Возвращение царя обезьян - Белянин Андрей - Страница 5

В огромном павильоне, состоящем из одной стены дворца, роскошных золотых дверей и куска крыши, посреди камер, софитов и микрофонов стояла полноватая девушка в сари с огромным кольцом в носу.

– Мадиракши, мы привели нового Ханумана, – заявил мужчина в костюме.

– Ханумана? – Девушка вскинула брови и озадаченно посмотрела на Раму. Тот кивнул и одновременно пожал плечами. – Но у нас же был другой Хануман.

– А теперь будет этот. Это лучший Хануман! – с нажимом сказал мужчина в костюме.

– Как вас зовут? – с улыбкой поинтересовалась девушка, обратившись к Сунь Укуну.

– Моё имя Хануман, мата Сита! – Счастливый царь обезьян повалился на колени и поцеловал край подола её платья. – Я услышал зов Рамы и пришёл, чтобы служить вам!

«Сита» улыбнулась самой благожелательной улыбкой, а потом шепнула подошедшему Раме:

– Он сумасшедший, Ашиш? В нашем контракте это не прописано.

– Ничего, Мадиракши, он вроде бы не буйный, пока только обнимается и плачет. В любом случае лучше того пьяницы. Да и когда его выкупят у мафии – неизвестно, а снимать надо уже сейчас. Подыграй ему! – Он ободряюще улыбнулся и вновь раскрыл объятия Хануману. – Мой друг, мой брат! Мы так ждали тебя! Наконец-то ты пришёл на наш зов и поможешь нам победить всех злобных демонов!

Потом все примирительно танцевали под непонятно откуда взявшуюся музыку. Даже Ольга. Ей нашли самые дешёвые китайские шлёпки, пошло-розовые и великоватые, но других не было. Мужчина в костюме, оказавшийся помощником режиссёра, лично закружил её под причудливую музыку, пообещал показать съёмочную площадку и помочь с беспроблемным возвращением домой в составе какой-то экспедиции, которая как раз заканчивает раскопки в соседней провинции и уже через пару дней вылетает в Россию.

– А в качестве кого они меня провезут? – не унималась блондинка.

– Да хоть в качестве экспоната, ха-ха, да! – улыбнулся он, обнажив абсолютно белые и какие-то непривычно странные зубы. На первый взгляд только так их и можно было описать.

Саратовская аспирантка повела плечами, сделав вид, что заинтересованно осматривается по сторонам. Какой-то мутный тип этот помощник режиссёра. Вроде бы и одет прилично, и вежливый, и не лезет, а всё равно отталкивающий. Ещё эти его постоянные хихиканья, когда нет ничего смешного. Это он над ней смеётся? Или сам по себе с дурнецой в мозгу? Кто их знает, этих индийцев… индусов… режиссёров…

Она быстрым широким шагом, насколько позволяли шлёпки, подошла к Укуну и настойчиво постучала ему по спине.

– Ты звала меня, благочестивая? – спросил он, обернувшись.

– Отлепись наконец от своего Рамы! И объясни мне некоторые несостыковки. Если мы в Индии, то почему я понимаю местный язык? Или это они все без акцента чешут на русском?

– Язык? А что же в этом такого? Ведь я же понимал твой северный язык, когда попал в твою страну. Теперь ты попала в мою страну и тоже понимаешь мой язык. Это нормально.

– Да, но ты-то бог. Или демон. Или ещё кто-то там. Может, ты и знаешь сто пятьсот языков. А я – обычный человек. Я и с английским-то не очень дружу, только в рамках учебного курса, а уж за остальные языки даже не пыталась браться. Откуда я знаю индийский?

– Диди-джи, это же так просто! – удивлённо пожал плечами Сунь Укун. – Это Рама!

– Что Рама? – после непродолжительной паузы уточнила блондинка.

– Ра-а-ама! – «для тупых» пояснил Сунь Укун, вытаращив глаза для пущего эффекта.

– Что – Ра-а-ама?!

Китаец вывел её на улицу из павильона, поставил под палящее солнце и, благоговейно протянув: «Ра-а-ама…», провёл рукой по воздуху.

– Я не понима-а-аю! – передразнила его девушка и развела руками.

Укун кротко вздохнул, страдальчески поднимая глаза к небу.

– Рама везде, Рама во всём, Рама – суть. Рама в тебе, мата Олга. Ты понимаешь наш язык, потому что слышишь ушами Рамы, говоришь устами Рамы, смотришь глазами Рамы, чувствуешь сердцем Рамы, чуешь носом Рамы. Даже чресла Рамы…

– Стоп! А вот этих подробностей я не хочу знать, спасибо, достаточно, логику бреда я уловила, в тонкостях не нуждаюсь. Как у тебя всё просто, Ук… хм… Хануман.

– Всё просто, мата Олга, потому что Рама во всём. А там, где Рама, всё легко, красиво и…

– Хануман!!! – нервно сорвалась девушка. – Я больше не хочу слышать от тебя имя «Рама». По крайней мере, сегодня. Хотя бы в ближайшие пять минут. На большее ты вряд ли способен.

– За что такие строгие запреты? Разве я в чём-то виноват, диди-джи?! – И он традиционно на ровном месте залился слезами, брызнувшими из глаз, словно два ручья.

– А-а-а-а-а-а-а… – уставившись взглядом в ненавистные розовые шлёпки, тихо простонала Ольга.

– Что случилось, мата?! – тут же подорвался ненормальный китаец. – Где демоны, которые терзают тебя? На небе? На земле? Ты сама демон? Кого мне убить?!

– Да убейся ты сам наконец, хоть вот об эту стенку, только отстань от меня!

Блондинка круто развернулась и зашла в павильон. Там опять все танцевали.

…В забегаловке было тихо. Сонные мухи беззвучно топтались по тарелкам приунывших клиентов. Уставшие люди вполголоса обсуждали рыбную ловлю и работу в рисовых полях. Прокисшее рисовое вино пузырилось в грязных кружках, и даже мухи обходили его стороной.

Вошедший открыл дверь с ноги, и она с грохотом ударилась о стоящую за ней бочку. Трактирщик нахмурил брови и нервно повёл тонкими усиками.

– Что тебе надо, немытый грубиян?! – сердито сказал он. – Ты чуть не вышиб мою дверь! Знаешь, сколько стоит хорошая дверь? Явно подороже, чем ты!

Немногочисленные посетители дружно засмеялись.

– Проваливай туда, откуда пришёл! Ты воняешь, как грязная обезьяна!

Ударом булавы гость разбил ближайший стол в щепки. Вязкая рисовая похлёбка вывалилась из тарелок на пол. Все напряжённо притихли.

– Принеси мне лучшего виноградного вина, служка. И подай самое изысканное блюдо. Ты запомнишь этот день навсегда, потому что сегодня в твой жалкий сарай пришёл прекрасный царь обезьян, Великий Мудрец, Равный Небу, Сунь Укун.

– Сунь Укун? – переспросил трактирщик.

– Сунь Укун?! – удивились посетители.

Хануман встал у стойки и, запрокинув руку, почесал спину булавой.

– Ты Сунь Укун? – вновь спросил хозяин заведения.

– Да, я Сунь Укун, Великий Мудрец…

– Что-то раньше ты выглядел посимпатичнее! – крикнул кто-то сзади.

Хануман озадаченно обернулся. Крестьянин залил в себя кружку забродившего вина и продолжил:

– Видел я тебя. И был ты постройнее, а теперь жиром заплыл. Вон и второй подбородок нервно подрагивает.

– Да где ты мог видеть меня, ничтожный земляной червь?!

– Так в собственном курятнике и видел. Ты там выл, как волк, и курей гонял с перепоя. Это было перед тем, как ты умер.

– Я умер?! Как я мог умереть, если я сейчас стою перед тобой, бестолковый?!

– А кто вас, демонов, знает? – встрял в разговор трактирщик, на всякий случай протирая барную стойку грязной тряпкой. – Только говорят, что ты умер, опившись вина, тебя похоронили, а ты взял да и вычеркнул своё имя из книги мёртвых.

– А давайте сдадим его куда следует? Пусть его обратно в книгу запишут?

– Хи-хи-хи! – громко рассмеялся Хануман. – Сначала вы сыграете со мной в чжимоу! – Он довольно осклабил жёлтые клыки. – Служка, неси сюда самое отвратное пойло!

Все присутствующие озадаченно переглянулись. Разговорчивый крестьянин неуверенно сел обратно на табурет.

– С чего бы мы стали играть с тобой в чжимоу, демон?

Хануман подбросил булаву, оружие завертелось в воздухе, ударилось в самый центр потолка и упало в руку своего хозяина за секунду до того, как по грязному потолку поползли тонкие трещинки. Вождь обезьян запрыгнул на стол и ударил крестьянина по щеке кисточкой длинного хвоста.

– С того, что меня зовут Сунь Укун, – прорычал он прямо в лицо мужчине. – Я могу просто убить вас всех, жалкие земляные черви. А хозяина этой землянки ещё и освежевать. За то, что он не торопится подносить мне вино. Но я пребываю в хорошем расположении духа и хочу поиграть в чжимоу. И если кто-то из вас сможет переиграть в чжимоу Великого Мудреца, Равного Небу, то выйдет отсюда живым. Или выползет живым из-под обломков этой лачуги. Если сможет. По крайней мере, я не разорву его на куски и не заглочу сырым. Да я никого из вас не заглочу сырыми, – спрыгнув со стола, решил он. – Вы слишком грязные, хи-хи-хи! Вас придётся хотя бы час вымачивать в вине, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу и потом не разнести её по всему миру.