Исполняющий обязанности (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 37

Понятно, он взял след Катерины Беляевой, а здесь ее посадили в автомобиль «дежурки» или ППС и повезли по району, высматривать убегающих жуликов. Запах похищенной сумки если и присутствует где-то, давно забит новыми, более сильными запахами прошедших после этого людей и животных. Значит осталось проверить только одно место, которое имеет смысл проверять. В зарослях молодого и вездесущего канадского клена, окружающего бетонный забор замороженной стройки типографии я нашел подкоп, куда тут же нырнул довольный прогулкой пес. Мне же пришлось перелазить забот сверху, опираясь одной рукой и ногой на жидкие стволы молодых деревьев — соваться в узкий лаз под плиту и шаркаться о землю мне было не комильфо. Наконец я с шумом спрыгнул с двухметровой высоты, отряхнулся и двинулся в бетонному скелеты здания.

Металлическую, сваренную из тонких арматурин, и ведущую на второй этаж, лестницу, я, блуждая в темных залах строящегося здания, нашел совершено случайно. Потом было самое трудное — загнать на это сооружение пса, который не имел желание ступать на тоненькие прутики металла, ведущих на четырех метровую высоту. За пару минут, взяв пса жестко за ошейник и балансируя в воздухе второй рукой, чтобы не сверзится с шаткого сооружения без всякого подобия перил. В большом зале на втором этаже, на засыпанном керамзитом полу, друг напротив друга сидели, по турецки, сидели две маленьких фигурки. Два пацана, на вид лет десяти, в поношенной одежде тоскливых цветов, казалось, не обращали внимание ни на что, из происходящего вокруг них. Возле одного из ребят лежал пакет с чем-то желтым, налипшим на стенки изнутри. Рядом валялся большой, наполовину выдавленный, тюбик с клеем «Момент», производства фирмы «Хеншель». Глаза пацана были полузакрыты, под носом висела зеленая сопля. Человек явно словил приход.

— Дяденька, а можно от меня собачку убрать? — раздалось у меня за спиной. Я подпрыгнул от неожиданности — второй пацан смотрел на меня вполне осмысленно.

— Детский дом номер шесть? — пока снабжением таких организаций централизованно занималось государство, ребятишек из детских домов можно было опознать.

Пацан одновременно кивнул и горестно пожал плечами.

— Как зовут?

— Вы собаку уберете, тогда скажу.

Демон, мимоходом обнюхав пацанов, что-то усиленно искал в дальнем углу огромного зала.

— Собака на тебя внимания не обращает…пока ты сидишь спокойно.

— А если побегу?

— Рискни. Ладно, это лирика. Ты тоже клей нюхаешь?

— Не, мне этого не надо, это Ржавый от клея тащиться, а я нюхать не люблю.

— Почему?

— А мне мультики не приходят, только блюю после этого долго.

— Он давно так сидит? Ржавый твой.

— Недавно, он долго еще так сидеть будет. Говорит, что ему или мультики, или девки приходят. Завидно. -

— Так как тебя зовут?

— Сергей Юрьевич Лобанов, одна тысяча семьдесят восьмого года рождения, четырнадцатого февраля.

— Сумку у тетки беременной в парке вы дернули?

— Нет, что вы дяденька, мы сюда только клей нюхать пришли.

— Сережа, не зли меня пожалуйста. Хочешь, чтобы я дал собаке команду выбрать из вас того, кто этой сумки касался?

Малолетний Лобанов мотает головой из стороны в сторону так сильно, что кажется, что голова сейчас оторвется от тонкой и грязной шеи и отлетит куда-нибудь в дальний угол. Ребенок явно боится собак и в никаких экспериментах с Демоном участвовать не желает.

— Что головенку опустил? Ты же сумку вырвал?

Пацан кивнул низко опущенной головой, но потом переиграл — дерзко вскинул голову и заявил:

— Мне ничего не сделают, я малолетка, а в тюрьму садят с четырнадцати лет, вот! Поэтому, дяденька…

— Это кто вам такую глупость сказал?

— Не глупость, а по жизни к чему надо стремится. Это нам Валет сказал, а он пургу гнать не будет. Он от звонка до звонка…

— Дурак ты и Валет твой дурак, или наоборот, умная сука. Вы для него сумки рвете?

Пацан опять молча кивнул головой, тяжело вздохнув.

— Что будет пятнадцатого февраля следующего года?

— Что будет?

— Тебе исполнится четырнадцать лет и ваши тетеньки из детского дома и детской комнаты милиции с огромным удовольствие отправят тебя в спец училище.

— И че? Нам Валет сказал, как правильно заходить…

— Дурак ты опять Сережа, причем в квадрате…

— Че это я дурак? Нам Валет сказал…

— Серега, я по тебе вижу, что ты в детском доме огребаешь регулярно. Я прав?

— Это потому что я новенький…

— А в спец училище что? Будешь сразу стареньким?

— Там по понятиям живут, и если пацан правильный…

— Серега, ты фильм «Маугли» смотрел?

— Я маленький что ли?

— Ты скажи — смотрел?

— Смотрел, давно. Я теперь боевики смотрю, с этим, как его…

— Так вот, там, в «спецухе» еще страшнее, чем в джунглях. В джунглях тебя только сожрут, и все. Пять минут боли, и все закончиться. Я в «спецухе», если за тобой нет стаи, что с тобой одной крови, тебя будут гнобить каждый день и каждую ночь. Потому что, если тебя не гнобить, то загнобят их самих. Вот скажи, Серега, ты правильный пацан?

— А то! Нам Валет сказал…

— Ты на вопрос ответь!

— Ну, типа, правильный.

— Нет, по понятиям, ты помоишник и чмошник, и не вздумай тут дергаться, собака тебя сожрет без команды. Что надулся? Хочешь, объясню?

— Хочу. — помолчав, выдавил пацан.

— А кто ты, если ты за две минуты сам покололся и старшака сдал? И че с тобой надо сделать по понятиям?

— Нам Валет говорил, что вы, дяденька, менты, ой, то есть, милиционеры, со всякими хитрыми…

— Сережа, ты пойми, это никого не волнует. Ты за две минуты покололся и сдал старшака. Что с тобой после этого сделают? Ладно, неинтересно мне с тобой. Давай, показывай, где сумки?

— Там собака ваша уже роет.

Демон действительно, разгреб в дальнем углу кучу верхний слой керамзита, и теперь что-то усиленно вынюхивал в небольшой ямке, и теперь возмущенно мотал перепачканной пылью острой мордой.

— Иду, мой мальчик, иду хороший. — я быстро подошел к углублению, сдвинул в сторону металлический лист и перед нами открылся какой-то квадратный технологический отсек, в котором лежало несколько, чуть запыленных, но еще вполне приличных, дамских сумочек. Демон тут же радостно облаял одну из них, наверное, это был ридикюль гражданки Беляевой.

— Сергей, это все, что вы надергали?

— Ну да, за эту неделю.

— За прошлую где?

— Так Валет по субботам по захоронкам ходит и все сумки из нычек собирает, а потом все продает.

— Прям вот все продает?

— Ну сумки, которые хорошие, он знакомому в комиссионку сдает, ну и другое там. Паспорта кому-то сдает, они потом за сто рублей теткам их возвращают, типа нашли на помойке. Что негодное, он на помойку выбрасывает.

— И много вас таких, что на Валета шестерит?

— Я не шестерю…

— А что ты делаешь? Сколько он тебе за одну сумку платит?

— Он три рубля в неделю дает, остальное в общак сдает, на грев там пацанам, что по зонам чалятся…

— А деньги?

— Деньги мы ему по вечерам сдаем. Каждый вечер.

— И сколько вы денег сегодня взяли?

— Восемь рублей сорок семь копеек. Сорок семь копеек он нам тоже оставляет. Вы у меня деньги заберете?

— Заберу, а что?

— Дяденька, не надо деньги забирать. Если я деньги не принесу, меня сегодня зачмырят.

— Что сделают?

Пацан горько взглянул на меня и ничего не ответил. Я наклонился, вытянул наверх сумку Беляевой и раскрыл ее.

— Сколько в этой сумке было денег?

— Я же сказал вам, дяденька, восемь рублей и сорок семь копеек…

— Что, только одну сумку сегодня дернули?

— Да мы бы больше попробовали, только Кузнец клей купил, а я один не пошел.

— Понятно. — я высыпал содержимое сумочки на металлический лист и стал перебирать имущество Катьки. Паспорт, кошелек, уже пустой, косметичка с патрончиками помады, бутыльком лака для ногтей, мятой коробочкой с черной тушью и маленькой кисточкой, тощая папка с документами. Документы мне были вполне известны — это были копии медицинских документов о хреновом состоянии будущей мамаши и ее плода, что якобы, являлось прямым следствием сидения в наручниках и жопой на снегу. Новым для меня были лишь два клочка бумаги, пришпиленные блестящими скрепками с внутренней стороны обложки картонной папки. На одной было написано Яков Леонидович и номер городского телефона, начинающегося на «двадцать девять», что было общей подстанцией для милицейских и комитетских структур города. На второй бумаге тем же округлым и аккуратным почерком значилось «Адвокат Александр Александрович» и телефонный номерок, подстанция которого находилась где-то в центре. И еще на один момент обратил я внимание, пролистывая тонкие листочки медицинских справок и заключений — потерпевшая по делу Катерина Семеновна Беляева наблюдалась в женской консультации, находящейся на противоположном берегу, где-то в районе дворца культуры имени Покорителей стали. Я задумался на несколько секунд, а потом решил, что папку лучше оставить в Катькиной сумочке, предварительно списав оттуда в записную книжку только телефоны и данные их владельцев, а также фамилию гинеколога, ее наблюдающего. Вернув все как было, я бросил Катькину сумку к остальной воровской добыче, накрыл яму сверху листом металла и ногами заровнял яму.