Шесть убийственных причин - Спейн Джо - Страница 6

— Нет, еще увидимся. За ужином.

Проходя мимо, Адам коснулся ее руки. Элен подавила желание отдернуть ее. Она отвыкла от того, чтобы к ней прикасались другие люди, но предпочла не показывать вида. И все же этим дело не ограничивалось. Ее нервировало не только внезапное возвращение Адама.

Что затеял отец? Вот в чем загвоздка. А он что-то затеял, и уже давно, без всякого сомнения. Иначе зачем целыми днями торчать в кабинете, разговаривать по телефону, стучать по клавиатуре компьютера? Почему так важен именно этот уик-энд, вплоть до того, что он попросил Кэйт и Джеймса не приезжать раньше?

Все эти загадочные поездки в последнее время и возвращения за полночь… Неужели… неужели он знал, что Адам появится? Может быть, поэтому отец выглядит таким спокойным и довольным? Или же дело в чем-то другом?

Кабинет оказался совсем крохотным. Стол и два стула — так близко, что сидящие почти соприкасались коленями. Компьютер, телефон, на полках коробки с бумагами. Под потолком яркая лампочка без плафона. Миниатюрный электрочайник, поднос с чаем и кофе.

Элен окинула это все оценивающим взглядом. Она впервые беседовала со следователем Даунсом, но уже появилось неприятное чувство, что разговор будет долгим. Настоящий терьер — такой не успокоится, пока не раскопает все мучительные тайны оставшихся в живых Латтимеров.

Даунс сразу сказал, что он местный и что они с Элен знакомы. Действительно, в Альбертстауне живет несколько Даунсов. Следователь и правда выглядел смутно знакомым. Но точно вспомнить Элен не смогла. Возможно, все потому, что последние года нигде не бывает и ни с кем не встречается.

А может, Элен вовсе и не знакома со следователем Даунсом и он просто морочит ей голову. Пытается войти в доверие, как полицейские в сериалах, которые она видела. Когда редко выходишь из дома, телевизор и книги остаются единственным окном во внешний мир.

— Так вы говорите, отец обрадовался возвращению Адама? — спросил следователь.

Молчание.

— Элен?

— Гм, да. Он обрадовался.

— Значит, они не ругались? Должен вам сказать, если бы я исчез на десять лет, а потом вдруг явился откуда ни возьмись, мать, пожалуй, содрала бы с меня кожу.

Она покачала головой.

— А потом, на неделе, что-то изменилось? Ну, когда у Фрейзера прошел первый шок и радость от появления сына. Прошло несколько дней, было время все обдумать. Может, он уже потом разозлился. Или даже сорвался?

— Нет. Папа действительно радовался, что Адам дома. За неделю ничего не изменилось. Во всяком случае, я не слышала.

Следователь Даунс посмотрел на нее и что-то записал.

— А как насчет Райана? Ему Фрейзер тоже обрадовался? Ведь раньше между ними были трения? Между Фрейзером и Райаном. Мне кажется, я что-то такое слышал.

Элен лихорадочно соображала, что ответить, пытаясь сохранять спокойное выражение лица.

— Райан и папа? — переспросила она. — Нет. Они прекрасно ладили.

К середине дня Райан уже успел сменить рубашку и начал третий бокал вина. Пот стекал ручейками между лопаток, Райан отмахивался от плодовых мушек, пытающихся угнездиться в его амароне.

— Уматывайте, сами себе покупайте бухло, — проворчал он в тишину.

В винном баре он был единственным местным. Жители Лимоне отправились на очередное религиозное мероприятие, которые происходили здесь чересчур часто. Все население собралось в церкви наверху, пока туристы, совершенно потерянные, слонялись по опустевшему, как «Мария Целеста», городку.

На озере Гарда в Северной Италии туристический сезон только начинался. Май едва подходил к концу, а самый большой наплыв бывает в июле и августе. Пока туристы прибывали лишь небольшими стайками, а не толпами, как в конце лета. Райана вполне устраивало и то и другое.

Сначала неуклюжий ребенок, потом нескладный подросток и тощий, худосочный молодой человек, к зрелому возрасту Райан, на удивление, превратился в видного мужчину. Как выяснилось, гены Латтимеров в нем просто дремали. Он набрал вес, и от скелетоподобного вида остались лишь выпирающие скулы и глубоко посаженные глаза с вечно полуприкрытыми веками. Иногда Райана принимали за актера Киллиана Мерфи, что его нисколько не огорчало. Хоть какой-то положительный эффект от наркотиков.

Теперь, в двадцать восемь, он был трезв — относительно, несколько бокалов вина в обществе малознакомых людей не считается, — здоров, поскольку за неимением средств везде ходил пешком, загорел, упитан и спокоен.

«Я счастлив», — говорил он себе каждый день, стоя перед старым пятнистым зеркалом в тускло освещенной ванной съемного домика. А затем приступал к выполнению поручений синьоры Романо. Райан не обладал достаточной силой воли, чтобы вести жизнь голодающего художника, а всего за пару часов работы синьора Романо кормила его, одевала и предоставляла жилье. Щедрых порций ее пасты-примавера и фокачча с розмарином ему вполне хватало, чтобы часами бродить, раздумывать и даже иногда писать, если нападала охота.

Италия стала его домом, по крайней мере этот ее уголок. Нигде он не чувствовал себя больше дома, чем в Лимоне с его терракотовыми крышами, пестрыми домиками и тесными переулочками, откуда на каждом углу открывается вид на озеро. Возможно — лишь возможно, — он немного напоминает ему дом. Спэниш-Коув не отличается настолько яркой красотой, но… завораживает.

Дом. Райан взглянул на мобильный телефон, мигающий с самого утра. Пока что он его игнорировал. Хотя, если действительно не хочешь никого слышать, почему бы просто не отключить телефон? Вот они, пропущенные звонки от папы. Элен. Джеймс. Кэйт. Будто почувствовав, телефон снова зазвонил. Клио. На этот раз он ответил.

— Что это, черт подери, за сигнал такой? — раздалось в трубке. — Ты что, за границей?

— Алло, привет, и я тоже очень рад тебя слышать, Клио. Голос бодрый. Как дела? У меня все классно.

На линии тишина.

— Ты пьян, — наконец произнесла Клио.

— Выпил немного, врать не буду, но Стаканчики маленькие. Знаешь, итальянцы пьют это вместо воды.

— Ты нажрался. Тебя не пустили в самолет, потому что ты нажрался.

— Au contraire. Меня не пустили в самолет, потому что я сижу в баре в Лимоне, а аэропорт Милан-Бергамо в сотне километров от меня. Суда по всему, чтобы улететь, нужно приехать к рейсу. Сервис, называется.

— Райан, — одного слова ей хватило, чтобы передать всю глубину своего отчаяния. В нем тут же проснулся старший брат, и ему безумно захотелось как-то ее утешить. А что сделаешь? Он здесь, она там. Здесь он и останется. Он не в силах себя заставить. Просто не в силах.

— Что я могу сказать, сестренка моя дорогая? Не судьба.

— Я заказываю тебе новый билет на сегодняшний вечер. Райан, на этот раз ты должен приехать, пообещай. Я знаю, ты уже собрал сумку. Просто сделай это. Пожалуйста.

Райан молча покачал головой. Ни за что на свете он не сядет на самолет в Ирландию. Им придется заволакивать его по трапу, визжащего и отбивающегося, вытащить паспорт из его мертвых холодных рук, им придется…

— Райан, я не хочу ехать домой одна. Я все еще в Дублине, у Джеймса. Завтра мы едем в Спэниш-Коув на машине. Даже Кэйт едет с нами. Он вернулся, Райан. Он действительно вернулся.

— Да мне-то что. Джеймс сейчас с тобой рядом?

— Да.

Райан вздохнул.

— Господи, ну ладно, полечу вечерним рейсом. И если Джеймс или кто другой хотя бы принюхается ко мне…

В трубке послышался шорох: Райан представил себе, как Клио отходит подальше от Джеймса.

— Я ничего не скажу, — перебила Клио. — Почему ты сидишь в баре?

— Здесь хорошо думается. У меня все под контролем. Было под контролем.

Снова тишина.

— Ты псих, Райан.

— Ха! — он взглянул на спокойное озеро и спускающуюся к нему каменную лестницу. — Клио, ведь мы же знаем, кто меня таким сделал?

Прижимая телефон к уху, он слушал нервное прерывистое дыхание сестры: оба думали о прошлом и о событиях, оставивших в их жизни зияющую дыру.