Нетуристический Нижний (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 32

Валерка сходил до сарая, и быстренько прокопал дорожку от ног старика до двери дома. Была сначала мысль на себе его перенести, вместо того, чтобы маяться с лопатой, но парень вдруг понял, что очень не хочет к этому старику прикасаться. Вот совсем. И, кажется, его опасения не были для старика секретом. Он с интересом смотрел на гостя, пока тот размышлял, как помочь, а когда направился к сараю, старик хмыкнул. И непонятно было одобрительно или разочарованно. Всего понемногу, похоже.

Старик дождался, когда дорожка будет готова, и направился к дому. До этого он стоял не двигаясь, а теперь стало видно, насколько же тяжело даётся каждый шаг. Колдуна мотало из стороны в сторону, он оступался на ровном месте, и малейшая неровность заставляла его подолгу стоять, примеряясь, как преодолеть препятствие. «А ведь следов-то не было его!» — вспомнил Птицын. Старик как будто сразу появился возле самого забора, снег вокруг никаких следов не хранил. Парень с трудом удерживал себя от того, чтобы помочь старику. Рука так и тянулась, чтобы подхватить под локоть, и немного поддержать… Перед самым крыльцом Валерка решился и даже руку протянул, но Алиса перехватила. И очень красноречиво покачала головой.

— Мне приятно ваше стремление помочь немощному, — сказал на это колдун, — Но если вы дорожите своим здоровьем, лучше воздержитесь. Такому, как я, хватит даже контакта через одежду.

«Непростой старичок, — опасливо подумал Валерка, и вдруг до него дошло: — Стоп… со времён Иоанна Васильевича, он сказал? Ляхи, он сказал? Это ж блин, шестнадцатый век! Или семнадцатый, не помню. Если старик не врёт, то ему лет пятьсот!» Стало слегка жутковато.

— Проходите, молодые люди. Присаживайтесь, — гостеприимно указал на дверь колдун, — В доме не топлено, ну да сами понимаете, мне уже не нужно. Даже лучше, когда холодно. Тело лучше сохраняется.

— Он уже почти умер, — Алиса перехватила недоумённый взгляд Птицына и решила, что парень нуждается в пояснениях. — Сердце не бьётся, кровь по венам не течёт. Тело живо только волей и силой. Но силы осталось совсем мало. Если будет тепло, то придётся ещё и гниение останавливать… или просто успокоиться и умереть.

— Девочка всё правильно сказала. Таков удел всех сильных колдунов. Рано или поздно силы кончаются, и приходит смерть. Я-то, грешным делом, надеялся тут жить до скончания веков, или, пока люди вокруг ходят… да вот, не получилось. Тут оплошность, там ошибка, и вот уже все силы растерял и питаюсь, как гуль кладбищенский, со старых костей. Только ведь прежние запасы, они не вечные!

Валерка только кивнул. Он вдруг отвлёкся от происходящего, неожиданно для себя. Просто вспомнил, откуда у него это навязчивое чувство узнавания, которое преследовало всякий раз, как он смотрел на фасад деревянного домика. Почти так же выглядел дом в деревне, куда он ездил в раннем детстве. Нет, на самом деле отличий было более чем достаточно — и цвет другой, да и этажей здесь было два, в отличие от одноэтажного дома детства. Но всё равно было очень похоже. На секунду в голове появилась картинка — вот он сидит на коленях у бабушки. Немножко неудобно, потому что бабушка положила ему на макушку острый подбородок, но всё равно ужасно уютно. От бабушки пахнет выпечкой и благородной старостью, в комнате темно, только отблески огня по стенам из-под неплотно прикрытой дверцы печи. Над печкой висят нанизанные на нитки грибы… почему-то мухоморы. Яркие, красивые, как на картинке из детской книжки. Игры памяти, должно быть. Кто же станет собирать мухоморы? Бабушка рассказывает одну из своих странных сказок, которые он так любил слушать. Ему тепло и хорошо.

А потом вспомнилась другая картинка. Тот же дом… точнее, его обугленные остатки, курящийся над ними дымок. Мама рядом страшно кричит, повалившись на землю. А бабушки нет. Бабушка была там, в доме.

— Проходите, молодой человек, что застыли? — проскрипел мужчина и прошаркал в дом. Тряхнув головой, чтобы отвлечься от непрошенных воспоминаний, Птицын шагнул в сени, оттуда, скрипнув дверью, в комнату. Или это помещение принято называть горницей?

— Кхм… — прокашлялся Валерка. Он опять был удивлён. Внутреннее содержимое невзрачного дачного дома разительно отличалось от того, что можно было предположить, находясь снаружи. Нет, никаких игр с пространством — на первый взгляд количество комнат и их площадь совпадали с увиденным снаружи. Просто изнутри дом совсем не выглядел обшарпанным или ветхим. Крепкие морёные брёвна, окна большие, хотя парень мог бы поклясться, снаружи он видел деревянные рассохшиеся рамы вполне стандартного размера. Техники всякой полно, даже на беглый взгляд… однако подробно рассматривать обстановку Птицын постеснялся, и перевёл взгляд на владельца помещения. — Чем же мы можем вам помочь? Или у вас как в легендах — вы не можете умереть, и вам нужно передать кому-то силу? Тогда извините, я откажусь.

— Молодёжь… — старик, наконец, добрался до шикарного старинного кресла с гнутыми ножками. Как бы даже не из красного дерева! Медленно и осторожно, опираясь на подлокотники, попытался опуститься. Не удержался — руки подломились, и он плюхнулся на сиденье. — Да. Молодёжь. Наслушаются всяких баек, а вот слов стариков в упор не слышат. Умереть я могу в любой момент. И удерживаюсь от этого только и исключительно потому, что до сих пор надеюсь в очередной раз пережить трудное время. И не смотри на меня так, лисичка, я уже сказал — вам с твоим… о, клятву дала? Вижу, вижу связь. Так вот, вам с твоим князем ничем грозить не стану. Если вести себя прилично будете. Скрывать не буду, как услышал, что проводник появился, да жители той стороны у нас появились, была мысль поживиться. Молодой проводник — это же песня! Силы в крови дурной столько, что на троих таких как я хватило бы! Сила есть, ума нет, опыта нет, прикончить тебя, мальчик, пока что вообще нетрудно, уж прости за правду. Да, была такая мысль. Ведь на пару годков бы хватило, если не больше! Это не простых гопников или наркоманов в подвале резать, тут другие совсем масштабы! — протянул старик, и Птицын подумал, что он от этой мысли до сих пор окончательно не отошёл.

— Но я от неё отказался, — резко подытожил старик, — Случайности, как известно, неслучайны. Последние лет восемьдесят я только и делаю, что выживаю здесь. В том месте, к которому сам себя в своё время привязал. В том месте, которое сделал своим. В том месте, в котором я был почти равен богам! Было бы невероятной тупостью не понять таких намёков. Судьба, или вселенная, или Бог, — называйте, как хотите, — явно сигнализирует мне, что моё время здесь закончилось. А вот чем именно оно закончилось, тут уж, простите, решать мне. Никакие боги, вселенные и прочие сущности мне тут не указ. Я давно пытался сообразить, как именно мне завершить эту историю, и ваше появление, молодой человек, стало для меня хорошим знаком. И одновременно подсказкой. Та сторона может стать для меня неплохим стартом в новой жизни. Силы там побольше, чем здесь. Беречь её тамошние обитатели не умеют, разбрызгивают в пространстве, как будто она бесконечная… На той стороне я смогу достаточно долго поддерживать своё существование, чтобы привести в порядок тело. И тогда уже отправлюсь в путешествие. Буду искать новое место или попробую новый способ продлять существование, не решил ещё окончательно.

— То есть вы хотите, чтобы я перевёл вас на ту сторону? — уточнил Птицын.

— Именно, — кивнул старик, и проворчал: — Я битый час пытаюсь донести до вас эту простую мысль!

— Простите, — смутился парень, и вдруг честно сказал: — Просто вы меня пугаете. Масштабом своей личности. Я от этого туплю слегка.

Старик весело расхохотался. Правда, смех быстро перешёл в кашель, и он прекратил.

— Ох, вы уж пожалейте старика, не нужно так меня смешить. По крайней мере, не сейчас. Дождитесь хотя бы, когда мы окажемся на той стороне — там мне станет полегче.

— Простите, — смутился Валерка.

— Ничего-ничего, — отмахнулся старик. — На самом деле теперь, когда мы с вами встретились, я уже могу не так опасаться. Вот приманить вас сюда было трудно. На вас, юноша, вообще трудно воздействовать. Да девочка твоя, хе-хе, не привыкла слушаться. Уж я заворачивал дорожку, заворачивал… едва справился! Под конец, вон, так и сорвались!