Мурчание котят (СИ) - Агатова Анна - Страница 12

Девушка отвернулась и отошла к окну — ей было неприятно видеть, как у других, тем более у отца, которого она считала слабаком и размазнёй, что-то получалось лучше, чем у неё. Во только что он демонстрировал полную беспомощность, и тут же — вливает сiлу, будто это какая-нибудь мелочь.

Для неё такое вливание очень затратно. Один раз поделишься, а потом несколько суток собираешь следующую каплю. Идона предпочитала накапливать и попусту не тратить. Да и соседний стейт… Она не сдержала тяжкого вздоха. Соседний стейт был бы неплохой добавкой к их владениям, если бы не соседский наследник. Его уровень сiлы был просто невероятен для его возраста. Мальчишка был зелёный подросток лет двадцати, и ей, сорокавосьмилетней девушке, такой юнец никак не подходил.

Ничего особенно интересного в соседнем стейте не было. Научные разработки касались продовольствия, большей частью выведением новых пищевых культур растений. Направление хоть и востребованное — всё же продукты с минимумом приготовления пользовались спросом — но не делавшее стейт незаменимым. Были, конечно, и другие направления, но все они развивались у соседей больше как сопутствующие и вспомогательные, потому и неинтересные для Идоны. Скука.

Ей было хотелось, чтобы соседи производили что-то другое, например, оружие. Она бы с удовольствием занималась ружьями, луками или копьями из камень-дерева. Но все материалы и животные, пригодные для развития этого направления науки, не водились в их краях и, конечно, не встречались в соседнем стейте. А жаль.

Но если смотреть на соседний стейт как на возможность существенно увеличить численность своего, то идею можно признать интересной. Если бы мальчишка-наследник у соседей не был таким одарённым. А ещё — таким молодым…

Идона быстро взбежала на почтовую башенку, так же быстро и ловко прикрепила ампулку с письмом к лапке голубя и выпустила его из узкого стрельчатого окна. Пока птица долетит к соседям, пока вернётся, времени пройдёт немало. А дочери шефа не стоит тратить время понапрасну и, выйдя из башенки, Идона свернула к загородкам с общими стейтовыми животными.

Когда-то давно она решила, что раз уж отец занимается в основном людьми, а на остальное хозяйство стейта мало обращает внимания, то животными заниматься будет она. А если Идона за что-то бралась, то приводила в идеальное состояние.

— Дэчи, цукканова отрыжка! Где ты? — крикнула, заходя под навес.

Дэчи, нестарый ещё мужчина, вышел ей навстречу.

— Да, слушаю тебя, Идона.

Она сложила на груди руки и, приподняв бровь, смерила его взглядом с головы до ног. Дэчи был старше Идоны лет на двадцать-тридцать, то есть почти ровесник, но много времени проводил на воздухе и мало — в лабораториях, оттого был загорелым и выглядел старше своих лет. Он всегда выказывал Идоне ровно столько уважения, сколько любому другому человеку их стейта, что, конечно, ужасно ей не нравилось.

— Слушаю тебя, Идона, дочь шефа! — Идона недовольно скривила губы, выговаривая это как наставник непонятливому ребёнку, с акцентом на последних словах.

Дэчи склонил голову, обтирая руки куском старого улиточного мочала. И было непонятно то ли он соглашается, то ли просто прячет взгляд. Он закрепил мочало на поясе и поднял глаза.

— Ты хотела узнать, как поживает Берха?

У Идоны от подступающего гнева трепетали крылья носа, а рука тянулась за плёткой из колючей лозы, но вопрос про Берху сразу переключил внимание гневливой девицы на более важные вещи. Она пошла к дракону и с улыбкой похлопала зверюгу по здоровой башке.

— Ну что, старая самка земляного червя, всё живёшь? — спросила у приоткрывшегося глаза с вертикальным зрачком. Глаз моргнул, голова поднялась, туловище распрямилось. Крылатая громадина потянулась всеми конечностями и встала на лапы в чешуйчатой сморщенной коже, и шумно хлопнула полурасправленными крыльями.

Когда и как этот старый летающий ящер оказался во владениях их стейта, Идона не знала. Ходили слухи, что в те времена, когда Дукс только-только умостил свой тощий зад на сидении гранд-шефа, такие вот «подарочки» получили все стейты. Но как она ни расспрашивала, подробности никто не рассказывал — взрослые сапиенсы сворачивали разговор на другое, а дети, ясное дело, ничего не знали.

Этого зверя — огромную летающую дракониху — обихаживали, кормили, отпускали погулять и поохотиться в Лес, но летали неохотно. Будто был какой-то запрет, будто зверь был больным или опасным.

И Идоне в своё время стоило немалого труда выпросить, вымолить, уговорить отца разрешить ей летать в подвесной люльке, называемой странным чужим словом «гондола», научиться управлять полётом дракона.

Учиться было непросто — наставников не было, зато советчиков — хоть отбавляй. Поэтому первым и самым надёжным учителем стал личный опыт: падения с высоты, переломы рук, болезненные ушибы, злость на этого толстокожего зверя, что лишь косил на неё громадным глазом, когда она ругалась и пыталась пнуть его при очередной неудаче. Сама разбиралась, как запрягать, как править, как взлетать и приземляться. И когда всё это было освоено, когда, наконец, Идоне удалось найти способы управления драконихой, она не то чтобы она подружилась со старой Берхой, но всё же перестала на неё злиться из-за неудач.

И сейчас зверь готов был полетать. И хотя к Идоне никогда не ластилась, как некоторые другие виды зверей, бывает, выпрашивают ласку, но того, кто единственный позволяет ей летать, вполне узнавала и была благосклонна. И сейчас продемонстрировала готовность взвиться в небо.

Но у дочери шефа не было времени развлекаться. Она уже несколько дней не была у общественных животных стейта, не проверяла всё ли у них в порядке, поэтому только похлопала дракона по кожистому носу и отправилась дальше.

Дэчи, следуя рядом, довольно обстоятельно рассказывал о новостях. Сколько цветных чернильных ручек появилось в норах, сколько жителей купола приходили вливать сiлу общественным животным, как поживает крупная корова, которую пришлось отделить от стада, чтобы вылечить, как себя чувствуют мясные ящеры, которых отсадили на время карантина перед отправкой в лабораторию. Идона слушала, кивала, внимательно осматривала каждую особь, уточнила, когда крупная корова вернётся в стадо, интересовалась насколько увеличилась плодовитость и масса мясных ящеров.

Затем они вошли в птичник. И Дэчи, словно сам стал певчей птицей, увлекся рассказом о нескольких парах голубей, у которых появилось потомство: малыши ещё в гнезде, но крылатые родители справляются с выкармливанием, и писк птенцов с каждым днём становится всё более сильным и требовательным, значит, они растут хорошо и скоро стоит ожидать вылета из гнезда, поэтому защитная сетка уже натянута, приплод не потерялся. Численность он вчера проверил — около пятидесяти новых птичек. И это ещё не всё — в этом сезоне их явно будет больше.

Всё работало, как старый хронометр — второй отцовский раритет — ровно, мерно, без сбоев. Идона могла собой гордиться — это она наладила такой порядок, она за ним следила и поддерживала. И единственное, что ей не нравилось, — это недостаточное почтение Дэчи.

Идона понимала, что на его место трудно найти кого-то другого — все сидят в лабораториях, увлечённые своим делом, а этот сапиенс не стремится в стерильную прохладу, а занимается общественными животными и делает свою работу хорошо. Но и вот это: «Здравствуй, Идона», — будто она простая девчонка, встреченная на тропинках поселения, ей очень не нравилось.

Стоило поискать замену этому Дэчи, а его самого отправить на границы стейта, на ферму крупных мясных ящеров. Он хорошо разбирается в животных? Вот пусть там и работает. А на его место стоит присмотреть какого-то молодого паренька, который не помнит её маленькой девчонкой, будет относиться к ней с почтением да ещё и порадуется своему назначению. Хорошо, решено, она присмотрится к молодёжи.

— Благодарю, Дэчи, — Идона в знак уважения качнула головой, — ты хорошо справляешься со своей работой.