Бедовый месяц (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 34

— Кого? — не понял Филипп.

— Ваш подарок.

— А его надо называть?

— По нашему дому будет прыгать безымянный леймар?

— Я полагал, что вы собираетесь отдать его в королевский питомник, — напомнил Филипп, как я торжественно заявляла стражам, что спасенный зверь обретет новый дом.

— Не знаю, как принято у Торнов, но у Вудстоков подарки не передаривают, — тонко намекнула я, что питомец обретет не какой-то дом, а конкретно наш. — Если мы отдадим малыша, то будем не спасителями, а доставщиками. Вас это не смущает?

— Вы правы: нисколько не смущает, - согласился он.

— Я говорила, что вы черствый человек?

— Да, но я ответил, что не поддаюсь на манипуляции.

— Уверена, вы его полюбите за эти дни и не захотите расстаться. Леймуры удивительно дружелюбные и очаровательные животные.

— Да, но тот, которого вы не хотите отдавать в королевский питомник, в отличие от своих сородичей, на редкость агрессивен.

— У него сложная судьба. Сжальтесь! Попробуйте взять его лаской и вкусняшкой.

— Зверю надо показывать, кто в доме хозяин, а не пытаться с ним заигрывать, — выдвинул исключительно спорную теорию Филипп. — Животные понимают только силу.

— Поверьте, когда вы его полюбите…

— Вряд ли, — весьма бесцеремонно полюбил он.

— Но отказываться от свадебного подарка все равно некрасиво.

На обеденном столе стояла тарелка с аккуратно порезанными и очищенными фруктами. Недолго думая, я подхватила ломтик яблока и с удовольствием откусила.

— Это корм для вашего свадебного подарка, — делая вид, что вернулся к чтению письма, прокомментировал Филипп.

Яблоко застряло в горле.

— Но он его презрел и сбежал в спальню. Я не стал останавливать, — добавил он как ни в чем не бывало. — Угощайтесь.

— Благодарю, вы мастерски умеете отбивать охоту, — проворчала я.

— Хотите что-нибудь заказать? До аукциона еще много времени.

— А этот аукцион сегодня вечером? — насторожилась я.

— В восемь. — Он отложил письмо и бросил на меня взгляд. — Мы можем отказаться от приглашения.

— Но вы ведь его уже приняли.

— Никто не посмеет осудить, если мы не появимся. Проведем время вдвоем.

Втроем, если считать забившегося в какой-то угол леймара, но он точно не подольет в игристое вино дикий коктейль из снадобий, и третья брачная ночь приведет к логическому завершению предыдущие две.

— Давайте сегодня выйдем в люди, — немедленно решилась я на первый официальный выход в роли новой леди Торн. — Для разнообразия.

— Как скажете, — словно прочитав в моем лице все мысли, что бродили в голове, понимающе усмехнулся Филипп. — И позовите своих тетушек.

— Вы хотите их взять с собой?! — практически в вящем ужасе воскликнула я.

— Разве вам не нужна помощь, чтобы собраться? — кажется, развеселился Филипп. — Вы же отказались выбрать себе горничную.

Да, было дело. Сглупила. И теперь понимаю, в каком космическом масштабе!

Осматривать все углы в спальне не стала: сразу по-простецки плюхнулась на колени и заснула голову под кровать. Леймар действительно забился к самой стене и таращил из темноты круглые желтые глазенки.

— Иди сюда, малыш. — Я попыталась подманить звереныша тем самым надкушенным ломтиком яблока. — Смотри, какая вкусняшка.

На яблоко он не повелся. Сидел нахохлившись, как болотный сыч, и похлопывал хвостом по дубовому полу.

— Вкусно же! — уверила я и в доказательство прикусила ломтик.

Как и с Филиппом, отказавшимся пить средство от похмелья, не помогло. Мы с яблоком у леймара доверия не вызвали. Пришлось вытянуться из-под кровати, попутно шмякнувшись затылком об остов, и с самым независимым видом вернуться в гостиную за тарелкой с фруктами.

— Отыскался? — спросил Филипп.

— Вы были правы, ваш подарок укатился под кровать.

Следующие пять минут он с незатухающим интересом и возрастающей иронией следил за моими метаниями туда-сюда. Я вернулась еще раз за водичкой, потом, тихонечко извинившись, вытащила из-под спины мужа клетчатый плед, чтобы соорудить в кресле мягкое гнездо.

В конце концов, пока забирала подставленную под кровать тарелку, слетела сережка. Попыталась дотянуться рукой, но не достала даже кончиками пальцев. Не втискивать же, право слово, под кровать на пузе, чтобы одни ноги торчали.

С независимым видом я пересекла гостиную и вытащила из стойки для зонтов трость дядьки Рендела. От магического укола заклятье распалось, и набалдашник выплюнул сноп затухающих золотистых искр.

— Пришли к выводу, что ласка не действует? — промурлыкал муж, поднимая взгляд от очередного письма.

— Теперь под кроватью не только ваш подарок, — сдержанно объявила я и вернулась в спальню.

Тут обнаружилась умилительная картина. Звереныш вылез, уселся на стол возле тарелки и уминал салатный лист. При моем появлении он оцепенел и насторожился, готовый запрыгнуть куда-угодно: на гардину, на стену и, возможно, на потолочную люстру.

— Ты ж моя заинька, — протянула я с улыбкой и раздраженно сдула с лица кудряшку, беспрерывно падающую на глаза. А потом с тростью полезла обратно под кровать. Вызволять сережку.

Новость о моем первом выходе в люди вместе с мужем привела тетушек в страшное волнение. Они по очереди отправляли записки, не давая отойти от почтовой шкатулки, а я-то просто уточнила, в какое время заглянуть к нам в номер и помочь со сборами.

Пока я сидела за обеденным столом, неожиданно превращенном в письменный, и вела оживленную переписку, Филипп успел собраться. Он вышел в гостиную уже облаченный в белую рубашку с бабочкой и строгие брюки с идеальными стрелками. Ему не пришлось меня отвлекать от почтового беспредела, я и так таращилась во все глаза, как будто на чужого мужа, а не на своего.

Почтовая шкатулка громко крякнула, приняв очередную записку. Сама от себя не ожидая, я вздрогнула и наваждение развеялось. Не понимаю, откуда появилась такая реакция на Филиппа? Он как будто начал заслонять собой все, что нас окружало, а перед глазами потом плыли световые пятна.

— Вы уже собрались? — прошелестела я, следя, как он небрежно, не боясь измять, бросил смокинг на спину дивана.

— Буду ждать вас в клубном зале. Спускайтесь к половине восьмого, — велел он и, приблизившись ко мне, поставил на крышку стола небольшую шкатулку для украшений с перламутровой крышкой. — Примите, леди Торн.

— Что это?

— Ваш свадебный подарок.

Я почувствовала, что не просто заливаюсь румянцем от смущения, а вспыхиваю, как сигнальный фонарь на маяке. Даже уши запылали. При взгляде на перламутровую вещицу меня нагнало идиотское ощущение, что я самозванка, занявшая чужое место. Сейчас из гардеробной выйдет настоящая супруга Филиппа с кротким нравом, идеальными манерами и талантом вышивать цветочки.

— Вы не обязаны… — прошелестела я, глядя на него снизу вверх.

Он молча открыл шкутулку. На черной подложке лежало изящное кольцо с цветком из драгоценных камней.

— Это кольцо моей матери, — пояснил он. — Она завещала передать его новой леди Торн. Я вам помогу…

Как и прошлым вечером, Филипп протянул раскрытую ладонь, молчаливым жестом прося дать ему руку.

Кольцо оказалось великовато и легко скользнуло на безымянный палец, но ободок немедленно стянулся, подстраиваясь под нужный размер. Теперь захочешь — просто так не снимешь.

— Спасибо. — Я завороженно смотрела, как в цветочных лепестках рассыпаются искры отраженного света.

Неожиданно Филипп мягко прикоснулся к мочке моего и без того горящего уха теплыми пальцами. Меня словно прострелило магическим разрядом. По спине побежали мурашки, на затылке почему-то зашевелились волосы, а ухо, ей-богу, едва не воспламенилось, как факел. Ну и я вместе с этим обласканным ухом.

— Вы потеряли сережку, — тихо вымолвил муж.

— Видимо, опять раскрылась, — завороженно поднимая к нему взгляд, отозвалась я. — Надо обязательно найти.

Он вдруг усмехнулся и ласково погладил мою пылающую щеку.