, то мне сегодня повезёт меньше — просто полюбуюсь мелькнувшим гордым профилем.

… три, два…

Я, наивная иномирная девчонка, первое время чуть не взлетала от этих его кивков и едва заметной улыбки — так радовалась, что он меня помнит, что узнал, что успел рассмотреть за прозрачным колпаком привратницкой! Потом-то мне Шеф Усатый, мой непосредственный начальник, рассказал, что бру Орбэ просто очень воспитанный человек и здоровается с каждым служащим Транспортной Управы.

Но пошатнуть моё счастье эти известия уже не могли — я была без ума от бру Орбэ, и особой роли не играло, здоровается ли он со мной потому что узнал, или просто потому, что слишком хорошо воспитан.

…один!

И морда лошади показалась из переливающейся плёнки Врат.

Я улыбнулась шире. Хотелось помахать рукой, приветствуя Клайвера Орбэ. Но как это будет выглядеть? Да и заняты руки — не отрывая взгляда от своего кумира, я принимала плату за проход через Врата от тех, кто ждал своей очереди с этой стороны.