Ненавистная жена (СИ) - Логвин Янина - Страница 56

Мужчины не отвечают, и это странно. Я отступаю от стола, собираясь обернуться и бежать, когда вдруг слышу возле уха щелчок взведенного курка. Крепкая рука обхватывает меня под грудью, оттаскивая назад, а холодный голос Макара произносит:

— Какого хера, Саня? Договор был другим. Или она будет моя или я ее убью.

Тишина, воцарившаяся в комнате, после озвученной угрозы, давит на присутствующих не меньше, чем дуло пистолета, приставленное к моей голове.

— Опусти пистолет, Макар. Не будь дураком. Ты с ней не справишься, разве сам не понял? Она совьет из тебя веревки раньше, чем ты опомнишься. Как сделала это с Ярым и стариком.

— Ты не ответил.

— Я передумал. План изменился. Поверь, так надо! Лучше, если это буду я.

Макар отступает, оттащив меня от стола еще на шаг.

— Твои планы стали напрягать, Саня! Ты строишь слишком сложные схемы, забыв об этом предупредить. Меняй условие, или я решу, что ты все продумал заранее и кончу ее. Ты меня знаешь.

— Макар, не дури. — Вормиев поднимается со своего места, впиваясь пальцами в стол. — Конечно, я все продумал — это всегда было моей сильной стороной, в отличие от тебя. Опусти пистолет и возьми себя в руки! Вспомни к чему мы шли! Марина — это ключ, она нужна нам! Сначала получим империю Корнеева, а потом трахай кого угодно и сколько угодно.

— Но не твою жену, если она таковой станет?

Вормиев не отвечает, и Макар рявкает, прижимая меня к себе:

— Меняй, я сказал! Ты обещал ее мне! Все обещал, как только мы ее нашли! — Он понижает голос до шепота и цедит сквозь зубы: — Или ты решил убрать меня с дороги… а, брат? После того, как я для тебя рисковал своей шеей, подбираясь к Боссу. Я, мать твою, не ты!

Когда-то мой муж и Макар казались мне одинаково опасными типами. Как же я заблуждалась. Сейчас, когда я слышу своего бывшего охранника, я вижу ту разницу между ними, которую раньше видел отец. Борзов, в отличие от этого Бугора, никогда не был пешкой и ничего не требовал, это удел капризной швали. Но Макар не готов владеть ситуацией, он просто хочет получить свое. Чтобы досыта наиграться и сломать.

Мерзкая человеческая падаль!

Я чувствую, как он дрожит, в остервенелом объятии сдавив меня почти до хруста и невозможности дышать. За закрытой дверью слышится какой-то шум, топот ног и голоса. В комнату с криком: «Там, на улице я…!» врывается брюнетка, громыхнув дверью о стену… и тут же с открытыми глазами падает плашмя на пол, получив пулю в лоб.

Звук выстрела все еще звучит в ушах, все вскочили на ноги, и кто-то громко кричит… Неужели я?

Нет, клерк. Мужчина верещит, как истеричная девица, прижав листы документов к груди, пока новый звук выстрела, ударившего в паркет возле его ноги, не обрывает крик.

— Заткнись, тряпка! Или я вышибу тебе мозги, клянусь!

Вечер еще не закончился, но уже завел планировщиков не туда. Похищение, сговор, избиение и труп — все это плохо пахнет, и клерк продолжает подвывать, наблюдая, как под упавшей женщиной растекается лужа крови, окрашивая порог комнаты.

В короткое молчание, которое следует за окриком Макара, я слышу мертвенно-глухое от его брата:

— Идиот…

— Саша, он ее убил! Ритку прикончил, падла! — изумленно кричит светловолосый, рванувшись из угла комнаты вперед, но останавливается под дулом пистолета Макара.

— Стоять, Стас! Двинешься — стреляю! Не хер было ей возвращаться, сказали же уйти! Лучше надо воспитывать своих блядей!.. Чего смотришь? — рявкает Макар, повернув голову к нотариусу. — Меняй имя в документах с Вормиева на Бугровского! Живее, жирная сволочь!

Но дородный нотариус трясет двойным подбородком, сойдя от шока происходящего с лица:

— Я… не могу. Мы не договаривались… Это убийство, я не буду в этом участвовать.

— Еще как будешь! Заставь его, — оборачивается Макар к брату, наставляя на него пистолет. — Заставь эту суку сделать, как я сказал, а я заставлю ее! — он вздергивает меня в своей руке. — Ну же, Саня! Или ты сейчас сам увидишь рай!

Но он не заставит. Мне хватает на секунду поймать взгляд Вормиева, чтобы показать ему, как я их ненавижу.

Мы находимся в комнате, расположенной в глубине дома на втором этаже, и сейчас откуда-то снизу доносятся крики охраны, звук выстрелов и звон разбитого стекла. Грохот и треск, будто кто-то неумолимый все сносит на своем пути. Я догадываюсь, кто он — виновник переполоха, и Вормиев верно читает ответ в моих глазах:

— Поздно, — со злой досадой бросает обезумевшему брату. — Ты все просрал. Лучше бы я удавил тебя в детстве, недоносок! Мы были так близки к успеху, а теперь у нас три свидетеля убийства, которые ничего не подпишут. И Ярый, который пришел за своей женой. Если бы ты смотрел за Мариной, как мы договаривались, а не мечтал влезть на нее, мы бы его не пропустили… Идиот!

— Борзов не может быть здесь, это люди Босса!

— Тогда иди и сам в этом убедись! И помни, Макар, подпустишь его ко мне… тебя никто и ничто не спасет! Ты без меня — пустое место!

Стальной Босс коротко рассказывает главное, но я о многом уже и сам догадался. Только связь ублюдка Макара с Вормиевым стала сюрпризом. Никогда бы не подумал, что эти двое — единокровные братья, настолько рожи разные, а вот души схожи.

О причине, почему зная об этом факте, Корнеев держал ублюдка в своем доме, старик упомянул вскользь: «Так надо было, сынок, из-за Марины. И чтобы держать змей на рогатине. Об остальном после поговорим — помоги нашей девочке! Помни, что я выбрал тебя…»

Чертов гребанный комбинатор, такое забудешь!

«Не вздумай отдать концы до нашей встречи, Павел Юрьевич! Давно мечтаю тебя отблагодарить. И помоги найти деда, пошли ребят Богдана, я могу не успеть!»

У большого загородного дома Вормиева, затененного высокими туями, припаркованы несколько крутых тачек и стоят двое парней, наверняка с оружием. Я проезжаю мимо и оставляю мотоцикл за пол сотню метров дальше на обочине. Сбросив в траву шлем и куртку, засовываю пистолет за пояс брюк на спине и возвращаюсь назад, держась близко к заборам и зеленым кустарникам, посаженным вдоль дороги.

Когда-то, будучи пацаном, я уже крался вот так вдоль чужих заборов, отыскивая деда и выслеживая недругов его хозяина. Но тогда я еще не знал, чем может закончиться подобная вылазка. Я просто хотел вернуть моего человека и не смотрел на препятствия. Тогда реальность меня больно ударила о собственную жестокость, но зато я узнал себя. Сейчас я шел, чтобы вернуть свою жизнь.

Я не подхожу к дому — глупо лезть на рожон. Оглянувшись, взбираюсь и перепрыгиваю через высокий забор соседнего участка и бегу через незнакомый двор. Пересекаю его, оставаясь в тени, и уже здесь, подпрыгнув и вцепившись руками в камень, подтягиваюсь и перебираюсь через ограждение, спрыгнув на землю как раз за спиной внутренней охраны.

Парни реагируют недостаточно быстро, и я успеваю добраться к ним первым. Я пришел без приглашения, но не намерен красться, как вор, и убираю помеху, вырубив одного охранника ударом кулака в челюсть, а второго, сбив с ног, ловлю жесткими пальцами за горло.

— Где она? — рычу в лицо, сдавливая кадык. — Где моя жена?!

Он хрипит, подобную ярость сложно контролировать, и я не пытаюсь.

— В доме… — почти беззвучно выдыхает, — она внутри!

Третий охранник успевает предупредить своих, что на территории гость, и бежит к дому. Ворота открываются, и я слышу топот ног и истошное:

— Руки, сволочь! Подними или стреляю!

Но не ждут ни они, ни я. Никаких «или», команда «охранять хозяина» была дана четкая, и первая пуля проходит мимо, а две других врезаются в типа, которого я вздергиваю за шею, используя, как щит.

Этим парням недостает металла в яйцах и мозгов, иначе бы они не вылезли на открытое место, не зная, с кем им предстоит встретиться. Они оказались готовы убивать, но вряд ли умирать самим. И тело их собрата все еще дергается в моей руке, когда я преподаю им самый важный в их жизни урок.