Кристаллический Мир (СИ) - "Cyberdawn" - Страница 3

— Кто таков, что взираешь на меня столь предерзко?! — выдал этот занятный гибрид, умудряясь наливаться черными пятнами, да и буркалы щитовидно пучить на мою улыбчивую персону.

— Хамам, имени требующим, не представившись сперва, называться не намерен, — залучился я в доброй улыбке, загибая пальцы. — Да и право сказать: что в улыбке моей ласковой и благожелательной предерзкого? — осведомился я улыбчиво у общественности.

Общественность поёжилась, подальше отошла, но руками разводила, кивая согласно. Мол, Стригор Стрижич, лыба твоя лучезарная прекрасна и непредерзка ни разу. Только лыбься, будь ласков, в кого-нить другого.

— Поучу вежеству хама провинциального после приёма у Наместницы, — важно возвестил этот тип, надувшись, как жаб.

При этом — натурально шёл полосами и пятнами, видно, не привык, прохвост такой, что ему глаза на его место в жизни открывают. И кладенца нет, а есть сулиман у пояса, да и короб-ларь переносной стоит рядом, казённого вида. Чин, небось, имперский какой, решивший в “провинциях всяческих” себя поставить.

Ну-у-у… можно и поставить. Раком, естественно. Но не для досугу полового, с которым у романтичного меня проблем нет никаких, да и во всяких несимпатичных прохвостов пиписькой тыкаться — моветон. А для удобства, чтоб пинок отвешивать посильнее сподножно было.

— Вежеству учиться всяким худородкам, — смерил я глазом пятнистого, благо как маг он особыми талантами не блистал, видно, больше в бюрократию, — в наших местах, или провинциях типа Столенграда — никогда не помешает. Особенно перед визитом к САМОЙ, — аж палец я поднял для важности, — Наместнице. Но оповещать окружающих о сём благом начинании — дело лишнее, — продолжал я просветительскую деятельность. — Довольно принятого решения. Хотя сам факт его наличия — отраден. Указывает, что хам вы не совсем пропащий.

Пятнистый радовал окружающих достойного далматина окраской. Ручками дрыгал, ножками притопывал, глазки пучил, щёчки надувал. В общем, демонстративно и на публику ярился и чернился. Напугать меня хотел или рассмешить до недееспособности — леший знает. Я не поддавался, ибо стоек.

Тем временем мембрана наместничьего логова распахнулась, и оттуда показала лицо паучиха моей души.

— То-то чую, а ты тут, Стригор, — улыбнулась она. — Проходи.

— А мы опрежь его… — начал подпрыгивать пятнистый, тыкая в меня невежливым пальцем.

— Препятствие тиуну Императора в общении с наместником Императора? — поинтересовалась Тенетница, и пятнистый скис, посерев.

Ну а я вщемился в наместничье логово, только раззявил было пасть, как её поцелуем заткнули…

И опять на пару часов. И жаловаться даже перед самим собой смешно, но у нас дела. И корова из анекдота не к месту вспомнилась, в варианте “а поговорить”. Потому что “а поцеловать”, помимо всего прочего, мне досталось в избытке.

— Дитё есть? — уточнил я через пару часов, пока Тенетница передыхала.

— Хм… — погладила она себя по животу. — Есть. Не подумала, как девчонка… Но и к лучшему? — вдруг посмотрела на меня почти просительно матёрая спецслужбистка.

И считать, что играла — не выходит. Уровень душевного созвучия у нас таков, что любая кривда чувствуется. И не только — эмпатия не уровня разума, а выше. Надеюсь — только у меня, по крайней мере пока.

— К лучшему, — кивнул я, улыбнувшись. — Почти ровесники будут.

— От служанки? — уточнила Тенетница, не став уточнять про родовитость — это подразумевалось.

— Да.

— И славно. Я вот поздняя была, братьев-сестёр погодков очень хотела, — улыбнулась она. — Тогда… — протянула она руку к определённой детали.

— Тенетница, — стал отодвигаться я. — Я только “за”, но дела есть. Не вечность же нам любодействовать!

— Не вечность, правда твоя. Хоть и не отказалась бы…

— И я. Но…

— Ладно. Так что хотел, Гор? И зови меня не на людях как-то понежнее! А то всё жду, как докладывать начнёшь.

— В движении, — фыркнул я. — А как? Теня?

— Не смешно, — парадоксально фыркнула Тенетница. — Пряха, Пряша меня близкие называют.

— Пряша — хорошо, — кивнул я.

Ну что-то забавное в имени есть, но и милое, тоже нужно признать. Очень для интимного общения словами подходит, окончательно уверился я.

— А хотел, Пряша, я узнать. Ты — Глава Опричного Приказа, или как? — стал я выяснять по делу.

— Нет. Я — наместница Имперской Провинции Болотная. И твоя, Гор, волей императора…

— Моя люба ты не его волей, — отрезал я. — А остальное — глупости. Из-за меня? Не жалеешь? И не дерись… — закопошился я, спасая себя от физического насилия.

— Вот же вёрткий прохвост! — ни за что ни про что обидела хорошего Стригора Пряша. — Однако в некоторых позициях это и к лучшему… Ладно, слушай. Знать ты вправе, — перестала хулиганить она.

Так вот, дело в том, что Опричный Приказ — служба императорских тиунов. Голосов анператора, ревизоров. Глаза, уши. Но не меч — нет и не может быть у них вооружённых сил. Хотя в подчинении, при императорском указе, кто угодно может оказаться. Ну да не суть.

А суть вот в чём. Ментальный доклад императору, во время которого Тенетница не смогла — или не захотела — скрыть свои чувства. И уже после моего отъезда прямой родич её, нынешний император, просто повелел ей перестать мучиться. И направиться к “своему Стрижичу ненаглядному, раз так в сердце запал. Толку от тебя в Приказе много, но кручиной себя сгнобишь. Наместничество дам”.

В общем, если подумать, не только забота о родственнице и родовишне. Просто… Ну как, Тенетница не договорила, но понятно. Она, да ещё с Воздушным Владыкой в мужьях (сложно, но можно так интерпретировать) — потенциальная угроза трону. Её не обвиняли, не подозревали, но. Но — оно всегда “но”. Так что получила Тенетница императорский приказ: дела приказа в порядок привести, преемнику сдать, ну и направиться по “зову сердца”.

Довольно романтично, без иронии и шуток, вышло. И к служанкам паучиха моей души отнеслась… Ну скажем так, несколько с большим интересом, нежели должна была родовишна. Правда, с довольно специфическим оттенком. Хлопнула в ладоши, ухмыльнулась хищно:

— Вот как чуяла я. Да сама себя одёргивала, мол, глупости. И советники отсоветовали!

— Это ты о чем, Пряша?

— Да о служанках твоих, Гор. Везде с собой таскал, деньги немалые на охрану тратил. Родовичу уд оторвал за слова в их адрес.

— Это ты о “методе давления”? — ласково улыбнулся я.

— Не страшно. Хотя мне, наверное, — оценила добрую лыбу Паучиха. — И выражение странное, но да, об этом самом методе. Хотя и к лучшему, наверное, что не стали…

— К лучшему. Для всех, — веско покивал я, не став развивать тему.

Потому что как я про “интерес службы” узнал, стал свои уязвимости думать и искать. И вариант, кроме как через Олу с Любой — не выходил. Ну и посчитал, что, как и Тенетница говорила, что не будут “рабынь” (имущество, по сути) воспринимать как нечто, угроза или даже слом чего во мне что-то, кроме гнева вызовет. А Паучиха умная, но социальные шаблоны над ней всё равно довлеют. К лучшему, как я и сказал.

— К лучшему, — кивнула она. — Познакомишь.

— Само собой! — кивнул я. — И давай думать, как нам жить-то, Пряша.

— Переезжай…

— Мне, — задрал я голову, встопорщил головные иглы, и, случайно, уд. — Кхм, — справился я с физиологической реакцией под смешок Паучихи. — В общем, не вариант, Пряша. Не буду я у тебя приживалом. Но и тебе в Лог не перебраться…

— Наместница.

— Наместница. И ребёнок… Сложно. Давай думать. В Ростоке, хорсычьей вотчине, жить мне точно не стоит, — пояснил я. — Да и обезлюдеет Росток в таком разе, от доброты моей и нрава незлобивого, — честно признал я. — Меня вон, — тыкнул я в дверь, — уже поединщик дожидается.

— Это Вечерад Вечёрыч?

— Смесок Ярилычей и Чернобожичей, пятнистый, как бес, — кивнул я.

— Он самый, посланник Вестного Приказа, — хмыкнула Тенетница. — Горушка, ты уж его не увечь.

— Да леший бы с ним, только надо что-то…