Франция. Магический шестиугольник - Щербина Татьяна - Страница 34

Левый берег озера – для молодых и спортивных, правый – буржуазный: замки и особняки дорогих отелей. Каждый из них в некотором смысле музей – со своей историей, дизайном, даже авторскими произведениями, подаренными именитыми постояльцами, но один – в прямом смысле слова отель-музей. Бывшее аббатство Таллуар XVII века, памятник архитектуры. Плазменные панели, джакузи и прочие приметы нашего века встроены столь деликатно, что смотрятся одним целым с антикварными дверьми, натертыми воском лестницами и арочными сводами. В Савойе все старые дома построены аркадами, так прочнее: там, где горы, – почва подвижная, и прямоугольная конструкция долго не простоит. Хозяйка отеля – словенка, понимает по-русски, а один из акционеров – актер Жан Рено. Здесь останавливались и Черчилль, и Никсон, а Поль Сезанн прожил почти полгода, написав свою знаменитую картину «Озеро Аннси» и множество акварелей. Отель – он же картинная галерея, он же – концертный зал, летом здесь устраивают спектакли фейерверков на воде, винный погреб такой, что можно найти вина столетней давности, которых в мире осталось несколько бутылок. В «Аббатство Таллуар» я просто заглянула – посмотреть на историческое место, но уходить не хотелось. Хозяйка пригласила посидеть в саду, принесла воды и печенья, предупредив, что воробьи очень любят одно из них, «мадлен», и вправду, воробьи так и кружились, норовя «мадлену» украсть, а потом один спикировал и выхватил у меня из пальцев. В Аннси повсюду так, птицы не боятся людей, потому что их никто не гонит. По заветам Руссо, здесь живут в согласии с природой, по всему Аннси висят таблички, на каких раньше красовались девизы городов: «Аннси находится под видеонаблюдением». И люди ведут себя так, будто на них смотрит глаз Божий.

Кучером может быть не всякий, возможность зарабатывать извозом ограничена жестким критерием: это должен быть межевский фермер

Озеро Аннси окружено горами, снизу они кажутся необитаемыми, но если подняться, попадешь в горный курорт Межев. В отелях – альпийский уют: гобеленовые подушечки, узорчики, а есть и шале с горничной, сдающиеся целиком. Сюда приезжают компаниями: летом – заниматься альпинизмом, зимой – горными лыжами. Да и просто погулять в пряничном городке, который слывет самым фешенебельным альпийским курортом.

Межев долгие столетия был бедной деревушкой, жившей пастбищами да огородами. Огороды, прямо в центре города (теперь это город), сохранились по сей день. Никаких оград, не поймешь, чей огород, расположившийся как клумба посреди улицы – в принципе, каждый может подойти и сорвать пучок салата. То, что зелень «уличная», – не страшно, машины в центр не пускают. Либо ходи пешком, либо садись в расписную карету, запряженную лошадью. Кучером может быть не всякий, возможность зарабатывать извозом ограничена жестким критерием: это должен быть межевский фермер. Чтобы сельское хозяйство не исчезло. А то в Межеве – одни дорогие бутики, самый дорогой из них, «ААллар», известен лишь избранным. В Межеве свои избранные – любители горной роскоши.

Столицей Савойи долгое время был город Шамбери. Здесь хранилась плащаница Христа, которую однажды повезли в Турин.

Статус Межева начал меняться в 20-е годы прошлого века. Сюда во время Первой мировой войны приехала баронесса Ноэми Ротшильд – ухаживала за ранеными, которых перевозили в Межев как в безопасное место. И решила превратить деревушку в райский уголок. На ее деньги построили дороги, первый отель, «Монблан», провели коммуникации, и Межев стал принимать гостей – друзей Ноэми. Она дружила с артистами, зазвала сюда Жана Кокто, Эдит Пиаф, Роже Вадима, и вскоре сюда съехался весь парижский бомонд. Кокто прозвал Межев 21-м округом Парижа. Дальше цепочка потянулась: приезжавшие туристы оставляли много денег, Межев становился все краше, а в 1930 году портной Арман Аллар изобрел принципиальное для гор новшество – лыжные брюки. По-французски они получили свое название, не брюки, а fuseau. До этого на лыжах катались в обычных широких штанах, которые надувались от ветра и создавали всяческие неудобства. Эластичные узкие брюки стреч и есть fuseau.

Шамонийские горцы – добрые люди.

Арман Аллар с детства мечтал стать лыжником, но полиомиелитная нога заставила его выбрать другую профессию, он стал портным, и в этом качестве вошел в мир большого лыжного спорта. Первый олимпийский чемпион по горным лыжам, Эмиль Алле, первым надел новые брюки своего приятеля Аллара. Именно его жалобы на неудобство брюк и сподвигли Аллара на то, чтобы придумать новый лыжный костюм. Поначалу Аллар со своей женой возили в Париж чемоданы fuseau, чтоб расширить клиентуру, но вскоре его брюки приобрели мировую славу, и любители лыж сами стали ездить за брюками в Межев. Аллару предлагали открыть магазины в Париже, в других странах, но он отказался, решив, что его бутик будет только в Межеве, кому надо – пусть приезжают за покупками. Он стал самым модным кутюрье горного мира. Тут не только лыжная одежда, а всё, от халатов до сумок, шелковые платки и кашемировые свитера – очень красиво, только очень дорого. Некоторые заглядывают в Межев исключительно за покупками: если вы одеты от Аллара – значит, бываете в Межеве, значит, вы – «член клуба». Чаще всего сюда прилетают на собственных самолетах. В Межеве есть аэродром, и я не преминула воспользоваться приглашением полетать на четырехместном «Мушкетере». Самолет планировал между склонами и вершинами массива Монблан, когда смотришь сверху, города и люди куда-то исчезают. Если б я прилетела с другой планеты, написала бы в отчете, что на Земле нет ничего, кроме черно-белых скал.

Он высится над Шамони, крайней точкой французской Савойи, за ней – Италия и Швейцария.

Самого Армана уже нет в живых, торговым домом занимается сын, и специально, чтоб сохранять инициал А в названии марки, он назвал своих сыновей Антуан и Александр. Как только Антуан подрос, включился в семейное предприятие: создал сайт. Дом Алларов – почти на всех открытках Межева, поскольку вечером он светится как сказочная избушка, он – центр города, как Кремль – центр Москвы, и само здание чуть выше других и частично из камня. В Межеве разрешается строить только деревянные дома в стиле шале не выше трех этажей. В таких живут межевцы, туристы, в таких же и рестораны – 91 на крохотный городок. Зимой здесь работает «классик» кулинарного искусства, имеющий три звезды Мишлен, Марк Вейра, а всегда – его ученик, молодой Эмманюэль Рено, уже заработавший две звезды. Есть и «простые» рестораны – традиционной савойской кухни: раклетт, савойское фондю (кусочки хлеба, которые макают в горячий сыр с вином, ставящийся на стол с горелкой, чтоб не затвердевал), тартифлетт (картофель, запеченный со сливками, ветчиной, грибами). Основа савой ской кухни – сыры, едят здесь только местные раблешон, сан-марселлен, томм, уважаемые во всей Франции. «Звездные» повара от традиционной кухни воротят нос: говорят, что все это выдумка для туристов. Раклетт – вообще швейцарская и только для согрева в сильные морозы, фондю – домашняя еда и тоже зимняя, а тартифлетт и блюдом-то назвать неудобно. Но туристам нравится – для них плохого не придумают.

Шамони было местом вдохновения для великих художников и писателей, пока их не сменили великие кулинары, дизайнеры, мастера отельного дела, породившие своих почитателей и критиков.