Новая Инквизиция 3 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 41

— Хорошо, а у тебя какие есть варианты? — пошел на попятную Крюков.

— Считаю, что в текущей ситуации лучшей мерой станет скрытность, — выдал я заранее заготовленный ответ. — Я лично займусь безопасностью своей семьи и никого не поставлю в известность о том, где они находятся.

— Хм… ладно, если тебе так спокойней, то у меня возражений нет, — принял мои условия генерал после короткого переглядывания с Гиштапом. — За работу!

Начальник звучно хлопнул по столешнице, обозначая завершение совещания, и офицеры поспешно подорвались, покидая кабинет. Но не все. Комбат, Калистратов с Эвелиной и я со своими спутницами, остались сидеть на местах, выжидающе посматривая друг на друга.

— Лейтенант Носова, организуйте, пожалуйста, для девушек кофейку, — приказал Крюков. — А мы пока посекретничаем в мужской компании.

— Конечно, товарищ генерал! — натурально подпрыгнула в кресле служащая и чуть ли не за рукава потянула Марину и маму к выходу. — Идемте, у нас в приемной великолепный кофе! Вы ведь, наверное, всю ночь не спали? Ну да, какой уж там сон…

Технично забалтывая моих красавиц, лейтенант настойчиво вывела их из кабинета и плотно затворила дверь. И как только представительницы прекрасной половины человечества нас покинули, с моих собеседников слетели последние намеки на демонстративное спокойствие.

— Так, Факел, выкладывай! — жестко распорядился Крюков. — Что у тебя творится?!

— Да в душе не е… не понимаю! — для пущей убедительности я эмоционально впечатал кулаком по подлокотнику. — Я еще даже на службу не заступил ни разу с тех пор, как из могилы вылез!

— Крупные суммы занимал? С кем-нибудь конфликтовал? Ссорился?

— Да ни с кем! Ну, разве что с отцом, — изобразил я задумчивость. — Но у нас с ним это процесс длительный, еще с моих школьных лет.

При упоминании папаши лица всех присутствующих синхронно дернулись и окаменели. По их реакции я понял, что об участи моего родителя в ФСБН уже знают.

— Кхм… слушай, Юрий, насчет него… — замялся Гиштап, переводя беспомощный взгляд то на начальника, то на Калистратова. — Тут такое дело…

— Какое?

— Твой отец. Он умер.

И снова вид распростертого под окнами пошарпанной хрущевки тела возник перед моим внутренним взором. Ободранная задравшаяся майка, обвисшие треники, бледная кожа, слишком сильно выделяющаяся на фоне замерзшей грязи и разбросанного мусора. Он получил то, к чему стремился всю свою жизнь. И жалеть его мне нисколько не хотелось.

— Тоже попытка похищения? — я старался, чтобы мой голос прозвучал хотя бы чуточку взволнованно, словно оглашение этого известия для меня стало небольшим потрясением. Но получилось как-то бесстрастно и равнодушно.

— Честно, не очень похоже, — признался Крюков. — Дело себе полиция забрала, но нас держат в курсе. По отчетам криминалистов, на дверях следов взлома не обнаружено, зато соседи слышали, как твой отец посреди ночи кричал в окно что-то про бесов и нечистых. Пока основная версия несчастный случай, учитывая, какой он вел образ жизни…

— Да бухал он, как скотина, товарищ генерал, называйте вещи своими именами, — пришел я на помощь напряженно подбирающему выражения руководителю.

— Как бы там ни было, но я просил от судмедэкспертов МВД заключение перенаправить нам сразу по мере готовности. Если найдутся следы применения некроэфира, то мы об этом узнаем.

Я молча кивнул, пребывая в уверенности, что ничего подобного в теле не обнаружится. Эта информация вообще не имела широкого распространения, но все тот же Изюм, который, казалось, знал всё на свете и обо всём, как-то проводил мне ликбез на этот счет. Он сказал, что судебно-медицинские эксперты по совокупности косвенных признаков с вероятностью в девяносто процентов могут определить причастность инфестатов к смерти. Но я, как это часто бывало, слушал его через слово, полагая, что такие специфические знания мне никогда не пригодятся.

— При твоих дамах я об этом сообщать не стал, — словно извиняясь поведал генерал, — думаю, хватит с них потрясений. Как-нибудь сам расскажешь.

— Понял.

— Тогда еще один немаловажный момент, Факел… Как ты распознал одаренного в кафетерии? Лейтенант Носова указала в рапорте, что ты определил это с одного взгляда на посетителей. Так и было?

— Абсолютно, — кивнул я, слегка удивляясь, что Эвелину уже успели опросить. — После моего воскрешения, я стал чувствовать рядом с собой инфестатов.

— Твою ма-а-ать… — с непонятными интонациями протянул Гиштап и взъерошил свой короткостриженый ежик на голове.

— Какова точность твоего внутреннего радара?! — моментально загорелись глаза у Крюкова. — Есть какие-то условия? Объем некроэфира? Наличие либо отсутствие у одаренного кукол?

— Да хрен бы его знал! — оторопел я от такого напора. — Мне описание к этой способности выдать забыли!

— Ладно, тогда проведем несколько слепых тестов, и установим все опытным путем, — безапелляционно подытожил руководитель ФСБН. — Если ты, Жарский, в самом деле поможешь всю шваль изловить в столице, то клянусь, памятник в твою честь на Красной Площади воздвигнем!

— Договорились, — криво ухмыльнулся я. — А что с этой парочкой из кафе? Уже установили, кто они есть?

— Да, об этом стало известно уже в первый час после проведенного тобой задержания, — сообщил генерал. — Вячеслав и Иван Тимофеенко, родные братья. История, надо сказать, у них настолько же драматичная, насколько и идиотская. Старший брат, как выяснили в ходе допроса, скоропостижно скончался от инсульта около двух дней назад. А младший, обнаружив свою принадлежность к числу инфестатов, поднял труп и искал способ полноценно вернуть его к жизни. Пока еще идут следственные мероприятия, но оперативники склоняются к тому, что других эпизодов в послужном списке Тимофеенко не обнаружится.

— Ну тут могу подсказать, — криво ухмыльнулся я и принялся загибать пальцы: — несоблюдение правил регистрации и учета одаренных, использование некроэфира в преступных целях, посягательство на жизнь сотрудника ГУБИ, нарушение закона «О погребении и неприкосновенности тел умерших…»

— Нет-нет, майор, это безусловно, — вскинул ладони Крюков, прося притормозить. — По происшествию в кафе драть инфестата будут долго и качественно. Он сейчас сильно мается от гипонекрии и охотно сотрудничает с дознавателями, поэтому решение о заключении его под стражу будет принято в ближайшее время. Я имел в виду, что до встречи с тобой он толком ничего натворить не успел.

— В таком случае, мне дальнейшая судьба этих братьев неинтересна, — равнодушно откинулся я в кресле. — Судя по тому, как охотно один из них преступил запретную черту, то момент, когда бы он окончательно сорвался, был очень близок. Можно сказать, мне повезло повстречаться с ним раньше. Теперь главное, чтоб наказание для него было соразмерным и неотвратимым.

Выслушав мою позицию, офицеры переглянулись и о чем-то призадумались. Однако у меня сейчас на повестке дня стояли задачи поважнее, нежели игра в молчанку.

— У вас еще остались ко мне вопросы, товарищ генерал? — нарушил я затягивающуюся паузу.

— Пока что я услышал от тебя все, что хотел, — отреагировал на мою реплику начальник ФСБН. — Можешь быть свободен, но оставайся на связи.

— Есть! — коротко отрапортовал я.

Покидая кабинет, я успел заметить, как все время молчавший Калистратов провожает меня долгим изучающим взглядом. Однако он сразу же спрятал глаза, стоило мне только повернуться в его сторону. Ох, не нравится мне это все. Отчего-то в душе зародилось такое неприятное ощущение, будто меня всеми силами пытаются низвести в ранг безвольной пешки. Опутать плотным контролем, чтобы я без приказа сверху не вздумал и шага сделать. Ведь, с одной стороны, я вроде бы и слишком полезен, чтоб от меня избавиться, но вместе с тем и не до конца предсказуем. И начальство явно устало от моей инициативности, а потому наверняка захочет найти способ сдерживать меня в узде. Не исключаю даже такой вероятности, что мою нынешнюю ситуацию они попытаются обернуть себе на пользу.