Страж (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 25

Внутри было потрясающе! Пахло чем-то тонким, острым и нездешним. Под стеклянными колпаками блестели разноцветные леденцы, рядом высились расписные жестяные коробочки с надписью «ЛандринЪ». Дальше стояли бонбоньерки с шоколадными трюфелями в бумажных кружевных розетках, высились горки пастилы и орехов в шоколаде.

Катенька смотрела на все это, как на сказку – безо всякого желание заполучить это чудо себе. Она просто любовалась, вдыхала запахи ванили, шоколада и пряностей, дышала сладким теплом и восхищалась.

Внезапно Машенька остановилась и, восклицая что-то вроде: «душка», «прелесть», «не чаяла увидеть», принялась обниматься с тоненькой дамой в платье из нескольких слоев светлого шелка и в шелковой же накидке с отделкой из лебяжьего пуха.

– Ах, Мими! – дама наконец оторвалась от Машеньки. – Ты почти не изменилась! Кто это прелестное дитя?

– Моя сестрица, Катенька, – улыбаясь, ответила Мария Николаевна, – я привезла ее поступать в Смольный!

– Рада знакомству, – чарующим голосом пропела дама, – меня зовут Зинаида Павловна.

Катенька присела в книксене и потупилась.

– Мими, твоя сестра прелестна, приходите ко мне на чай в семь часов. Будет маленькое общество. Познакомлю тебя с мужем и сыном.

– Благодарю за приглашение, Зизи, непременно будем! – Мария Николаевна улыбнулась, дамы еще раз обнялись и разошлись.

– Катенька, уже два часа пополудни! Немедля в гостиницу! Нужно приготовиться к вечеру!

Легкая паника в голосе сестры заставила девочку ускориться. Они выбежали на улицу, наняли извозчика и помчались в гостиницу. Там Маша вызвала горничную и приказала ей сию секунду взяться за приведение в порядок их визитных платьев.

Глядя на прихваченное в дорогу визитное платье, Мими только вздыхала. Конечно, оно было глубоко провинциальным, и эти широкие рукава, давно вышедшие из моды! Но что было делать? Шить новое нет времени и средств, а появиться на приеме в плохо пригнанном платье «с вешалки» из ближайшей лавки готового платья не позволял хороший вкус. Так что Мария Николаевна сделала ставку на безупречный внешний вид. Платье было проветрено, пропарено, воротничок и манжеты из тонкого кружева сияли белизной и крахмалом, а корсет затянут ровно настолько, чтобы не выглядеть «затянутой».

Катеньке было проще – ее платьице было, по сути, еще детским, и от него не требовалось соответствие моде. Скромное, строгое – этого довольно.

До дома Зизи добрались на извозчике. Залюбовавшись ярко освещенным особняком, Мария Николаевна незаметно вздохнула – Зизи сделала отличную партию, выйдя замуж за товарища министра. Впрочем, зависть – смертный грех. У них с Катенькой есть шанс отлично провести вечер, и это уже большое счастье!

У дверей дома дам встретил швейцар. Он открыл тяжелую дверь и держал ее, пока они входили. В прихожей ждала дежурная горничная. Она приняла накидки, помогла снять шляпки, поправить прически и проводила в гостиную.

– Мими! – Зинаида Павловна подошла к подруге и снова нежно с нею расцеловалась. – Идемте, я представлю вас семье…

Семьей Зизи были мужчина лет тридцати пяти – одетый элегантно и строго, и молодой человек лет шестнадцати.

– Знакомьтесь: Аристарх Петрович Яхонтов, мой муж, и его сын – Алексей Аристархович! Моя подруга по институту, Мария Николаевна…

– Кунгурова, – представилась Маша, вспомнив, что бывшая сокурсница не знает ее «замужней» фамилии.

– И ее сестра, Екатерина Николаевна Байкова, – закончила Зизи.

Девочка сделала книксен, мужчины поклонились.

– А моя крошка Лили сейчас в детской, – с той же очаровательной улыбкой закончила представление Зинаида Павловна, – ей пока рано бывать вечерами в гостиной.

После нескольких любезных слов о детях и хлопотах взрослые отошли, оставив Катеньку рядом с молодым человеком.

– Алексей, займи гостью, – сказала Зинаида через плечо.

Юноша покривился, но остался. Девочка огляделась и увидела на столике несколько альбомов, похожих на тот, что подарила ей маменька.

– Алексей Аристархович, – сказала она вежливо, – вы можете идти, я займу время этими альбомами. Матушка недавно подарила мне похожий, и я бы хотела узнать, что в них пишут.

Молодой человек, наверное, и рад был бы оставить маленькую гостью одну, но народу в гостиной было немного, и его дезертирство станет замечено. Поэтому он любезно ответил:

– А давайте посмотрим эти альбомы вместе! Право слово, я прежде в них не заглядывал!

Они присели на диванчик и открыли первый, самый большой альбом, обшитый пластинками малахита. Этот камень отлично вписывался в интерьер гостиной госпожи Яхонтовой.

– «Сию книжицу дарю любезной моей тетушке Розетте Россет, с уважением и любовью, П. П. Смирницкий», – прочитала негромко Катенька и удивилась, заметив атрибуцию: 1839 год! – Эта госпожа Россет – ваша родственница?

– Нет, что вы, – живо ответил Алексей, – кажется, этот альбом матушка, – тут он бросил взгляд на жену отца, – купила в антикварном магазинчике на Васильевском. Для украшения интерьера.

Между тем сразу под крышкой после дарственной надписи красовался гравюрный портрет не юной, но очень красивой темноволосой и черноглазой женщины в старинном одеянии.

– Розетта Россет, – прочитала Катенька и бережно обвела портрет по краю: – Какая она красивая!

Молодой человек промолчал. На его взгляд, красота неведомой дамы была слишком южной. Ему милее были светлые локоны и голубые глаза, вот как у этой до смешного серьезной девочки. Между тем Катюша аккуратно перевернула толстый картонный лист и едва не захлопала в ладоши от восторга – толпа веселых амуров, лукаво улыбаясь, кружила вокруг вставленного в самодельную рамку портрета.

– П. А. Смирницкий, – негромко прочла девочка. – А здесь, смотрите, Алексей Аристархович, С. И. Смирницкая в день свадьбы! Какая красивая пара! Интересно, кто это?

– Может быть, – рассеянно ответил Алексей. При взгляде на портреты его вдруг охватило странное чувство. Французы называют его déjà vu[1]. Он смотрел на молодого мужчину в парадной форме и чувствовал на плечах тяжесть золотых эполет, хотя учился в университете и собирался служить в штатском. А женщина… Странно, она казалась знакомой, хотя Алексей готов был поклясться, что видел ее впервые!

На следующем листе был изображен младенец на пышной алой подушке. Одетый в тонкую белую рубашку, он держал в руках игрушечную саблю и выглядел довольным жизнью.

– П. П. Смирницкий, два года, – прочитала Катенька и улыбнулась. – Алексей Аристархович, вы не находите, что все маленькие дети очень похожи?

Алексей растерялся:

– Не знаю, – ответил он искренне. – У меня есть младшая сестра, Лилечка, она очень менялась каждый месяц. Сейчас уже не так быстро, но все же.

– О, как вам повезло, Алексей Аристархович! – серьезно сказала Катенька. – У меня нет младших братьев или сестер, только старшие. Но есть племянники, дети моей сестры, Марии Николаевны. Они все очень похожи, пока маленькие. Даже трудно сказать – мальчик лежит в пеленках или девочка!

– Никогда над этим не размышлял, – снова искренне сказал Алексей и на миг задумался – почему он так откровенен с девочкой, которую, скорее всего, видит первый и последний раз? К его огромному сожалению, продолжить беседу над альбомом им не дали – позвали к столу, за которым отец его, как всегда, говорил о политике, мачеха – о моде, а приглашенные гости делили внимание между ними.

За столом Катеньке было скучно и не особо вкусно – Зинаида Павловна увлекалась здоровым питанием, поэтому даже к званому ужину подавались протертые и несоленые блюда. Только Аристарху Петровичу принесли его любимый бифштекс, на который молодая жена смотрела неодобрительно.

Алексея усадили рядом с пожилым гостем, который считал, что в нынешнее непростое время у молодого человека существовал лишь один выбор – армия, и он всячески пытался донести свою мысль до юноши. Возражать и спорить было бесполезно, поэтому молодой Яхонтов угукал и кивал, тоскливо думая о том, что мог бы рассматривать старинный альбом с той смешной крохой, и вечер прошел бы куда приятнее.