Шесть убийственных причин - Спейн Джо - Страница 12

Клио встала и пошла к двери, но, прежде чем отворить ее, обернулась.

— Ты никогда не задумывался о том, что будет с нами без этих денег, — сказала она. — Ты вообще о нас думал когда-нибудь, папа?

В этот момент отец выглядел очень несчастным.

— Я постоянно думаю обо всех вас, — проговорил он. — Но имею право подумать иногда и о себе. Ты знаешь, Клио, как тяжело мне было, когда вы все снялись с места и разъехались кто куда. Когда умерла ваша мать, Кэйт тут же исчезла, а за ней и ты, как только появилась возможность.

Клио сморгнула слезы.

У стола Тедди пытался встать на ноги. Пес собирался пойти за ней, сделал пару шагов. Давай же!

Но у него не хватило сил, и он снова лег на пол. Несчастный засранец.

— Клио, хватит убегать от проблем, — сказал Фрейзер.

— Я и не убегаю.

Отец поднял руки, сдаваясь, видимо, пытаясь извиниться за то, что расстроил ее.

Она улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка получилась теплой, и, продолжая улыбаться, вышла, притворив за собой дверь. Только за дверью она почувствовала, что все это время почти не дышала.

Райан нервно прихлебывал кофе, то закидывая одну ногу на другую, то опуская снова, и ерзал на стуле. Знакомое нервозное состояние; однако давненько его так сильно не пробирало. В этом состоянии возникала тяга. Он знал: будь у него сейчас что-нибудь под рукой, употребил бы немедленно. Опасная зона. Сумеречное состояние: то ли выйдет солнце, то ли наступит полная тьма. Он начал раскачиваться на стуле взад и вперед.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил следователь.

— На самом деле, пожалуй, нет.

Следователя ответ озадачил. Наблюдая за ним, Райан почувствовал, что расслабился от неловкости собеседника, самую малость. Все его братья и сестры, конечно, отвечали: «Да, прекрасно».

— Наверное, просто шок, — уточнил Райан.

— Да, конечно, само собой. Но в остальном-то с вами все в порядке? В целом?

Райан не мог вспомнить следователя Даунса, хотя, представляясь Райану, тот упомянул, что вырос в Альбертстауне. А в этих краях все знали о его подвигах. О наркомании. О проблемах, о боли, причиненной им родне. Точнее, знали кое-что.

— Ага. Все в порядке. Главное не забывать, что возможен срыв, ну, знаете, когда в стрессе.

— Безусловно, — с понимающим видом кивнул следователь. — Уик-энд выдался тяжелый, не так ли?

— Последние несколько часов просто охренеть какой напряженный.

Пауза.

— Как вы отнеслись к тому, что отец вызывает вас домой?

— Я приехал только из-за Адама. Иначе бы ни за что не поехал, скажем так.

— Значит, вы злились на Адама?

Райан пожал плечами.

— Он мой брат.

Следователь Даунс наклонил голову, изучая Райана.

— Получается, вас раздражал отец, но не Адам, из-за которого вам пришлось приехать. Если бы дали выбор, вы бы предпочли встретиться с Адамом в другом месте, на своих условиях?

Райан плотно сжал губы.

— Понимаю. А Фрейзеру вы об этом говорили? Вы спорили?

Райан заколебался.

— С Фрейзером особо не поспоришь, — признался он. — В том смысле, в каком вы спрашиваете.

Следователь молча ждал продолжения.

— В смысле, не получается обычного препирательства, с криками с обеих сторон.

— Нет?

— Нет, никак.

— А как тогда?

Райан смотрел в пол.

— С Фрейзером вся штука в том, что никогда не знаешь, что он скажет дальше, — пробормотал он. — Тебе может показаться, что ситуация под контролем, и тут все переворачивается. Единственное, в чем можно быть уверенным: он всегда будет в центре внимания и он всегда жертва. До самого, мать его, конца.

В наступившей тишине раздавалось тяжелое дыхание Райана. Он понимал, насколько это должно быть явно. Его ненависть к отцу.

— Вам когда-нибудь хотелось сделать отцу больно, Райан?

— Мне? — переспросил Райан, едва не прокусив губу. — По большей части я сам пытался не попасть под раздачу.

Всю вторую половину дня она пролежала на своей старой кровати, предаваясь воспоминаниям.

Когда она закрывала глаза, ей казалось, что сквозь годы, эхом, до нее доносится голос матери. Дом даже пахнул как раньше. Но стоило открыть глаза, сразу становилось ясно, как все изменилось. Ее мир по-прежнему вращается вокруг своей оси. Дверь в комнату матери по-прежнему закрыта, и Клио все так же обходит ее стороной, словно ни этой комнаты, ни той, кто в ней умер, никогда не существовало в природе.

Мать Клио была из тех, кто согревает все вокруг своим присутствием. Если она с кем-то говорила, для нее не существовало никого, другого. От нее исходила доброта; в детстве Клио принимала это как должное. Только когда Кэтлин не стало, до нее дошло, что такие люди редки, как драгоценные камни. Такая любовь оставляет след на всю оставшуюся жизнь. После нее чувствуешь себя опустошенным, понимая, что никто другой никогда не будет тебя так любить. Что никому другому ты не будешь столь важен. Чертов Адам.

Письмо лежало в углу, спрятанное под ковром, но каждое слово навсегда отпечаталось у нее в мозгу. Правда о том, насколько все было напрасным. Все утраты и скорбь, омрачившие ее жизнь навсегда.

Внезапно дверь отворилась. Клио повернула голову, чтобы посмотреть, кто пришел, но никого не увидела. Она удивленно нахмурилась, но тут раздалось тяжелое дыхание другого живого существа, и на кровать неловко взгромоздился Тедди.

— Теперь хочешь со мной дружить, а? — сказала Клио, вставая.

Колли тяжело рухнул у нее в ногах. Клио протянула руку и почесала его за ухом. Пес умиротворенно вздохнул. Вот они и снова вместе. Клио помнила его теплым суетливым меховым комочком с влажным язычком и большими карими глазами, тычущимся ей в шею, часто дышащим. Щенка подарил Клио Адам. Кэтлин чуть не хватил удар, но Тедди так преданно смотрел на нее, что она растаяла, а Фрейзеру пришлось смириться.

— Теперь он член семьи, — объявила Кэтлин. — Пахучий, лохматый и самый милый.

Тедди снова вздохнул.

— И я по тебе скучала, малыш, — прошептала прерывающимся голосом Клио.

Она снова легла, упираясь ногами в собачью спину, чувствуя, как медленно, размеренно бьется сердце старого Тедди.

Так они и лежали, пока на лестнице за дверью не раздались голоса сестер. Клио заставила себя сесть на кровати. Нужно продолжать притворяться нормальной. Или вроде того.

— У тебя есть тоник? — спросила Кэйт, когда Клио заявилась в спальню сестры с бутылкой водки в руке.

Кэйт сидела на краю кровати, ни дать ни взять императрица Сиси; сидя у нее за спиной, Элен расчесывала гребнем ее безупречно ухоженные короткие волосы.

Кэйт предложила сестрам ненадолго собраться втроем перед ужином. Предложение показалось Клио странноватым. Элен никогда не отличалась склонностью к девчоночьим или сестринским посиделкам, во всяком случае, на памяти Клио. Даже сейчас она выглядела третьей лишней. Все же старается, великодушно подумала Клио. За этой мыслью последовала другая, менее доброжелательная: возможно, Элен просто боится что-то пропустить.

— Я тебе что, блин, доставка в номер? — огрызнулась Клио. — Пей из горла.

— Как гопота, — заметила Кэйт.

Клио села на ковер, поджав под себя ноги, и разглядывала сестер под звуки The Longest Time Билли Джоэла. Стало быть, Кэйт раскопала свои старые диски.

— У тебя волосы прямо как шелк, — заметила Элен, снова поднося гребень к макушке сестры. — Как тебе это удается?

— Стрижка и кондиционер раз в две недели. В отеле есть салон.

— И как ты только находишь время, — фыркнула Элен. — Ты же так занята. Не думала, что у тебя есть время на удовольствия.

— Мне по должности полагается хорошо выглядеть. Знаешь, Элен, у нас у всех одинаковые волосы. Если ты приложишь немного усилий…

— Кэтти, — перебила ее Клио. И добавила, обращаясь к Элен: — Она может позволить себе немного роскоши.