Тмутараканский лекарь (СИ) - Роговой Алексей - Страница 33

Однако море было гостеприимно не на всем своем протяжении. Уже следующим вечером с запада подул сильный ветер и разыгрался настоящий шторм. Вот тут Сергею и пришлось столкнуться с «морской болезнью». Пока они плыли по Днепру, и пока море было спокойно, Матвеев был уверен, что его вестибулярный аппарат справится с любым испытанием. Но когда началась буря, и морские волны действительно изрядно потемнели (из-за чего Чёрное море и обрело свое название), Сергей убедился, что его организм к такому не был готов.

Ладью бросало из стороны в сторону. Она то взлетала на гребне волны, то падала в морскую бездну. Русские моряки, проявив недюжинные усилия, наконец, убрали парус и сели на весла, пытаясь держаться подальше от гибельных скал. Вместе с ними принялись работать веслами братья-половцы и даже отец Никон, чем очень помогли своим нынешним товарищам по несчастью. Сергей тоже хотел поначалу присоединиться к остальным, но быстро понял, что ему не то, что грести веслом, но вообще ходить будет почти нереально. И теперь он лежал в одиночестве весь зеленый от тошноты на полу некоего подобия каюты на корме и молил Бога, чтобы буря поскорее закончилась, и они все выжили. Для него время шторма казалось вечностью, хотя на самом деле прошло лишь несколько часов.

Наконец постепенно волны начали утихать, и из-за туч показалась растущая луна. На ладьях зажглись огни, и стало видно, что ладья кормчего Яна, на которой плыл Матвеев, плыла неподалеку от «флагманской» ладьи Буслая. Огонькидругих двух ладей виднелись где-то на горизонте, а вот пятой ладьи видно совсем не было. Решив, что она погибла в морской пучине, флотилия продолжила путь дальше. Но перекрикивания капитана и команды Сергей слышал уже в полудреме. Ладью наконец-то прекратили нещадно качать волны, и он смог забыться крепким сном.

Когда Матвеев проснулся, легкая слабость во всем теле еще оставалась, но, по крайней мере, его уже не шатало по сторонам, и тошнота тоже прошла. Сергей вышел на палубу и осмотрелся. Разбросанные штормом четыре оставшихся ладьи теперь плыли вместе. Над ними в поисках рыбы летели и кричали ненасытные чайки. Солнце уже подбиралось к зениту, и его лучи, переливаясь, играли золотом на куполах многочисленных храмов. Парень обрадовался — вдали виднелся Херсонес. Прямо перед ними располагалась просторная гавань, в сотне метрах от которой возвышались величественные и неприступные каменные стены города. В портовые ворота въезжали повозки, запряженные осликами, а по морской глади в разные стороны сновали маленькие рыбацкие лодочки. Жизнь в большом приморском городе кипела.

— С возвращением в наш мир, — улыбаясь, поприветствовал Сергея отец Никон. — Вот мы уже и прибываем в этот чудный город.

— Спаси Господи, отче! Я до сих пор не могу поверить, что шторм остался позади. Как мы все его пережили?

— Слава Богу за всё! Да, ночью нам всем пришлось побороться со стихией. Ладью капитана Бориса так и не нашли. Будем молить Бога, чтобы они остались живы и приплыли вслед за нами. А вот тебе неплохо бы немного восстановиться перед прибытием в Херсонес. На, вот, выпей — это зелье придаст тебе сил, — сказал отец Никон, подал Сергею глиняную кружку и налил в неё какой-то пряной жидкости из фляги.

Зелье было горьким, но, в то же время, бодрящим. Прошло всего несколько минут и от прежней слабости у Матвеева не осталось и следа.

Тем временем русская флотилия зашла в уютную и закрытую от штормов херсонесскую бухту. В ней мерно покачивались на волнах несколько кораблей. Кормчий Буслай приказал опустить паруса и остановить свои корабли. Пока моряки выполняли его распоряжения, от берега к главному кораблю подплыла лодка с византийским чиновником и тремя воинами в блестящих доспехах. Буслай подошел к краю борта, поприветствовал византийцев и принялся по-гречески общаться с прибывшими. Чиновник, маленький смуглый человечек в шелковой желтой длинной рубахе, видимо, его знал, потому что улыбался ему как давнему знакомому и после непродолжительного диалога разрешил всей флотилии заходить и швартоваться в бухте.

Сергей с интересом рассматривал византийских воинов — настоящих солдат великой империи. Они были одеты в пластинчатые начищенные до блеска доспехи, а головы их венчали сфероконические шлемы. Каждый воин был вооружен коротким мечом и копьем. Все трое солдат тоже внимательно осматривали русские ладьи, чтобы не пропустить ничего подозрительного.

Наконец чиновник махнул рукой, и лодка направилась обратно к берегу. Вслед за ней двинулись и русские ладьи. Матвеев обрадовался, что сможет наконец-то размять ноги на твердой земле. Кытан и Ильдей тоже оживились — детям степей впервые доводилось видеть такой большой город, и им было очень интересно его посетить, да и морское плавание с непривычки их порядком утомило. Но, как оказалось, они рано обольщались возможности быстрой высадки на берег — после того, как ладьи причалили, прошло еще около двух часов прежде, чем на борт взошли инспекторы, проверяющие грузы, ввозимые в Херсонес. На палубу из трюмов были вынесены бочки с медом и пивом, меха и пшеница. Византийские проверяющие, тщательно всё осмотрев, остались довольны, и, к великой радости Сергея и половцев, дали разрешение морякам сойти на берег, а купцам, плывшим вместе с ними на ладьях, торговать своими товарами на херсонесском рынке.

— А куда мы теперь пойдем? — спросил отца Никона Матвеев, когда они по деревянному трапу спустились на песок.

— Некоторые моряки останутся ночевать на своих ладьях, а мы с тобой и твоими друзьями, как и большинство воинов, отправимся на постоялый двор.

— Но у нас с собой нет денег, чтоб расплатиться за проживание.

— Не волнуйся, сын мой, Буслай весьма благодарен Кытану за то, что он предупредил нас о печенежской засаде и любезно согласился заплатить за вас троих.

Братья-половцы заулыбались, когда Сергей перевел им слова священника. Все вместе они пошли на постоялый двор вслед за Мстиславом и остальными русичами, с огромным любопытством глазея по сторонам. Они прошли двое ворот, ведущих в город, и направились по широкой дороге к вершине холма, над которым возвышался золотой купол православного храма. Матвеев старался тщательно запоминать пройденный путь, чтобы как можно быстрее ознакомиться с Херсонесом. По дороге он встречал крестьян, везущих на тачках свой урожай; водоносов, на плечах у которых были глиняные амфоры и кожаные бурдюки со свежей водой; воинов, патрулирующих городские улицы, по которым шли русичи; богачей, которых несли в паланкинах крепкие рабы.

Сергею все было здесь ново и по особенному интересно — ведь он был когда-то лет десять назад еще с родителями на экскурсии в Херсонесе своего времени. Но тогда на месте всего этого великолепия были просто руины. А здесь, за более девяти столетий до его первого визита в Севастополь, всё было совсем по-другому. По обеим сторонам улицы красовались аккуратные белые домики, крытые красной черепицей. Вокруг домиков росло много фруктовых деревьев, плоды которых висели прямо над дорогой и, протянув руку, можно было сорвать спелый сочный инжир. Далее по маршруту их следования в небольшом храме колокол звонил к обедне, а в казарме, располагавшейся по левую руку от дороги, молодые местные воины тренировались обращаться с копьями под пристальными взорами опытных византийских солдат. Наконец их отряд вышел на большую улицу, мощенную гранитом, по обочинам которой росли высокие стройные кипарисы. Улица проходила мимо большой площади, на которой располагался величественный храм с золотым куполом. Матвееву показалось, что он уже видел этот храм где-то раньше.

— Это храм Рождества Пресвятой Богородицы, — ответил на его немой вопрос отец Никон. — Именно здесь крестился почти восемьдесят лет назад наш великий князь Владимир. Именно отсюда и начала распространяться по Руси вера христианская.

Русичи остановились возле храма, почтительно сняв шапки и шлемы. Все, кроме половцев, перекрестились и отправились дальше. Но идти им пришлось недолго — всего через каких-то двести шагов они подошли к постоялому двору, где и рассчитывали остановиться на несколько ночей. Номера представляли собой тесные комнатушки, в которых стояло совсем рядом друг с другом по пять-шесть кроватей. Однако после морской качки Матвеев был рад и такому ночлегу. Как оказалось, мест для всех не хватило, и поэтому часть воинов отправилась в другой постоялый двор неподалеку, а остальным пришлось возвращаться ночевать на ладьи.