Чужие степи 4 (СИ) - Ветров Клим - Страница 20

Но в доме тихо, только стук капель непонятно откуда, да моё дыхание.

Кухня, зал, лестница на мансардный этаж. Людей нет. Остаётся лишь посмотреть наверху.

Заглядываю сначала осторожно, краем глаза, и сразу прячусь обратно, но ничего не происходит, и я поднимаюсь наверх.

Горы наваленных вещей, какие-то коробки, лавка поперёк прохода, и пара гантель возле неё. Здесь явно не живут, используя помещение как обычный чердак.

И что мне ещё остается? — Подпол? — если он есть, да сараи обойти. Но я понимаю что даже если хозяева и найдутся в одном из этих мест, рассказать о том что здесь произошло, они вряд ли смогут.

Шум дождя потихонечку сходит на нет. Ещё шумит, но уже так, не громко, «на излёте». Время пол третьего, до рассвета ещё почти четыре часа. Адреналин отступает, и появляется усталость, снова болит голова.

Ни в подпол, ни в сарай лезть не хочется, и не выключая фонарь, я выхожу на улицу.

Тут так же темно и тихо. Посветив на собаку, убеждаюсь что она мертва, но понять как её убили, не могу — никаких внешних повреждений не видно. Крови тоже нет, но с этим понятно, даже если она и была, её просто смыло.

Постояв ещё пару минут возле будки, окончательно решаю ретироваться, лучше утром вернусь и переверну тут всё вверх дном. А пока спать.

Обратно еду уже на автомате, так же на автомате загоняю машину, захожу домой и скинув с себя мокрую одежду, падаю на кухонный диван.

****

Спать, очень хочется спать. Глаза закрываются сами собой, но сон почему-то не идёт.

В таком непонятном состоянии ворочаюсь минут тридцать, пока вдруг не осознаю что в доме с мансардой была ещё одна комната, только я её почему-то не заметил. А ведь в неё-то мне и надо было попасть в первую очередь.

От этой мысли всё моё тело до такой степени наполнилось необычайной легкостью, что не тратя времени, я моментально оделся, подхватил автомат, и захлопнув дверь, выскочил на улицу.

Темно, дождь почти кончился, и спустившись с крыльца, каким-то невероятным образом я оказываюсь перед домом с мансардой. Калитка приглашающе открыта, хотя я её запирал, а возле будки прыгает собака и радостно виляет хвостом.

Я понимаю что этого не может быть, но тут в окне первого этажа загорается свет.

Ну вот, хозяева дома и теперь-то я точно всё узнаю! — приходит ещё одна гениальная мысль, а ноги сами несут меня вперёд.

Прохожу через прихожую в зал, здесь светло, и свет почему-то идёт из окон, хотя я точно знаю что сейчас еще ночь, и на улице темно. Но меня это не беспокоит, не пойму почему, но я чувствую себя безмерно счастливым, и весело улыбаясь, прохожу на кухню.

У плиты стоит женщина, она явно готовит, но услышав меня, оборачивается, и что-то говорит. Точнее я вижу как она открывает рот, но звука нет, я её почему-то не слышу.

Она повторяет, но с тем же результатом. Прошу её говорить погромче, но понимаю, что не слышу не только её голос, но и свой собственный.

Она опять говорит, уже шире открывая рот, только толку от этого снова никакого, и похлопав себя по ушам, я беспомощно развожу руками.

Женщина понимающе кивает, поворачивается к шкафу и достав оттуда письменные принадлежности — почему-то чернильницу и перо, быстро что-то пишет.

Судя по движениям её руки, это всего несколько слов, но закончив, она ещё долго дует на листок, сворачивает его вчетверо, и только потом передает мне.

Я снова радуюсь, хоть и по прежнему ничего не слышу; ведь в сравнении с тем что я сейчас узнаю, это сущие пустяки. — Живут же как-то глухие люди, но когда я пытаюсь посмотреть на бумагу, в глазах мерцает и всё расплывается.

Я подношу листок к лицу, но эффект тот же, поднимаю взгляд на хозяйку, но перед глазами только какие-то пятна.

И мне вдруг становится страшно, ладно звуки, ещё куда ни шло, но терять зрение совсем не хочется. Мне почему-то кажется что во всём виноват этот дом, и стоит покинуть его, как всё восстановится. Сую бумагу в карман плаща, и натыкаясь на всё подряд, на ощупь иду к выходу.

Только и здесь засада, куда бы я не двинулся, повсюду бесконечная мебель и глухие стены. Я пытаюсь сдвинуть один из шкафов, но он упирается, напрягаюсь, толкаю изо всех сил, мне не хватает воздуха, и когда он наконец поддаётся, я куда-то лечу.

Какое-то время ничего не происходит, и мне снова становится хорошо, но вдруг что-то бьёт меня по лицу, и открыв глаза я вижу перед собой кафельный пол своей кухни.

— Фух... — выдыхаю облегчённо, постепенно понимая это был просто сон, и никуда я не бегал, и ни с кем не разговаривал. Единственная неприятность — падение с дивана. Ладно хоть не затылком.

Подтянув руки к телу, мне удается подняться, и держась за спину, принять почти вертикальное положение. Состояние — будто и не спал вовсе, а мешки с цементом таскал. Сильно хочется спать.

Вот только за окном уже почти светло, небо чистое, дождя нет, и пора начинать этот новый день.

С чего именно начинать, — как-то не думается. В голове бардак, и никаких умных мыслей. Поэтому — торможу, и отключая голову, привожу себя в порядок.

Умывшись и переодевшись — а вещи в которых я спал, чем-то странно воняют, я раздуваю едва тлеющие в печи угли, подкидываю пару поленьев, и ставлю чайник. Дети ещё спят.

В голове по-прежнему пустота, но пока смотрю на огонь, потихоньку приходят кое-какие мысли.

Первым делом надо проверить дом с мансардой, после ночных кошмаров этот вопрос кажется особенно важным. Найти хозяев я не рассчитываю, во всяком случае в живом виде, но вполне возможно там найдется что-то проливающее хоть какой-то свет на вчерашние события.

На улице совсем светлеет.

Дождавшись когда закипит чайник, я насыпаю в кружку травы, заливаю кипятком, и едва не обжигаясь, отхлебываю.

Горький тимьян, аромат мяты и терпкость ещё какой-то травки — постоянно забываю её название, заменить кофе конечно не могут, но, по-своему, тоже бодрят.

Сделав ещё несколько глотков, я ставлю стакан на стол, и прислушиваюсь.

На фоне потрескивающих в печи дров что-то гудит.

Не трактор и не машина, что-то ровное, на одной ноте. Похоже на самолёт, или моторную лодку, но точно не кукурузник. У того звук ниже и более глубокий, а здесь как комар почти, тоненько так, с надрывом.

Захватив стакан с чаем, выхожу на крыльцо, но звук отдаляется, пропадая практически сразу.

Зато появляется новый, — к воротам подъезжает машина, скрипит тормозами, останавливается. Хлопают двери и кто-то барабанит по забору.

Тут я окончательно просыпаюсь.

****

— Да не долбитесь так... Спят же люди... — спускаюсь с крыльца, и не выпуская из рук стакан, подхожу к калитке.

— Там самолёт! — услышав меня, кричат снаружи. — Самолёт летает!

— Какой самолёт? — внутри холодеет, я хоть и уверен что кукурузник на месте, но на мгновение засомневался.

— Обычный! Вокруг станицы только что летал!

— Не наш?

— Нет! Другой! Маленький такой!

Издали они все кажутся маленькими, тот же АН-2 на паре тысяч в букашку превращается.

Но если судить по звуку, приближался он достаточно близко, так что, скорее всего, маленький и есть. На ум приходит только иностранная сесна, других я просто не знаю.

Быстро вернувшись в дом, одеваюсь, беру автомат, и уже через пару минут сижу на пассажирском сидении потрепанной нивы. Уазик брать не стал потому как не хотелось его оставлять на аэродроме — в том что придётся лететь, я не сомневаюсь.

— Он сначала с юга зашёл — рассказывает посыльный, объезжая огромные лужи, — потом развернулся, и над западным постом пролетел.

— Низко?

— Не очень, метров, может, триста!

— А ушёл куда?

— На северо-восток, чуть больше к северу.

Направление, откуда появился чужак и куда ушёл, ещё ни о чём не говорит, он мог специально поменять курс чтобы запутать, хотя разницы, по большому счёту, нет никакой. То что вокруг нас происходит что-то непонятное, это и так понятно — как бы нелепо это ни звучало. И детали этого непонятного мы наверняка вскоре увидим.