Ненавистная жена (СИ) - Логвин Янина - Страница 11

У водителя изумленно взлетели брови… и тут же опустились. Он вильнул на трассе в сторону, обгоняя какой-то пикап, и предостерегающе зыркнул на меня в зеркало.

Ясно, значит, с этим Ярославом никтотакне разговаривает. Что ж, я бы тоже не стала, видит небо, если бы этот разговор не предопределял мое будущее.

— За кого ты меня принимаешь?! — прорычал.

— За того, кем ты являешься, — ответила, — грубый тип с необоснованно раздутым самомнением.

— Необоснованно? — руки уперлись в переднее сидение. — Да что ты знаешь обо мне, Мышь? Ты не захотела даже имя мое узнать до свадьбы! Это у кого оно еще раздутое!

И не хотела, а пришлось посмотреть на него.

— А ты? Чтотыузнал обо мне, кроме того, что я дочь Павла Юрьевича? Размер приданного невесты? Отец сказал, что оно приличное. Тебе точно на всю жизнь хватит, мне ничего не нужно. И еще… меня зовут Марина, если ты все-таки предпочтешь угрозам нормальное общение. Останови машину, прямо сейчас. Мы еще можем договориться.

— Нет!

Мы проехали, наверное, несколько километров, прежде чем я спросила, удерживая черный взгляд своим:

— Так значит, Борзов, я мышь для тебя? Всего-то?

Он не смутился, да я и не ждала.

— Сама виновата, — холодно бросил. — Я предупреждал, что терпеть не могу истеричных баб! Не вздумай сейчас закатить истерику. Ты едешь в мой дом, точка! И будешь делать, что я скажу…

Не знаю, чего он ожидал. Может, и вправду того, что я осознаю свое положение и замолчу? Или разревусь, впечатлившись тем, как напряглось его сильное тело под дорогой рубашкой, и каким властным мужем он выглядит перед своим другом, поигрывая передо мной мускулами?

Господи, из огня да в полымя! И как я сразу не поняла?

Мой отец поймал меня на этот брак, как глупую рыбку на крючок, пообещав призрачную надежду! Он никогда и не собирался меня отпускать!

Что ж, надеюсь, хоть Борзов не прогадал и выторговал себе хорошую прибавку к приданному, иначе разочаруюсь в нем, вот честное слово…

Нет, я не разревелась. Я рассмеялась. Напряжение за этот длинный день стало так велико во мне, что сейчас отпускались все пружины. Когда-то для Сашки я была Солнцем, его ясноглазой Маринкой, а теперь превратилась в мышь. Такую же серую, как мое настоящее.

Я сняла очки и отвернулась к окну.

— Что ж, пусть так и будет. Мышь! Меня устраивает.

Я сидел в машине Игоря, сцепив зубы и стиснув руки на коленях в кулаки с такой силой, словно собирался войти в клетку или видел перед собой Савицкого. И продолжал проклинать свою удачу.

Твою мать! В такое дерьмо я еще не влипал. Теперь у меня есть жена и все оказалось хуже, гораздо хуже, чем я мог себе представить! Еще не закончился первый день рядом с этой девчонкой (иначе я ее не мог называть), а она уже довела меня до белого каления!

Работает она… Квартиру захотела снять отдельную… Фамилия ей моя и рожа не нравятся. Я думал, что она умнее. Во всяком случае не круглая дура, раз уж оказалась дочерью Корнеева. Хватит с меня и тех слухов, что уже поползли по городу, чтобы добавить к ним новые. Посмешище сделать из себя я никому не позволю! Будет жить по моим правилам и в моем доме. Точка! Разве не этого хотел ее папаша? Так какого черта делать вид, что она не в курсе его желаний? Нет, Корнеев получит семью и картинку благополучия. Они все получат! А что будет внутри семьи — никого не касается. Как мне жить, я решу сам, и плевать на желания Мыши.

Но девчонка зацепила. Она оказалась не только с норовом, но еще и острой на язык. Разыграла тут оскорбленное благородство. Неужели она, и правда, думала, что я ее ударю?!

Хотя, глядя в серые холодные глаза, не желающие меня видеть, мне хотелось. Да, хотелось! И не знаю чего больше — сломать ее, подчинить или унизить, так же, как меня унизил ее отец.

Упрямица! И ведь не разревелась, когда я был груб с ней. Анжелка бы уже в ногах ползала, вымаливая прощение, а это только нос задрала и отвернулась, демонстрируя фарфоровую шею и гордый подбородок. Словно я последний плебей, не достойный ее взгляда.

Ну, ничего, справлюсь. Будет у меня ходить шелковая и незаметная, как тень. Вымаливать у «грубого типа» внимание. Я ее научу со мной считаться.

Игорек такого обращения со мной не помнил, и тоже от изумления глаза распахнул, да зубы оскалил. Правда, вовремя опомнился. Будет скалиться — выбью нахрен, он это знает, потому и отвернулся.

Злости внутри кипит столько, что ее не усмирить. Собачий день! Гребаным монахам его в зад! Теперь, чтобы отпустило, осталось только напиться до потери памяти или кого-нибудь затрахать.

Черт, но не Мышь же. Видеть ее не могу! Впрочем, она тоже вряд ли строит планы насчет первой брачной ночи, иначе бы не просила ее отпустить.

Прекрасно же у нас начинается семейная жизнь!

Судя по тому, что моя женушка вычудила возле машины, она не понимает, что обратной дороги нет и теперь мы связаны оба. И в лучшем случае до смерти Босса, а он еще слишком цепкий и жилистый, чтобы вскорости отдать концы, так что придется учиться жить вместе. И считаться с моими желаниями, потому что узами верности я себя связывать не собираюсь!

Но больше смеха разозлил взгляд умных глаз девчонки, который будто сказал, что она видит меня насквозь и я не стою ее мизинца. Тем лучше, не придется из себя никого изображать. Я такой, какой есть, и да, сейчас она для меня Мышь. Нелюбимая и нежеланная, но теперь жена, так что придется ей привыкать и ко мне, и к моему характеру. А если не нравится, то пусть предъявит претензии отцу, а я свое обещание выполню — дам ей дом, семью и защиту, а вот сердце оставлю себе. Хватит с нее и этого!

— Приехали, молодые! А вот и дворец услады! Ну, горячей вам ночки, Борзовы, и пуховых простыней. Совет да любовь! Говорят, после первой брачной ночи рождаются самые крепкие дети! Так вот, Марина, я хочу пожелать, чтобы у вас с Ярославом…

Игорек тормозит у моего дома, подъехав к самым воротам и начинает пороть чушь. Приходится его остановить.

— Заткнись, Серов! Лучше не искушай удачу, пока она еще при тебе!

Я открываю дверь и выхожу из «Мерседеса». Тут же прикуриваю сигарету, и только когда делаю пару затяжек, обернувшись, подаю новобрачной руку.

— Выходи, приехали. Теперь твой дом здесь.

Мышь взглядывает сначала на дом, потом на меня и, помедлив, выходит из машины сама, проигнорировав мое предложение. Оправляет платье, потянувшись за сумочкой.

Она стоит в шаге, и я отбрасываю сигарету прочь.

— Пойдем, будешь привыкать. Я передам твоему отцу, чтобы завтра тебе привезли самые необходимые вещи. Остальное придется просить у меня. С этого дня и всегда, поняла?

Не знаю насчет последнего — поняла ли, но услышала точно. Спорить не стала, хотя я и ожидал. Взглянула колко и вошла в ворота, когда я отпер перед ней кованую калитку, пропуская вперед. Но от волнения побелела и губы сжала. Взглянула вокруг тоскливо и продолжила путь по широкой дорожке, обсаженной можжевельником, к крыльцу.

Я только на ноги засмотрелся — ладные они у нее, щиколотки стройные, хоть и Мышь.

Сзади мигнул фарами и подъехал ближе белый «Ниссан», который всю дорогу держался позади. Из него вышел парень. Я сразу узнал его, видел раньше в кабинете Босса и сегодня в личной охране, поэтому не удивился, что он сопровождает нас.

— Борзов? — окликнул меня. — На пару слов тебя задержу.

— Слушаю, — я повернулся на голос. — Ты тот самый охранник? Макар, если не ошибаюсь? Я в курсе насчет тебя. Можешь уезжать. В моем доме моя жена будет в безопасности.

Угрюмый здоровяк оказался ростом почти с меня, правда, на пару лет старше. Он подошел ближе, чем принято, и я напрягся. Реакция сработала моментально, и мой согнутый кулак уперся ему в грудь. Пока еще предостерегающе.

— Стоять! — я нахмурил брови. — Какого рожна? Нарываешься, парень?

Он нарывался, да еще как, потому что процедил сквозь зубы: