Сердце Моего Монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 37

— Или что он сделал.

— Или это, — повторила она низким, мягким голосом.

— Теперь ты мне веришь?

Она делает длинный глоток и испускает вздох.

— Я уже даже не знаю, во что верить.

— Ты думаешь, что люди, которые напали на нас сегодня ночью, были посланы твоей семьей?

Она качает головой.

— По крайней мере, я надеюсь, что нет, учитывая, что они пытались убить меня и все такое.

— Насколько велик шанс, что они придут за тобой, чтобы спасти Антона?

— Семьдесят процентов? — говорит она с болезненной улыбкой, и я хочу убить всех и каждого из них, кто вызвал эту боль.

Это хлопотно.

Если ее собственная семья не защищает ее, она находится под серьезной угрозой. Я не против, если они придут за мной, но если они попытаются причинить ей вред, мне придется вырвать их сердца. И она может возненавидеть меня за это.

— Так много?

— Я никогда не имела значения в великой схеме вещей, — она смотрит в окно на бесконечную темноту. — Когда я была ребенком, я была невежественным, замкнутым сорванцом, который заботился только об играх. После резни я превратилась в солдата семьи. Почти в одночасье я стала оружием, которое использовалось для защиты наших активов и мести. Я лишь поддержка для Антона, инструмент, который он сможет использовать, когда станет наследником. Самое печальное, что я не думаю, что после того, как все это закончится, у меня будет цель. Мне придется найти себе другую роль, когда все закончится.

— Ты уже начала искать эту роль, снова став женщиной?

Ее губы разошлись.

— Откуда ты это знаешь?

— Догадка.

— Да. Я сказала им, что больше не буду продолжать жить как мужчина. Теперь я достаточно сильна, чтобы защитить себя. Если на меня нападут, значит, так тому и быть.

Это моя женщина.

Мне нравится, как в ее глазах светится уверенность в своем решении наконец-то стать свободной. Или частично свободной, поскольку она все еще связана со своей семьей негласным кодексом верности.

— Вот тут ты ошибаешься, — я приношу ей еще один стакан и сажусь рядом с ней. — Никто не сможет причинить вред моей жене, пока я здесь.

Она ставит пустой стакан на стол и берет новый.

— Может, хватит меня так называть?

— А разве ты не моя жена?

— А ты не задумывался о том, что больше всего боли причиняешь мне ты?

— Как же? Мне кажется, я доказал, что ни одно из твоих заблуждений обо мне не соответствует действительности. Представь, если бы ты продолжала верить, что я женился на другой женщине и пытался убить тебя и твою семью.

Она напрягается. Это едва уловимо, и она быстро скрывает это, но такая возможность пронеслась в ее голове тысячу раз.

Слабость Саши — то, что она склонна к излишним размышлениям, — может привести к ее гибели.

После минутного молчания она смотрит на меня, ее глаза — смесь мягкого зеленого и сурового карего.

— Ты все еще ставишь свои планы, амбиции и гонку за властью выше меня. Я не могу полагаться на то, что ты не повторишь это снова.

— Ты параноик.

— Параноик? Я сказала тебе, что люблю тебя, а ты через несколько часов объявил о своей чертовой помолвке на весь мир. Похоже на паранойю?

Я начинаю говорить, но она поднимает руку.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Что ты собираешься делать, когда найдешь Макара?

— Пытать его, чтобы получить ответы. Албанцы сказали, что они вступили в сговор с человеком, чтобы убрать тебя.

— Ты не думаешь, что это Макар?

— Нет. Он всю жизнь был слугой. Он не мог внезапно превратиться в хозяина.

— Ты думаешь, кто-то стоит за его действиями?

— Я не думаю. Я уверен. Теперь мне нужно выяснить, насколько близок этот кто-то.

— У тебя есть подозреваемые?

— Всегда есть.

— Конечно, — она испустила вздох. — Значит, ты будешь пытать его, а что потом?

— Потом ты сделаешь с ним все, что захочешь.

— Ты доверишь его мне?

— По-моему, это справедливо, раз он пытался убить тебя.

— Ничего себе. Неужели могущественный Кирилл дает кому-то другому право последнего слова в важнейшем вопросе?

— Не кому-то другому, — я скольжу рукой по ее талии и притягиваю ее к себе так неожиданно, что несколько капель водки расплескиваются по ее груди. — Своей жене.

Несмотря на все ее попытки казаться невозмутимой, розовый оттенок окрашивает ее щеки.

Я поглаживаю эти щеки, словно могу почувствовать этот румянец на своей коже. Саша остается неподвижной, но ее губы раздвигаются, пока я ласкаю ее.

— Я уже говорил тебе, что ты выглядишь сексуально, когда позволяешь себе быть самой собой?

— Оставь это, — она отстраняется. — Я даже не крашусь, так что лесть ни к чему.

— О чем ты, блять, говоришь? — я снова притягиваю ее к себе, стараясь не обижаться на то, что она создала между нами дистанцию. — Мне похуй на макияж. Я говорю о тебе и твоих потрясающих белокурых волосах.

— Я знала, что блондинки в твоем вкусе, — ворчит она.

Я ухмыляюсь.

— И поэтому ты перекрасилась?

— Нет, — она смотрит в другую сторону, как самая ужасная лгунья, которая когда-либо ходила по земле.

— Ты говорила мне, что тоже была блондинкой, когда я только обручился с Кристиной.

— Я этого не помню.

— Ты также сказала, что могла бы быть похожей на нее. Ты настолько ревновала?

— Нет. Какая Кристина? Я не думала о ней с тех пор, как уехала, — даже когда она говорит это, ее щеки краснеют, а губы поджимаются.

Мне придется купить моей новой невестке открытку с благодарностью: «Прости, что назвал тебя роботом», за то, что мне удалось спровоцировать эту сторону моей жены.

Это показывает, что ей не все равно, как бы она это ни отрицала.

Она может бороться со мной сколько угодно, пока остается рядом со мной.

Я позабочусь о том, чтобы у нее никогда не было выхода.

Даже одного.

Развод? Я не верю в это гребаное слово, когда речь заходит о ней.

— Зачем ты вообще на мне женился? — спрашивает она через некоторое время. — Ты мог бы легко найти себе другую сделку или партнерство через брак.

— Потому что ты попросила меня об этом.

Она тяжело сглатывает, и следующее слово произносит шепотом.

— Что?

— Ты сказала, цитирую: «Если бы я хотела стать твоей женой, ты бы устроил это?». И я это сделал.

— Даже несмотря на то, что ты не веришь в этот институт брака?

— Теперь верю. И знаешь что? Я все еще чертовски зол, что ты инсценировала свою смерть, но у меня не будет никакой другой жены, кроме тебя.

Ее губы раздвигаются, и медленно, слишком медленно, она кладет голову мне на плечо.

Теперь я хотел бы отметить, что мой член не в восторге от перспективы саботажа его обещанного второго раунда, но она через многое сегодня прошла, и я могу позволить ей поспать.

Или я так думаю, когда сам закрываю глаза. Она берет меня за руку и кладет мою ладонь на свое ровное сердцебиение.

И вот так я отключаюсь.

Саша

Видимо, план Кирилла с самого начала заключался в том, чтобы привезти меня сюда.

Прошла неделя с тех пор, как мы приехали в этот домик, а он все отказывается уезжать.

Честно говоря, я и сама не думаю, что хочу уезжать. Но в отличие от него, я не могу полностью игнорировать реальные проблемы, поджидающие нас снаружи.

Кирилл должен быть тем, кто об этом беспокоится в большей степени, учитывая, что он Пахан и все такое. Он новичок в этой роли, поэтому не может позволить себе оставаться в стороне от событий, полагаясь на Виктора, который является его единственным источником информации о том, что происходит вовне.

Однако это его не останавливает.

Ни капельки.

Он больше озабочен тем, чтобы трахать меня при каждом удобном случае. Я бы солгала, если бы сказала, что мне не нравится быть загнанной им в угол в течение всего дня. В последнее время я странно возбуждена, и он потакает мне при любой возможности.