Те, кого нельзя называть (СИ) - Булавин Иван - Страница 58

Я и сам уже видел, как в нашу сторону движется стая. Нет, это была не стая, их было так много, что нам наперерез шёл настоящий живой ковёр. Их собрали со всего континента? Или ещё и с других привезли?

Лом добавил скорость, но даже так мы не смогли бы оторваться. Оставалось надеяться, что нас захлестнёт только правый фланг этой массы, тогда, может быть, сможем пробиться. Когда расстояние сократилось метров до пятисот, Винокур открыл огонь. Стрелять он умел, этого не отнять. Очереди проходили по рядам, укладывая мутантов, кого-то разрывало в клочья, так, что по воздуху летели конечности, каждая пуля убивала нескольких. Вот только в общем масштабе это была не более чем капля в море. Точно так же ни на что не повлияли мои выстрелы. Картечный снаряд оставлял в толпе проплешину метров четырёх в диаметре, которая тут же заполнялась живыми.

А ведь были ещё и люди, да не просто люди, а люди с оружием, даже с тяжёлым оружием. По броне застучали пули, а следом прилетела реактивная граната, оставив за собой дымный след. Взрыв произошёл прямо на пути, вражеский гранатомётчик взял упреждение, но перестарался. Если бы Лом гнал чуть быстрее… хотя быстрее уже невозможно. Оставалось только порадоваться, что гранатомётчики у них косорукие, впрочем, нормальным неоткуда взяться, для мастерства нужна практика, а для практики — боеприпасы, которые ещё где-то нужно найти.

На этих отвлекаться н стали, куда больше занимала нас живая волна. Пулемёт не справлялся, к нему добавились автоматы, что строчили из левых иллюминаторов без остановки. Стрелял Никита, чей пулемёт сейчас бездействовал, стрелял слегка оклемавшийся инженер, а Башкин продолжал смотреть на экран своего чемодана.

Последний снаряд я всадил почти в упор, за секунду до того, как живая масса захлестнула нас. Может быть, благодаря порции картечи удар вышел чуть слабее и не смог нас опрокинуть. Машину сдвинуло в сторону, потом скорость стала снижаться, при этом раздавался треск костей, крики и стоны. Машина перемалывала гусеницами мутантов.

От пушки уже не было толку, я спрыгнул, подобрал автомат и, выждав, пока Коростин будет заряжать, высунул ствол в иллюминатор и нажал на спуск. Рука с когтями ухватилась за ствол, но тут же разжалась, поскольку пуля оторвала пальцы, пули попадали в кого-то, вязли в куче тел, трупы падали, на их место вставали новые. Гора тел на машине росла, отчего скорость снижалась ещё сильнее.

— Держитесь!!! — заорал Башкин. — Сейчас рванёт!

По-хорошему стоило закрыть иллюминаторы, да только сделать этого не получится, уже несколько мёртвых рук просунуто внутрь, а парочка обрубков валяется внутри. Мы успели упасть на дно, когда неподалёку, примерно там, где сейчас располагался центр толпы атакующих тварей, вспыхнуло рукотворное солнце. Вряд ли сила этого взрыва измерялась килотоннами, скорее всего, какая-то разновидность объёмно-детонирующего боеприпаса. Отличная штука, врагов смело, да только и мы были слишком близко.

Спасло нас только то, что машина имела довольно плоский корпус, а потому не перевернулась. Когда ко мне вернулось зрение и слух (частично), я смог выглянуть. Не знаю, что за ракета использовалась, полёт занял всего минут восемь (ну, или запускали с какого-то близкого носителя, самолёта или корабля), удар пришёлся ювелирно в самый центр толпы. В радиусе примерно полукилометра была видна только выжженная земля, дальше стали попадаться изуродованные и обгорелые трупы, а ближе к нам валялись грудами почти целые, более того, часть оказалась жива и теперь они пытались прийти в себя.

Лом, едва открыв глаза, снова двинул транспорт вперёд, продолжая давить тела гусеницами. Броня была на полтора метра от земли забрызгана кровью и заляпана внутренностями, но это никого не волновало, всё равно потом бросим. Мы на финишной прямой, пусть она и выглядит, как зигзаг кардиограммы.

Но враг пока не думал нас оставлять. Снова послышались выстрелы, потом Никита несколькими очередями задавил огневые точки, калибр пулемётов серьёзный, даже кирпичная стена не защитит. Отдельно порадовало, что из окна второго этажа вывалился очередной гранатомётчик, так и не успевший сделать выстрел.

Но нашлись у них и другие средства против бронетехники. Старый добрый коктейль Молотова. Боец выждал подходящий момент, высунулся из окна и бросил нам навстречу. Кроме него, бутылки бросали ещё двое. Но неудачно, два костра заполыхали на дорожном полотне. А этот попал. Липкая смесь из нефтепродуктов и чего-то ещё разлилась по крыше. Внутрь пошёл дым, но, закрыв иллюминаторы, мы смогли это устранить. Остановить танк такой бутылкой можно, у танка есть воздухозаборники, потому как внутри двигатель внутреннего сгорания, которому нужен воздух. Здесь же был двигатель иного рода, который обходился без воздуха, он и в космосе работать будет. Опасность представляла температура, задымление и возможная детонация боекомплекта пушки. Я спешно начал перекладывать снаряды с той стороны, где полыхал огонь.

В какой-то момент показалось, что мы прорвались, что дальше нет противника, а потому осталось сделать последний бросок к пирамиде, до которой, по заверениям Башкина, оставалось всего три километра.

Но ничто и никогда не проходит так, как хочется нам. Миновав последнюю вражескую засаду, на которую ушли остатки пулемётных лент, мы въехали в сильно разрушенный район города, вместо бодрой езды по дороге, пришлось перейти на черепаший шаг, переваливаясь через груды битого кирпича, радовало только то, что пожар на броне погас, бензин сгорел, а больше там гореть нечему. Враг никуда не делся, в нас по-прежнему летели пули, но огневые точки были расположены далеко, попасть даже по человеку затруднительно, а в уязвимые места бронетехники и вовсе невозможно.

Когда Лом начал маневры с целью объехать большой завал, я попросил его притормозить. Очень неприятно слушать, как пули барабанят по корпусу, лучше потратить пару секунд, чтобы избавиться от опасности. К пулемётам осталось по десятку патронов, а вот снаряды к пушке ещё были. Наведение занимало от двух то десяти секунд, на заряжание уходило примерно столько же. В итоге, минутная задержка стоила нашим врагам пяти огневых точек, среди которых была и пулемётная. Снаряд, влетая в окно, просто разносил помещение, вырывая стену изнутри.

— Едем дальше! — крикнул я, досылая очередной снаряд, временные удачи добавляли сил.

Лом заложил лихой вираж, обнаружив проход в завалах, несколько секунд тряски — и мы оказались на ровном участке, более того, впереди, за очередным завалом, возвышалась та самая пирамида. Только руку протянуть, хотя рука должна быть километровая.

Тут-то и случилось несчастье, о котором следовало подумать заранее. Как известно, наши недостатки — логическое продолжение наших достоинств. Двигатель, не нуждающийся в топливе — это прекрасно. То, что ему не нужен кислород, — просто замечательно. Тот факт, что он, будучи очень компактным, выдаёт огромную мощность, — выше всяких похвал. Вот только внутри у него сидит демон, маленький, неразумный, но с той же самой природой, что и у больших. А от демонов пирамида имеет защиту. Нам оставалось доехать меньше полукилометра, когда двигатель задребезжал, потом застучал, а потом стеклянные стенки раскололись, только наружная защита из стальных листов спасла нас от осколков. Демон, к счастью, попался не агрессивный, просто просочился через щель, взлетел облачком и исчез. А мы остались на мёртвой технике, а сзади на пятки уже наступала вражеская пехота.

Собственно, добежать до пирамиды труда не составит, да только надо не просто добежать, у нас примерно полтонны комплектующих для установки, ну или чуть меньше, что не принципиально.

— Я буду стрелять, — решил за всех Лом, вытесняя меня из башни. — А вы хватайте добро и несите его внутрь!

— Чёрта с два, — немедленно возразил Коростин. — Ты на себе центнер утащишь, а я едва себя волоку, вперёд, я сам постреляю.

Унести сразу всё у нас не получилось, прихватили патроны, немного провизии (прошлый раз пошёл впрок, нельзя было исключать очередной неудачи), забрали каркас для сборки оборудования. Конкретно я нёс на себе запас патронов, своих и Марины, а ещё гранаты и взрывчатку. Всё это я сложил в безразмерный рюкзак, в одной руке держал карабин, другой тащил спотыкавшуюся на камнях Марину.