Пленница Волчьего Пламени (СИ) - Волкова Светлана - Страница 25

Остановились они у того небольшого завала, с которого начался их путь прошлой ночью. Обратились людьми, и Фернир поводил ладонью над грудой лежалых листьев. Отворился проем в земле, и оборотни нырнули вниз. Фернир поднял голову и дунул — магический проход затворился.

Вдвоем с Эстраном они пошли по подземелью своего клана. Вел старший волк, безошибочно выбирая нужные повороты в ветвистых тоннелях. Остановился у одного, издал тихий утробный рык.

Если бы сейчас волков увидел кто-то из сородичей — сильно удивился бы. Сразу бы понял, что они подошли к чужому Логовищу и зовут хозяев пустить внутрь из подземелья. День был в разгаре, и любой волк понимал — бесполезно сейчас искать оборотня в его избе. Дни они проводили под открытым небом. В общем-то, никто из сородичей их и не увидел бы — по той же причине.

Но прошло несколько минут, и перед двумя гостями вместо земляной стены появилось отверстие. За ним стояла женская фигура. Оборотни шагнули в проем, и она отступила назад, пропуская их. Стена вновь возникла за их спинами, отгораживая Логовище от сети туннелей.

— Ты пришел… — молвила женщина, глядя на Фернира.

У нее было исхудавшее, осунувшееся лицо. В глазах застыла скорбь. Голову покрывал широкий черный обруч — траурный предмет одежды оборотней. Вот почему ее застали дома — в трауре.

Обычаи волков не принуждали при трауре в семье отказываться от пищи, работы, общения в клане. В то же время никто вроде Вельди не мог заявиться к вдове павшего воина и упрекнуть в дармоедстве и пренебрежении трудовыми обязанностями в клане.

Алмер и Кирайни были молодой парой. Даже не успели обзавестись детьми. После гибели мужа несчастная женщина не могла ни есть, ни работать. Родные и подруги приходили утешать ее. Но утрата была свежа, горе — слишком острое и болезненное. Почти все время она проводила в затворничестве, надеясь выплакать боль.

Фернир почтительно склонил голову.

— Приветствую тебя, Кирайни.

Эстран тоже поздоровался и сказал:

— Я поведал Ферниру о твоем сне. Он хочет знать подробнее, что ты видела.

Женщина с горечью ответила ему:

— А я и не ждала, что ты прислушаешься к бабским стенаниям. И тебе, Фернир, не стала докучать. Не верила, что и ты захочешь слушать.

— Прости, Кирайни, — склонил голову Фернир. — Должен сказать — я и не прислушался бы. Но вышло так… что твой сон может быть вещим. Потому я и хочу знать все, что ты помнишь.

Он не стал вдаваться в подробности. Ни к чему вдове знать сейчас, что ее мужа мог убить сородич, да еще с такой жуткой целью. У него нет никаких доказательств. Камлание чужого шамана — не основание для такого серьезного обвинения.

Если бы духи указали убийцу — тогда он мог привести Рамека и Милору в свой клан, чтобы те поведали о вопрошании. Но чужие оборотни видели только погибшего воина у врат Хэльвелла. Никаких улик против конкретного убийцы у Фернира не было.

— Пойдемте, — женщина ступила на лестницу, ведущую наверх в избу, но Фернир остановил ее.

— Лучше нам остаться здесь. Мы пришли тайно. Кто-то может увидеть нас в окне избы.

— Хорошо, — кивнула Кирайни. — Мне все равно. Да и все равно мой сон уже не поможет Алмеру…

Слезы навернулись на глаза вдовы. Но Фернир качнул головой.

— Не зарекайся. У Алмера непростое посмертие. И он, быть может, приходил к тебе во сне как раз за тем, чтобы докликаться до помощи. Все вместе мы сумеем помочь ему. Ты, я и Эстран.

Кирайни испуганно округлила глаза.

— Что с ним? Он пал воинской смертью… Сейчас он должен пировать в своем Хэльвелле… радоваться посмертию.

— Вот именно. А он приходит к тебе и пытается что-то сказать. Вспомни, Кирайни. Вспомни все, что можешь.

Женщина тяжело вздохнула. И сразу же взяла себя в руки. Скорбь во взгляде уступила место сосредоточенности. Она погрузилась в воспоминания. Затем заговорила:

— Он пришел в первую ночь после сражения. Сама не знаю, как я смогла уснуть тогда… Я весь день и всю ночь напролет рыдала… Как только мне принесли его тело… И не думала даже, чтобы спать. Ни о чем не думала. Но в какой-то момент изнемогла, сил больше не стало. Против воли задремала. И он пришел.

Кирайни горько всхлипнула. Эстран коснулся ее руки и сжал, тихо, поддерживающе. Сразу же выпустил, чтобы несчастная не заподозрила в этом дружеском жесте мужского посягательства. Несколько секунд она приходила в себя, потом возобновила рассказ:

— Я увидела его будто сквозь туман. Он тянулся ко мне и не мог выйти из туманной пелены. И я — бежала навстречу, но никак не могла добежать, обнять… Тогда я позвала его. И принялась причитать, на кого он меня бросил. И зачем. А он тогда сказал: «Если бы Фернир был с нами, я остался бы жив». Я продолжала кричать, звать его, хотела приблизиться и прикоснуться. Но туман все так же разделял нас. А потом сгустился… и вовсе скрыл его с глаз. Тогда я проснулась.

Мужчины переглянулись. Сон Кирайни мало приоткрыл им. Слова погибшего Алмера не указывали ни на убийцу, ни даже на предательскую смерть. Их и верно можно было истолковать как веру в то, что более сильный и опытный воин, да еще с зачарованным мечом, мог развернуть исход битвы иначе. И все погибшие остались бы живы.

Но оказалось, что Кирайни еще не закончила.

— На следующую ночь он пришел опять.

— Опять?! — в один голос воскликнули оба мужчины.

Эстран покачал головой.

— Ты не говорила о том.

— Ты не прислушался, когда я говорила о первом сне! — горестно напомнила вдова.

Эстран вновь погладил ее по руке.

— Прости, Кирайни. Я был глуп. Расскажи сейчас.

Фернир ничего не сказал, просто напряженно смотрел на женщину, ожидая рассказа.

— Он снова шел сквозь туман. Только еще гуще, еще темнее. Я едва различала его за зыбкой пеленой. И снова тщетно пыталась пробиться к нему. А он снова заговорил со мной. На этот раз сказал: «Она украла твой дар. Сорвала с меня и забрала себе». И так повторял, а голос его отдалялся, пока не растаял в тумане.

— Она? — переспросил Фернир.

— Я думала, он имеет в виду смерть. А дар — наша любовь… Но сейчас я кое-что вспомнила. Когда воины принесли Алмера в избу… я обнимала и целовала его тело. Будто оживить надеялась…

Кирайни вновь едва не разрыдалась от горя. Но удержалась и продолжала рассказ.

— И вот я вспомнила сейчас, что на нем не было моего свадебного подарка. Янтарного оберега, который он ни разу не снял после нашего обручения…

Фернир и Эстран опять переглянулись. Оба хорошо помнили широкий браслет из кожи с вделанными в него камнями янтаря. Все в клане знали этот оберег и завидовали Алмеру.

Янтарь крайне ценился у оборотней. Он был редок и обладал огромной магической силой. Кирайни получила свой браслет по наследству. В ее роду он передавался от отца старшей дочери, а та в день свадьбы дарила его мужу. И так продолжалось из поколения в поколение.

Весь клан знал, как Алмер гордился и дорожил свадебным подарком. И потому, что янтарь считался сильнейшим оберегом, и потому, что он души не чаял в молодой жене. Безумно обожал и ее саму, и все, что с ней связано. Алмер искренне верил, что свадебный дар Кирайни защищает его в бою. Так и было — до того последнего боя…

— В тот день я и не заметила пропажи. Я ничего не видела и не замечала. Все драгоценности мира отдала, лишь бы Алмер остался жив… Оберег оказался бесполезен — ничем не помог ему.

Эстран медленно ответил:

— Не торопись с выводами, Кирайни. Быть может, твой дар еще поможет твоему мужу. Даже если не уберег его от смерти. Но он может защитить его в посмертии…

Женщина посмотрела на него недоумевающе. Но Эстран не стал ничего объяснять.

— Нам сейчас нужно переговорить с Ферниром. Ты у себя дома, но ради Алмера прошу, Кирайни, поднимись в избу. Мы дадим знать, как будем готовы уйти.

Во взгляде вдовы сверкал вопрос. Но она была воспитана в традициях оборотней. Мужские дела решают мужчины. Если они сочтут нужным сказать женщине — скажут. Нет — значит, то знание ей не нужно.