Инвазия 2 (СИ) - Лей Влад - Страница 7

‒ Э-э-э…да, Фрэнк. Вы именно на него и похожи, если смотреть чисто на ваш психопрофиль. Но теперь вижу, что ошибся. Вы — не герой. Того, кто был героем, убили во время «кибервосстания», как это потом назвали в прессе, а то, что от былого осталось — это Фрэнк Колтон, и этот Колтон — жуткая мразь.

Я лишь улыбнулся, мол, так и есть.

— Ладно, — буркнул собеседник, — мне надо подумать. Скажите напоследок, а сами вы во сколько оценили бы свою жизнь, хоть и под контролем, но не в виде лабораторной мышки, а в виде сотрудника СБ?

‒ Миллионов десять, возможно, одиннадцать. Но это все сказка — предложи вы мне такое, и я бы все равно не согласился. Пара дней, и вы меня пришьете, ведь так?

Не ответив ни слова, он вышел, а вместо него вошел парень в оранжевой тюремной робе, толкавший перед собой жуткую агрегатину с трубками и проводами.

— Дарово! Оздоровительные процедуры у нас по расписанию? — осведомился я у него.

Не ответив на мое приветствие, он молча притолкал свою конструкцию к моему лежаку и, отцепив от нее потрепанный планшет, медленно и по слогам прочитал:

‒ Фрэнк Ко-ул-тон. Рек-таль-ное корм-ле-ни-е. Кноп-ка семь и кноп-ка пять.

‒ СТОЙ! СТОЙ! Это точно ошибка! Я ем иначе! У меня там даже зубов нет, сам погляди!

‒ В ин-н-н-с-т-рук-ции сказано: рек-таль-но-е, зна-чит, Доусон жмет кноп-ки: пять и семь.

Так, мне не повезло. Этот парнишка выглядел лет на 30, но по лицу было видно, что мозгами он едва до первоклашки дотягивает.

Его бритую черепушку по центру рассекал тонкий и аккуратный шрам — похоже, что от лоботомии, так что, боюсь, с ним спорить бесполезно, и мне придется питаться-таки через прямую кишку все те разы, которые меня будут кормить.

Этот бедолага просто не понимает моих слов, делает так, как умеет, как научили. Это, мать его, самый настоящий биоробот с вложенной в него простейшей программой, от которой он не отойдет ни на шаг.

— Приступить к кормлению! — объявил дурень, и…

Унизительная операция была не сверхдолгой, но оставила у меня еще один пунктик, который я предъявлю Максимилиану, если сумею до него добраться.

Спустя какое–то время

Дни в камере-изоляторе были похожи друг на друга и абсолютно неинформативны. Утро начиналось с включения света в камере и перевода ложемента в полусидящее положение.

Потом кормление…

Ух…кормление! Эта пытка, это издевательство уже стало рутиной. Моя многострадальная задница уже привыкла к сему процессу. Если бы еще зубы отрастила — порвал бы тут всех, и Максимилиана, и яйцеголовых, и этого дегенерата с его трубкой…

Хотя нет, последний так легко бы не отделался, нет… Прежде всего он бы прошел через все то, через что прошел я, ведь «кормление» — это был лишь первый акт пытки.

После него следовал второй — кресло со мной автоматически выезжало из камеры и, двигаясь по маршруту, заложенному в него, притаскивало меня в автоматическую душевую, где меня ледяной водой из брандспойта «мыли».

Надо уточнить, что вода подавалась под таким давлением, что после этого «мытья» на теле оставались синяки и кровоподтеки, не говоря уж о том, что в процессе «купания» я не раз и два мог попросту захлебнуться…

После этого кресло разворачивалось, и прямо вот так, как оно было — мокрое и с мокрым мной на нем, уезжало обратно, где в своей камере, дрожа от холода, я приходил в себя, а затем проваливался в царство Морфея.

А затем от разряда тока начинался новый день, или, скорее, новый этап. Кормежка, мойка, «холодильная камера», сон, удар током, кормежка, мойка, и так далее.

Меня катали всегда по одному и тому же маршруту, но, даже несмотря на свое состояние, я смог обнаружить минимум пять скрытых огневых точек в коридоре, и двадцать одну камеру. Не знаю, что мне давала эта информация, но занять мозг все равно было больше нечем.

Ах, да, забыл уточнить. Иногда после «душа», часа через два, позволив мне вдоволь намерзнуться, натрястись, приходило время осмотра. Автоматическая система отвозила меня в камеру, где не было ни одного человека, и под присмотром двух дронов ТШК и трех турелей с пулеметами меня просвечивали со всех сторон, не снимая, впрочем, моих оков.

Похоже, я кого-то напугал хорошенько, и ко мне было решено не подпускать людей в принципе. Что ж, это тешило мое самолюбие, да вот только без людей спланировать побег было сложно.

Нет, не спорю — у машин строго запрограммированные шаблоны действий, и их можно обмануть, но ведь эти «пробелы» еще нужно найти.

В этом плане роботы и впрямь будут эффективнее человека — они не устают, они всегда бдительны, не отлынивают от своих обязанностей и не совершают элементарных ошибок, которые может совершить человек.

Единственный человек, которого я видел — тот самый лоботомированный парень, но как бы я ни пытался — разговаривать с ним было сродни беседе с стеной.

Четвертая неделя началась так же, как предыдущие: кормление, помывка. Вот только на осмотр меня везти не спешили. Привычный распорядок был нарушен. Я прождал два часа. Ничего. На исходе третьего часа стало понятно, что сегодня планы руководства базы поменялись, и меня никто не станет просвечивать.

Так что же там произошло, что я стал неинтересен? Или же…

Меня и до этого очень смущало, что уже три недели тварь сидит во мне и не спешит вылезать. Да чего вылезать? Она сожрать меня давным-давно должна была. Может, подохла? Может, все эти проверки были связаны как раз с заботой о ее здоровье?

Хрен его знает. Как бы то ни было, а до вечера ничего так и не произошло.

Затем пришел «нянька», «накормил» меня, и ушел, как всегда напрочь игнорируя любые мои попытки заговорить с ним.

Но в этот раз я, наконец, сдался раньше времени, и пока была возможность, пока я не был измучен проверками, мытьем и так далее (мне таки дали немного отдохнуть), внимательно изучил своего посетителя.

Оружия на нем, ясен хер, не было.

Вряд ли он вообще умел им пользоваться, да даже если бы и умел, заходить ко мне с пушкой ему бы не позволили — вдруг что не так пойдет, и тогда этот идиот снабдит меня пушкой? Допустить подобное было бы верхом глупости со стороны моих тюремщиков.

Но зато у него на поясе был униинструмент. Что-то мне подсказывает, что идиот не только кормил меня, но и выполнял обязанности сродни уборщика. Ну, или же униинструмент ему нужен был для выполнения каких-нибудь простейших ремонтных работ.

А еще я заметил только сегодня, что у него на предплечье имелась очень интересная татуировка: спецназ. Интересно, за какие это грехи парня могли лоботомировать? Что-то разнюхал? Где-то поймали на чем-то горячем? Явно же он сюда не добровольно попал, и уж тем более идиота из него не просто так сделали…

Все-таки эти ребята — не профи в вопросах содержания опасных пленников.

Запихнув меня в полностью автоматизированное пространство (ну, практически), они решили, что теперь уж точно все в порядке, что я ничего сделать не смогу.

Если я не могу отобрать оружие ни у одного человека и сижу под контролем камер двадцать четыре часа в сутки, при этом, будучи привязанным, то все, можно спокойно наблюдать и ждать, когда же созреют и полезут из меня паразитарные монстрики.

Кстати, о них: ничего я не ощущал уже недели полторы. Ни болей, ни дискомфорта. Ничего…

Кажется, паразит таки сдох.

Не прошло для него бесследно то, что тогда произошло в лаборатории?

Если так, то отлично — одной проблемой меньше.

Однако и другой больше — чертовы исследователи вскоре придут к таким же выводам, что и я сейчас, если уже не дошли — не зря ведь меня не катали на обследование?

Так что, все? Приплыли? Отдадут меня теперь Максимилиану?

Так…надо бежать, и быстро.

У меня даже потихоньку наметился план этого самого побега.

Ребята не учли одну мою особенность, когда закрепляли свои фиксирующие девайсы. Моя мускулатура — не совсем обычная, и ее плотность можно изменять. Причем для этого нужно только мое желание…