Линейцы - Белянин Андрей Олегович - Страница 40

Дед Ерошка только вздохнул в ответ, незаметно смахивая случайную слезу. Он тоже прекрасно понимал, что в будущее возьмут не всех, но внучку свою любил больше жизни, а потому всё равно в глубине души хоть капельку, да надеялся. Хотя вот спроси его, на что именно, ведь не ответил бы, отшутился или отмахнулся. Кто их, стариков, поймёт…

– А и впрямь, пойти ли вздремнуть? Татарина я те сам на смену подниму.

– Он черкес, – с лёгкой досадой в голосе поправила Татьяна. И покраснела…

– Верховный гне-ва-е-тся-я!

– И что? – Управляющий техническим отделом был слишком флегматичен даже для каменных идолов сатурнианцев, прославленных среди галактик своей невозмутимостью.

– Бвана убьёт меня-а-а, если, ядерный дроссель вам под хвостовой отсек, ему сию же минуту не доложат о полной боевой готовности Нергаха-а! – орал на него младший стюард помощника второго офицера.

– Готовности к чему?

– К войне-е!

– С кем?

– С двумя туземцами-и-и!

– Межпланетный космический крейсер расчехляет все световые и звуковые пушки ради войны с двумя местными аборигенами? – неторопливо уточнял техник, не прерывая копания в микросхемах чёрного абрека. – Я правильно понял?

– Да-а!

– С двумя? Не с двумя тысячами, не с двумя миллионами, не…

– Заткнись! – сорвался стюард, лихорадочно вылизывая собственное лицо длинным раздвоенным языком. – Твоя мама должна была придушить тебя, пока ты был в яйце! Просто исполняй приказ самого Эну!

– А я что делаю?

– Делай это быстрее!

– Ага.

– Ещё быстрее!

– Бегу и волосы назад.

– Ты лысый! Мы все лысые!

– Только заметил?

– Это саботаж! Я сию же минуту доложу о твоей медлительности верховному! Он убьёт тебя своими же руками-и!

– Единственного профессионального техника-механика на корабле? Ну-ну, удачи. Ты иди, докладывай, стюардов у нас ещё много…

Ночь шла ровно. Под буркой было тепло, и сны снились хорошие. Про Владикавказ, про маму, про милый дом. Поэтому и нежный шёпот над ухом казался совершенно естественным продолжением сладких грёз Морфея…

– Заур, Заурчик, пора, вставай уже, скотиняка ты эдакая!

– А-а?!

– Не ори, – шикнула строгая казачка. – Давай вон на пост. Поди, твоя очередь дозор держать?

– Какой дозор? Тот, где «идёт борьба бобра с ослом»? – не сразу проснулся владикавказец, поскольку умнее шутки не придумал, а её Татьяна никак оценить не могла.

Какой бобёр, чей осёл, с какого перепугу, в честь чего и каким образом они там борются, Аллах им судья! Но служба есть служба, а рука у молодой красавицы твёрдая, и пришлось, зевая, встать, принять ружьё, поправить кинжал на поясе и плестись на пост. Холодный ночной воздух быстро проветрил голову, выдув остатки сна, и молодой человек был полон решимости честно исполнить свой воинский долг перед товарищами.

И поначалу, то есть первые полчаса, ему это дело вполне себе удавалось. Положив тонкую кавказскую винтовку на плечо, он вышагивал на манер оловянного солдатика прусской армии, разминая мышцы. Потом утомился и присел на камушек.

Природа благоухала ароматами, где-то неподалёку журчал горный ручей, небо над головой было чистым до изумрудного ультрамарина и так причудливо разукрашено звёздами, что оторвать взгляда не представлялось никакой возможности. Душа студента-первокурсника пела, но тем не менее это не помешало ему вовремя услышать крадущиеся шаги…

– Стой, кто идёт?

– Ах, это я пришла с утра, твоя красотка Гульнара! – На тропинке в десяти шагах от бдительного часового нарисовалась стройная девичья фигурка в красном платье, полупрозрачной чадре на голове и почему-то жутко кривыми ногами.

– Вот только можно не врать? – честно попросил Заур.

– Ну, э-э… может, и не красавица, и не так чтоб Гульнара, но многим нравится её нора! – Красное платье исчезло в тот же миг, сменившись на длинный белый балахон седобородого учёного мудреца в зелёной чалме и снова с ногами, меж которых свинья могла пробежать. – Я, читающий Коран, досточтимый старец, по лесам, да по горам праведный скиталец! Несу неумным людям свет истины на блюде!

– Значит, не можешь не врать? – уточнил молодой человек, взводя курок. – Стреляю сразу, в пятак не промахнусь.

– Погоди, погоди, ты случайно не грамотный? – незваный гость или гостья вдруг перешли на прозу.

– Нет, не случайно. Я специально грамотный. И, между прочим, много чего читаю, не только Коран.

– Тогда придётся повернуть. – Теперь перед начитанным первокурсником стояла сгорбленная годами, кривоногая старушка с коричневым лицом «крошки-картошки», в глубоко надвинутом на самые брови платке. – Тебя легко не обмануть!

– Именно так, можешь больше не притворяться.

– Имя бессмертное моё, твоё, именно имя-я…

– Я знаю.

Заур действительно знал, что ночной гость мог менять любые личины, но вечно кривые ноги выдавали его с головой. С рогатой головой, если быть точным. А если ещё точнее, то на всём Кавказе, наверное, нет ребёнка, который бы не слышал сказок о хитром чёрте Хайраге.

Том самом, что привык скрываться среди обычных людей. Кто же узнает нечистого, если внешне он выглядит совершенно по-человечески? Но единственное, от чего никогда не мог избавиться чёрт – так это от рогов на лбу и врождённой кривизны ног с раздвоенными копытами. Многие считали его чисто осетинским или вайнахским бесом, но думается, что в этом ушлом типе была примесь и дагестанской, и аварской, и карачаевской крови. А судя по профилю, там ещё горские евреи из-под Дербента отметились. И уж как вся эта гремучая смесь европейских рифм, творимых под местечковую лезгинку, отразилась на его деятельном характере, судите сами…

– Раз нельзя джигита съесть, с кем тогда имею честь? – В этот момент перед господином Кочесоковым стояла уже маленькая кривоногая девочка с хитрым ленинским прищуром.

– Говори, зачем пришёл! – Из бабушкиных сказок молодой черкес чётко помнил, что у Хайрага нельзя идти на поводу и отвечать в его манере. Если нечистый толкает вас на поэтический баттл, не давайте ему ни шанса! Чёрт запутает, заморочит, заиграет – и опомниться не успеешь, как уже будешь послушно повторять всё, что он скажет.

– Я послан к вам другом, шайтаном Ахметом. Он хочет вас видеть за час до обеда солнца. Тебя, Заурбек, величавый и сильный, ну и кунака, что зовётся…

– Барлога. – Даже первокурсника было непросто поймать в такую уж детсадовскую ловушку с рифмами. – Нам тоже есть о чём с ним поговорить. Где встречаемся?

– Ты помнишь то место, где в Мёртвом ауле вы с другом ходили под шашки и пули? – томным мурлыкающим голосом спросила рогатая чёрная кошка. – Спрошу я тебя, но не медли с ответом: а в ваших краях есть певцы и поэты? И ради знакомства, в полуночной мгле, хотя бы две строчки напой тихо мне!

– Рифма хромает! Впрочем, я слыхивал и похуже. Моргенштерна, к примеру… Хотя там не только с рифмой, там больше с татуированной головой проблемы…

– Значит, не хочешь по-хорошему? – Кошка зевнула во всю пасть, одновременно превращаясь в здоровенную собаку смоляной масти, ростом с шестилетнего бычка. – Тогда скажу просто: у тебя в стволе одна пуля, и та свинцовая. Меня можно остановить только пулей, выточенной из соли! Но до того как ты успеешь прицелиться, я вырву твой кадык зубками.

– А-а… Ахметка разве не ждёт завтра нас с Васей на встречу?

– Ждёт, дорогой! – Заур и глазом не успел моргнуть, как чёрный пёс уже возвышался над ним, став нос к носу. Его смрадное дыхание обжигало, а в глазах горело оранжевое пламя ада. – Ждёт, но с одним всегда проще договориться, чем с двумя. Однако…

Студент-владикавказец сдержанно икнул. Больше всего сейчас он боялся поднять шум. Если услышат казаки, то рванутся на выручку, и тогда драки с чёртом не избежать. А кто пострадает первым? Естественно, тот, кто ближе.