Новая Инквизиция 3 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 46

Я некоторое время провожал взглядом танец уходящих к облакам темных клубов. А затем, подчиняясь необъяснимому порыву, закатал рукав ветровки и оголил вытатуированное распятие. Да, теперь я вижу свою цель ясно, как никогда ранее. То, что я делал до сих пор, то, что пережил — это не случайности. Все испытания, свалившиеся на мои плечи на инквизиторском пути, и постоянно случающиеся совпадения, это не просто хаотичное сплетение жизненных перипетий. Они с самого начала вели меня, готовили к выполнению высокой миссии. И только сейчас я осознал истину. Это Бог сделал меня своим орудием кары. Клинком, который долго и тщательно выковывал с момента моего рождения. Я есть его пылающий меч, коему суждено отсечь гнилостную опухоль с тела человечества и вернуть на землю долгожданный мир. Но чтобы выполнить свое предназначение, мне ни в коем случае нельзя терять над собой контроль, как произошло там, в подвале горящего дома. Я должен искоренить сомнения в своей душе и стать сильнее! И я стану. Обязательно стану…

— Привет, Юра! Ну ты как, держишься?

Я встал, чтобы поприветствовать Умара и крепко пожал ему руку. Парень очень здорово меня выручил, без всяких разговоров приютив у кого-то из своих многочисленных родственников Марину и маму. Покуда я не доберусь до богатенького инфестата, засевшего где-то в недрах многоэтажного бизнес-центра, то не рискну отпускать их. Но одному это не так-то просто осуществить.

— Здравствуй, да все нормально! — широко улыбнулся я напарнику. — Как там мои девчонки?

— Да вроде не жалуются, — серьезно ответил Салманов. — Дядя их принимает, как дорогих гостей, но я все равно им сказал, чтоб сразу мне звонили, если вдруг что не понравится.

— Спасибо тебе, дружище, — искренне поблагодарил я, — твоя помощь очень много для меня значит.

— Ерунда, командир, — смущенно зарделся Умар, присаживаясь за столик в безымянной кафешке, — ты же знаешь, я для тебя всё готов сделать…

— Что, прямо всё-всё? — я вроде как с юмором прищурил один глаз.

— Так точно! — твердо кивнул молодой инквизитор. — А что, хочешь о чем-то попросить? Если да, то не стесняйся!

— Даже если моя просьба будет лежать не совсем в правовом поле? — до последнего оставлял я парню пути для отступления.

— Даже если понадобится кого-нибудь на ножи поднять, — без тени улыбки отозвался Сынок.

Глубоко вздохнув, я вперил в напарника строгий и требовательный взгляд. Он первые секунд десять стойко сопротивлялся моему невербальному давлению, но потом все-таки сдался и опустил глаза.

— Ты все еще винишь себя? — в лоб задал я вопрос, как только почуял в собеседнике неуверенность.

— Да, виню, — без обиняков заявил парень, даже не думая отпираться. — И ты меня не переубедишь.

— А я все-таки попробую, Умар, — хмыкнул я. — Скажи, Сынок, ты веришь в бога?

— Ну-у, Юр, я же мусульманин, — поколебался инквизитор, — так что давай определимся для начала, о каком боге идет речь?

— Неважно, — огорошил я его. — О великом создателе, чья воля способна менять грядущее и стирать минувшее. О том, кто сотворил этот мир. А уж как его называют те или иные народы, то дело десятое.

— Что-то я не замечал в тебе раньше такого жаркого огня веры, — с сомнением посмотрел на меня Салманов. — С чего вдруг такие перемены?

— Собственные похороны очень сильно меняют мировоззрение, — одарил я парня кривой ухмылкой. — Ну так что, ты веришь?

— Верю…

— Вот и отлично. Тогда мне легче будет объяснить, что ты стал всего лишь одним из маленьких кирпичиков божьего промысла. Ты должен был уйти, чтобы я прошел через те испытания, которые для меня подготовило небо, понимаешь?

— Э-э-э, если честно, то не очень…

— Когда я умер, то бог кое-что мне дал, — расплывчато пояснил я. — Нечто такое, с помощью чего можно нанести сокрушительный удар по неживой угрозе, если им правильно воспользоваться. Если б не ты, то я до сих пор бы бегал по промзонам с «Косой» наперевес, вылавливая умертвий, и не видел бы перед собой великой цели. Я бы продолжал обманывать себя, и искать во лжи спасение. Но теперь я чувствую бога вот здесь…

Под скептическим взглядом парня, я приложил руку к груди.

— А чтобы ты не считал меня поехавшим, я тебе скажу, Умар, что Гиштап и Крюков знают об этом даре. И они будут его использовать. И все это стало возможным в том числе и благодаря тебе.

Последний мой довод сумел немного поколебать убежденность Салманова в моем сумасшествии, и он ненадолго задумался. Уж кто-кто, а наши командиры не казались ему наивными глупцами, способными поверить в голословную блажь.

— Ну а теперь, когда я пояснил тебе, что в твоем поступке нет ничего постыдного или предосудительного, ты продолжаешь думать, чем-то обязан мне?

— Я все равно буду помогать, — упрямо тряхнул стильной челкой напарник, — но тебе так или иначе придется мне дать хотя бы краткое пояснение.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул я, убедившись, что у Сынка в фундаменте желания мне содействовать лежат не одни только угрызения совести. — Тогда скажу коротко: я знаю, кто стоит за покушением на мою семью.

Брови Салманова взлетели на лоб и надолго там застряли.

— Если так, то надо скорее сообщить обо всем комбату! — взволнованно предложил инквизитор. — Он больше других заинтересован, чтобы подобных происшествий не случалось, и окажет всемерную поддержку!

— Нет, дружище, — отрицательно помотал я головой, — этот вариант отпадает. У меня попросту нет никаких доказательств. А рыбка там очень крупная, богатая, да к тому же имеет коррупционные связи в ФСБН. Одна торчащая верхушка его делишек тянет на три пожизненных в инфестатской зоне. А сколько еще эпизодов остается за кадром? Но он не только не скрывается, а напротив, живет вольготно, катается на роскошных авто и ходит в дорогие рестораны. Если будем жучить его по закону, то он легко вывернется. И моя семья снова окажется под ударом.

— Ты сказал, инфестатская зона? — нахмурился парень. — Он одаренный?

— Именно. Причем, теневой. Насколько мне известно, он не зарегистрирован в реестре.

— Тогда я в деле, — решительно стиснул кулаки напарник. — Что от меня требуется?

— Две «серых» тачки, по которым ни на кого из нас не смогут выйти. И два надежных человека, готовых сесть за руль. Об остальном я позабочусь сам.

— А в этом «остальном» я могу подсобить? — с подозрением осведомился Сынок, и я украдкой перевел дух. Почему-то мне казалось, что Умара может оскорбить моя просьба.

— Не исключено, — туманно изрек я.

— Хорошо, но у меня есть условие. Я пойду с тобой.

— Слушай, Сынок, — попытался я отговорить собеседника, — дело мне предстоит не самое чистое. Тебе совсем не обязательно лезть в это дерьмо со мной на пару.

— И все же, я хочу, чтобы было так! — проявил завидную твердость характера напарник. — Как минимум, я должен убедиться в том, что ты в самом деле не свихнулся на фоне произошедшего с тобой.

— Ладно, будет по-твоему, — поднял я ладони в знак того, что сдаюсь. — Но только учти, что мы с тобой пойдем к нему не в качестве боевых инквизиторов, а скорее в статусе нарушителей. Согласен на такое?

— Да, — крайне лаконично ответил Умар и замер в ожидании дальнейших инструкций.

— Тогда будь на связи. Нам придется еще несколько раз встретиться, чтобы все обсудить подробно.

Неспешно преодолевая затяжную пробку на повороте к Ярославскому шоссе, я задумчиво рассматривал нервничающих водителей в соседних полосах. С того мгновения, когда на меня снизошло озарение о собственной роли в стремительно деградирующем мире, вся эта людская суматоха стала напоминать муравьиную суету. Раньше я и сам неизменно бы вдарил кулаком по кнопке сигнала, встретив очередного бешенного гонщика или водятла, который напористо вклинивается в поток прямо перед носом моей машины. Однако ныне это казалось такой ерундой и бесполезной тратой собственных моральных ресурсов, что даже становилось стыдно за себя прошлого. А сегодня вывести меня из душевного равновесия не сумел ни один из неадекватов, в изобилии попадающихся на дорогах. Вот прямо сейчас, к примеру, именно такой кадр яростно затряс оттопыренным средним пальцем, тыча в мою сторону, из-за того, что я не пустил его с обочины в ряд. А я просто снисходительно улыбнулся и поехал дальше, оставляя человека наедине со своей ненавистью и злостью.