Тмутараканский лекарь (СИ) - Роговой Алексей - Страница 42

Дворец князя Глеба был небогат, но даже в таком виде он произвел впечатление на Матвеева и половцев. Они вошли в большой зал, на каменных стенах которого висели шкуры убитых волков, оленей, и кабанов, трофейные мечи, щиты и копья — наследие князя Мстислава Владимировича, приведшего Тмутаракань к величию и славе.

Князь Глеб сидел на резном дубовом стуле — подобии трона — и беседовал со своими боярами и другими воинами. Среди них были и уже знакомые Сергею Мстислав и капитан Буслай. Увидев вошедшего священника и его спутников, князь поднялся со своего места и пошел им навстречу. На вид князю было не больше двадцати лет. Одет он был в коричневый шелковый кафтан и красный плащ. На его светло-русых волосах был надет серебряный обруч. Голубые глаза молодого князя излучали радость при виде отца Никона.

— Благослови, отче! Рад твоему возвращению! — произнес князь приятным баритоном.

Отец Никон благословил его и по-отечески обнял.

— Твой батюшка князь Святослав и братья шлют тебе поклоны.

— Пусть Господь даст им всем крепкого здравия, — ответил Глеб. — Пойдемте за стол, позавтракаем, и ты нам расскажешь, что нового нынче на Руси деется.

— Охотно присоединимся к утренней трапезе. А пока посмотри, княже, что мы привезли из Херсонеса для твоей библиотеки, — сказал отец Никон и сделал знак Сергею и братьям-половцам. Они показали князю драгоценные фолианты. Глеб открыл одну из книг и бережно перевернул несколько пергаментных листов, изучая рисунки с неподдельным интересом. Отложив ее, князь просмотрел еще пару книг.

— Вот так подарок! Какие важные книги ты привез, отче! Я по скудости ума своего не все понимаю, что там написано, но мыслю, что мы с тобой с помощью этих книг можем возвести лекарское дело в моем княжестве на уровень ромейского. Переведи их на русский язык и пусть твои монахи изучают хитрости врачевания. А я постараюсь разыскать хорошего лекаря из Византии, который бы нам в этом помог.

— Я в тебе и не сомневался, княже. Так и знал, что ты поймешь, насколько сильно нам нужно развивать науку. Ведь по своему складу ума мы ничуть ни хуже ромеев будем. А смекалкой можем их и перещеголять. Вот только опыта у нас пока не хватает. Но это дело наживное. Прикажешь прямо сейчас заняться переводом? — улыбнувшись, спросил отец Никон.

— Нет, отче. Это успеется. А пока — расскажи мне, кто твои спутники и милости прошу к столу.

— Эти половецкие воины Кытан и Ильдей сослужили нам добрую службу на днепровских порогах, — сказал священник, указывая на братьев, — а тот юноша Сергий бежал из половецкого плена. Он жил в монастыре, грамоте обучен, в деле лекарском смыслит немного — моим учеником будет.

Матвеев и половцы, наученные отцом Никоном, в пояс поклонились князю.

— Ну что же, хорошие воины мне нужны. А половцы, я слыхал, неплохие наездники. Коли согласны служить мне верой и правдой, пусть в мою дружину пойдут. Воевода, распорядись, чтобы дали моим новым воинам коней и оружия, — обратился князь Глеб к стоящему рядом витязю в дорогих доспехах.

— Будет сделано, княже.

— Готовы служить тебе, княс урусский, до конца своих дней, — в два голоса отозвались братья-половцы.

— Тогда первым моим приказом будет — хорошенько потрапезничать, — весело сказал князь.

Отец Никон благословил стол и трапеза началась. Подавали пареную репу, пироги с капустой и мясом, а также местные фрукты. За столом отец Никон рассказал всем про события, происходящие на Руси. Поведал о том, как трое князей Ярославичей, отчаявшись победить Всеслава Полоцкого в честном бою, решились взять грех на душу. Встретились они со Всеславом под Смоленском. Крест целовали, что не причинят ему вреда. А потом взяли его вместе с сыновьями и заточили в темницу.

— И хоть пока прекратилась смута на земле русской, но один Бог ведает, как потом придется заплатить князьям за свое клятвопреступничество, — закончил свою речь священник.

— Все верно сделали князья. На войне все средства хороши, — отозвался низкорослый пожилой боярин с окладистой седой бородой. Он был толст и определенно страдал артериальной гипертонией, о чем свидетельствовало красное лицо и одышка даже при минимальных движениях. — Если бы они так не сделали, сколько бы еще крови христианской пролилось.

— Согласен с Вышатой, — сказал второй боярин. — Князья же клялись, что никакого вреда ему не причинят. Всеславу ведь голову не отрубили, а в темнице пусть немного посидит. Авось и образумится.

Этот боярин был худой, суетливый, с глазами навыкате. Даже не зная его анализов, Сергей поставил предварительный диагноз: Тиреотоксикоз.

— Так-то оно так. Но негоже было моему отцу и дядьям клятву нарушать. Лучше бы они все же в бою Всеслава в плен захватили.

— Молод ты еще, князь, и неопытен. А потому не ведаешь, что на войне хитрость бывает намного главнее силы, — снова заговорил первый боярин.

— Да я и смотрю, Вышата Остромирович, что ты без хитрости прожить не можешь. Вначале хитро служил брату моему двоюродному Ростиславу, теперь хитро служишь мне. Хитрость это твой образ жизни, не так ли, боярин?

— На том и стоим, княже, — ухмыльнулся Вышата. — Ежели бы не моя хитрость, остался бы я без глаз еще двадцать пять лет тому назад, когда мы ходили с твоим покойным дядей, князем Владимиром Ярославичем, в поход на Царьград. Но неудачным был тот поход. Вначале греки пожгли наши корабли греческим огнем, а потом из-за бури выбросило на берег шесть тысяч русских воинов, в том числе и меня. Греки разбили наше войско и восемьсот оставшихся в живых взяли в плен. Признаться, тогда я был готов принять смерть вместе со своими воинами, но хитрые греки подготовили для нас другую участь. Дабы не кормить такое число пленных, они милосердно всех отпустили, предварительно ослепив. Хотели лишить зрения и меня, но я знал греческий язык и воззвал к христианской добродетели их полководца — сказав, что если несколько тысяч слепых будут возвращаться назад без зрячего провожатого, то вскоре все погибнут от голода и разбойников. И греха будет на ромейском стратиге больше, чем если бы сразу наших воев он казнил. Полководец поразмыслил и приказал оставить мне оба глаза. Так я и привел почти всех воев обратно на Русь.

— Поучительная история, но я все-таки считаю, что честь и благородство превыше хитромудрствования стоят, — ответил молодой князь.

— Ну и дурак, — тихо сказал себе в усы Вышата.

— Ладно, не будем судить моего отца и дядьев. Расскажи лучше, отче, как вы до Тмутаракани добрались? — не услышав реплики боярина, обратился Глеб к священнику.

Отец Никон в подробностях рассказал о приключениях на днепровских порогах, на море и в Херсонесе. Сидящий напротив них за столом Мстислав подтвердил его слова и добавил рассказ про поимку разбойника Бехая. В честь подвигов Кытана и Ильдея было поднято несколько заздравных чаш. Наконец трапеза закончилась, и по приказу князя все разошлись. Половцы пошли вслед за воеводой знакомиться со своим новым жилищем возле конюшен. Убедившись, что никого лишнего в зале не осталось, князь Глеб подозвал к себе отца Никона для разговора по душам. Он бросил беглый взгляд на сидящего рядом со священником Сергея, но отец Никон его успокоил:

— Это мой ученик, мы можем ему доверять. Поведай, княже, что тревожит твою душу. Я же вижу, что внешне ты спокоен, но душа твоя пребывает в смятении.

— Эх, отче, если бы ты лично два года назад не убедил моего батюшку и меня в том, что тмутараканцы меня ждут и что я нужен здесь, я бы никогда не вернулся. Обида у меня на них была за то, что помогли Ростиславу выгнать меня отсюда.

— Я просто знал, что ты здесь на своем месте. Так чего же ты печалишься, аль недоволен тобой тмутараканский люд?

— Все дело в том, — продолжил князь Глеб, — что не могу я положиться на своих бояр. И Вышата Остромирович, и Порей Любославич, да и другие бояре на словах служат мне, а на деле… Каждый из них в свою дуду играет и заботится прежде о себе, нежели о пользе княжества.