Носорог (СИ) - Филимонова Лина - Страница 57

- А где Маруся? - спрашиваю я его.

- А мне откуда знать? - огрызается он.

- Я думал, ты…

- Я тоже так думал! - издает он утробный кабаний рык.

- А она что?

- Стерва, - выпаливает он.

- Ты о моей сестре говоришь, - угрожающе произношу я.

- И что?

Кабан смотрит на меня. И в его глазах столько обиды и боли, что добавлять совсем не хочется. Похоже, сеструха его кинула. Чего и следовало ожидать. Ну и ладно. Кабанчик толстокожий, переживет. А Маруся найдет кого-нибудь посолиднее и понадежнее.

Делюсь этой мыслью с Мышкой. А она смотрит на меня и хохочет.

- Что?

- Да, похоже, Маруся уже нашла.

Я оборачиваюсь - и вижу картину маслом. Сестрица выступает в кожаной мини-юбке и декольтированном топе, с красной помадой и на высоченных каблуках. А в качестве аксессуара у нее на локте болтается Кот. Довольный, как слон.

Мля…

- Я сейчас этому Котяре хвост на ухо намотаю, - рычит Кабан.

- А Кот при чем? - удерживаю его за плечо.

- А кто причем?

- Она тебя провоцирует, а ты ведешься.

Кабан притормаживает. Отходит назад. Прислоняется спиной к стеночке. Стоит, засунув руки в карманы и пристально глядя на Марусю.

А та и так повернется, и эдак. И мини свое продемонстрирует, и глубину декольте, и губы красные, как злой Кабаний глаз. То пылинку с рукава Кота стряхнет, то по загребущей лапке его погладит…

Зараза, что тут еще скажешь.

Ну а в целом - детский сад и детсадовские игры. Не то что у нас с Мышкой… У нас все серьезно! А скоро буде серьезнее вдвойне.

Ну вот теперь все точно собрались. У всех в руках бокалы шампанского. Мы с Мышкой в центре гостиной. Все смотрят на нас с заранее счастливыми улыбками.

Ну я и не собираюсь их томить.

- Мы беременны! - объявляю я.

- Ура!!!! - раздаются громогласные вопли.

Да все уже в курсе. Никто не удивлен. Все просто очень-очень рады за нас.

- Но это еще не все новости.

Народ замирает с бокалами шампанского в руках.

- А что еще? - спрашивает моя мама. Застыв в тревожной позе.

- Ну говорите, не томите! - поддерживает ее мама Сони. Нервно отставляя бокал.

- У нас будут двойняшки! - выпаливает моя любимая жена.

Мы с ней заранее договорились, что эту фразу произнесет она. Очень ей хотелось. А мне не жалко! Я с наслаждением наблюдаю, как у всех присутствующих меняются лица.

Удивление. Восхищение. Бурная радость… Та-ак… А это еще что? Обморок? Или, не дай бог, сердечный приступ? Две штуки, как и положено в нашем случае.

Наши мамы смотрят друг на друга, держатся за грудь, пытаются что-то друг другу сказать, но не могут… Обе побледнели, у обех, похоже, подкашиваются ноги и наблюдаются явные признаки сердечной недостаточности.

Блин… Только этого не хватало!

Я хватаю валерьянку. У Мышки в руках нашатырка. Мы действуем как слаженная команда, как будто специально репетировали. Нашатырка под нос. Валерьянка в рюмку и в рот. Мамы приходят в себя и хором выдыхают:

- Двойняшки?!

Дальше слезы, сопли, слюни… В общем, полное и абсолютное счастье. Даже отцы хлюпают носами. Даже Маруся прикладывает салфетку к накрашенным глазам.

- А где Кабан? - спрашиваю ее я.

- Кабан с Котом, - презрительно фыркает она.

- Что?

- Пьют пиво и обсуждают последнюю игру “Локомотиваа”.

- Серьезно?

- Ага.

Я ржу. Кабан сделал ход конем. Отбил у Маруси кавалера.

- Зря каблуки надела, - подкалываю ее я. - Хочешь, мартинсы дам?

- Да пошел ты! - бурчит сестра. - Все мужики козлы. Кроме тебя. Ты молодец. Двойняшки… И за себя, и за меня отдуваешься.

Когда она произносит эти слова, я вижу тень грусти, промелькнувшую на ее лице. Маруся переживает, что у нее нет детей? Ну, не знаю. Она всегда говорила, что семья - это не для нее.

А я всегда знал, что буду отцом. Но не догадывался, что мне настолько повезет и я встречу свою настоящую половинку. Ту, кто понимает меня с полувзгляда. Чувствует с одного прикосновения. Любит, заботится, восхищается… И - вынашивает наших двоих детей.

Смотрю на нее - и просто таю от нежного ванильного счастья…

Эпилог 1

Кеша

Две детские комнаты, одна уже обставленная, вторая про запас. Две кроватки. Двойная коляска. Два комплекта для выписки. Все это давно готово. Игрушки, пеленки, распашонки - все умножаем на два. А нервное напряжение - на десять.

Я не спал последние две ночи, мне кусок в горло не лезет и я готов бегать по стенам от волнения. Но мне нельзя. Я должен быть спокойным и невозмутимым. Я - Мышкина опора и поддержка.

У нас уже почти критическая ситуация. Мышка перехаживает. По плану пора рожать, а она не собирается. Наш акушер-гинекоолог, придирчиво выбранный мной после тщательного изучения, говорит, что мы подождем еще пару дней. Если ничего не случится - будем стимулировать.

- Все будет хорошо, - спокойно отзывается на это Соня.

Она повторяет эту фразу всю беременность. Мы оба ее повторяем. Это наша мантра. Но сейчас она не срабатывает. Я боюсь. Я очень-очень боюсь, что что-то пойдет не так…

А Мышка стоит перед зеркалом, повернувшись к нему боком, и задумчиво разглядывает свое отражение, увеличившееся за последние девять месяцев вдвое.

- Уже не представляю себя без живота.

- У тебя самый красивый беременный живот на свете. Я тоже тебя без него не представляю. Вообще не помню, что когда-то его не было.

- Эй! - возмущенно восклицает Мышка. - Ты не помнишь мою тонкую талию? И мои стройные бедра?

- Ну…

- Они где-то здесь! Под этим дирижаблем.

Она гладит себя по животу.

- Ну, раз они там, значит, мы с ними скоро встретимся.

- А если нет? - Мышка испытующе смотрит на меня.

Я знаю этот взгляд. Он означает: будешь ли ты меня любить, если я останусь толстой?

- Я люблю все твои килограммы и складки, сколько бы их не было, - пылко отвечаю я.

Тут главное - ответить с чувством, но при этом не сказать лишнего. Блин, похоже, у меня не получилось...

- Какие еще складки? - вопит Мышка. - У меня нет складок! Я что, похожа на свноматку?

- Ты похожа на Мышиную королеву. Ты такая уютная, мягкая, теплая… Я прекрасно понимаю Алиночку с Антохой. Я бы тоже не хотел из тебя выбираться…

- Началось, - говорит Мышка.

Я подскакиваю, мгновенно проснувшись. Вижу ее, сидящую на кровати с прямой спиной. Глаза открыты, лицо серьезное и сосредоточенное, губы шевелятся.

- Двадцать секунд, - говорит она.

- А интервал? - вскакиваю я.

- Минут десять-пятнадцать.

- Чего ты раньше меня не разбудила?

Я уже бегаю по квартире, на ходу натягивая штаны и рубашку, хватая то сумку, то рюкзак.

- Да я только что поняла, что мне не кажется.

- Как ты? - я опускаюсь на колени перед животом своей жены.

- Хорошо.

- Больно?

- Терпимо.

- Мышка…

Я сжимаю ее руку. Целую мягкую ладошку.

- Поехали, - говорит она.

Я поднимаю ее, мы идем в прихожую, я завязываю шнурки на ее любимых кроссовках. Руки у меня не дрожат. Зато сердце в груди как будто балансирует на натянутой проволоке, постоянно теряя точку опоры…

- Все будет хорошо, - беззвучно шепчу я.

- Дыши, - говорю я Мышке.

- Я дышу.

Из ее груди вырывается слабый стон.

- Я мороженку хочу, - выдыхает Мышка.

И я срываюсь с места, оставив ее с медсестрой. Знаю, что в холле больницы есть магазинчик. Прилетаю обратно, вручаю Мышке эскимо на палочке, пломбир в стаканчике, фруктовый лед и ее любимое “Бородино” в глазури. Мышка выбирает пломбир. Медсестре я отдаю эскимо, сам беру фруктовый лед.

В палату заглядывает врач.