Китайцы. Моя страна и мой народ - Юйтан Линь - Страница 46

Иллюстрацией этого индивидуализма может служить китайская пресса. Китайцы так издают свои газеты, как будто они играют в мацзян. Мне приходилось это наблюдать. Главный редактор занимается только сочинением передовицы. У сотрудника, ответственного за информацию о Китае, есть своя полоса, у ответственного за международные новости — своя, а у ответственного за городские новости — целый подвал. Эти четверо, управляя каждый своим отделом, похожи на четырех игроков в мацзян: каждый пытается отгадать, что за кости на руках у партнеров по игре. Каждый стремится набрать комплект костей, скинув ненужные ему кости с изображением бамбука. Если новостей по стране слишком много, их можно перекинуть в рубрику городских новостей, и этого не нужно объяснять читателям. Если же полоса с городскими новостями тоже переполнена, можно перекинуть новости в рубрику криминальной хроники. Главные новости дня, заслуживающие первой полосы, не выбирают; нет логической связи между содержанием полос. Каждый редактор волен в удобное для него время уйти домой или еще куда-нибудь, все очень просто. И редактор, и читатели — врожденные индивидуалисты. Публиковать новости — дело редактора, а искать новости — дело читателя, никто друг другу не мешает. Таковы сегодня редакционная политика и журналистская техника некоторых самых старых и популярных многотиражных газет Китая.

Если вы спросите, почему редакторы не сотрудничают друг с другом, отвечу: потому что они не сознают общественной значимости своей работы. Если главный редактор попытается провести реформу и снимет с работы ответственного за городскую полосу, который мешает реформе, то он нарушит господствующий в Китае принцип семейственности. Зачем ему вмешиваться в чужие дела? Изгнав сотрудника редакции, он отнимет у него кусок хлеба и вся семья несчастного будет голодать. Если редактор городских новостей женат на племяннице владельца газеты, главный редактор не будет его увольнять. Он ни за что этого не сделает, если мыслит по-китайски. Но если главный редактор только что окончил Школу журналистики в штате Миссури, то он быстро слетит со своего места, и его заменит другой, знающий, как делаются дела на китайский лад, и все будет как прежде: читатели будут искать новости, а газета будет наращивать тираж и зарабатывать деньги.

Такова психологическая подкладка общественных взаимоотношений в Китае. Примеры можно было бы умножить. Все они свидетельствуют о слабости общественного сознания у китайцев, и это особенно озадачивает европейца и американца XX века. Я говорю — «человека XX века», потому что он унаследовал достижения XIX века с его всесторонним интересом к человеку, а также обладает широким общественным кругозором. Вот типичный пример, который приводит иностранцев в замешательство и, однако, адекватно отражает китайскую точку зрения на общественную работу. Я сошлюсь на высказывания провинциального милитариста по поводу движения за массовое образование, опубликованные в журнале «Лунь юй» (юмористический журнал, выходил дважды в месяц). Молодые китайцы, восприняв у американских сверстников стремление к общественной деятельности, организовали движение за ликвидацию неграмотности. И вот этот генерал заявил, что учащиеся должны учиться, а не вмешиваться в общественные дела. «Люди должны делать свое дело, и есть свой собственный рис, а вы хотите их свергнуть!» Вот самый убедительный аргумент генерала: неграмотные люди не вмешиваются в ваши дела, почему вы должны вмешиваться в их дела? Эти слова разят наповал, потому что они сказаны от всего сердца, напрямую, без всяких обиняков. Для китайца все, что касается общественных нужд, всегда выглядело «влезанием в чужие дела». Любой энтузиаст в области социальных реформ или любого другого вида общественной деятельности всегда выглядел слегка комичным. Мы делаем скидку на его искренность и все же не можем его понять. Какую цель он преследует, бескорыстно всем этим занимаясь? Хочет стать знаменитым? Почему он не предан своей семье и не займет чиновничий пост, почему не разбогатеет, чтобы в первую очередь помочь своим домочадцам? Вывод обычно таков: молодо-зелено, т.е. его поведение отклоняется от общепринятой нормы.

В китайской истории всегда были странные люди подобного типа, которых называли хаося, т.е. рыцарями. Однако все они принадлежали к прослойке разбойников или бродяг, этакие скитающиеся по свету холостяки, готовые в любой момент прыгнуть в воду, чтобы спасти совершенно незнакомого тонущего ребенка. Женатые китайские мужчины так не поступают. Однако и среди них бывают исключения — умерев, они оставляют без гроша вдову и детей. Мы, возможно, преклоняемся перед ними, мы любим их, но мы не хотели бы, чтобы в нашей семье были такие люди. Когда у юноши чрезмерно развито общественное сознание и он нередко попадает в тяжелое положение, мы смело можем предсказать, что он станет несчастьем для родителей. Если его удастся как можно раньше остановить, это будет прекрасно.

Если же нет, то он попадет в тюрьму и принесет горе семье. Конечно, дела не всегда складываются настолько плохо. Но если мы его не остановим, он может бежать из дома к разбойникам или бандитам, зараженным идеями социальной справедливости. Вот почему мы называем таких юношей «людьми с отклонениями».

Почему китайцам недостает духа гражданственности? Китайцы — вовсе не язычники, погрязшие в грехах, как это представляют христианские миссионеры, хотя уничижительное слово «язычник», по-видимому, вполне подходит китайцам. Впрочем, было бы лучше, если бы миссионеры попытались понять китайцев и уничтожить зло в зародыше. Тогда миссионеры изменили бы мнение о китайцах, осознав, что их поведение обусловлено философией, в корне отличающейся от христианства. Ныне даже самые образованные китайцы по-прежнему не могут понять, почему западные женщины организуют общества противников жестокого обращения с животными. Почему надо заниматься собаками, а не сидеть дома и заботиться о собственных детях. Наш вывод таков: у таких западных женщин нет детей, поэтому у них нет более интересного занятия, чем забота о собаках, и, скорее всего, именно так и обстоят дела. Таким образом, налицо конфликт между семейным и общественным сознанием. Если мы вникнем в его глубинные причины, то обнаружим, что семейное сознание в Китае всегда играло важную роль.

Семейная система — это основа китайского общества, определяющая все его характерные черты. Принимая во внимание клановую систему, а также структуру деревенского общества, включающую совокупность кланов, можно понять коренные проблемы всего китайского общества. Сохранение или потеря «лица», протекция, понятие одолжения, привилегии, «благодарность» покровительствуемых, правила вежливости, коррупция, общественные институты, школы, гильдии, благотворительность, гостеприимство, правосудие и, наконец, система государственного устройства — все это восходит к семейной и деревенской системам, заимствуя у них специфическое содержание и внешнюю структуру. Семейная система порождает семейное сознание, а семейное сознание порождает определенные правила общественного поведения. Изучим их и понаблюдаем, как ведет себя в Китае «человек общественный» при отсутствии у него общественного сознания.

В Китае прежде не было такого социального термина — «семейная система». Все и так знали, что семья — это «основа государства», основа человеческого общества. Эта система наложила отпечаток на всю нашу общественную жизнь. Она персонифицирована так же, как персонифицирована в Китае власть. Семейная система дает детям первые уроки обязательств перед другими людьми, убеждает их в необходимости взаимного согласия, самоконтроля, почтительности и благодарности к родителям и долга перед ними, а также уважения ко всем старшим. Семейная система на практике заняла место некоей религии, она позволяет членам семьи ощутить свою включенность в общество, а также продолжить свой род, удовлетворяя тем самым подсознательное стремление людей к бессмертию. Благодаря почитанию предков эта система позволяет людям предельно ясно осознать смысл бессмертия. Она воспитала чувство семейной чести, которое существует и на Западе.