Мы, рейнджеры (СИ) - Качим Марк - Страница 3

Стиг-Рой как раз отпил глоток из своей чашки, поморщился и заглянул в нее.

— Ты опять фонишь, — заметил он со смешком.

— А ты что, не любишь молоко? — я привстал, глянул в его чашку. Там, как и в моей, плескалась светло-коричневая жидкость. — Думаю, это не я, а ты, — добавил, усаживаясь на место. — Тебе стало любопытно, что я пью сегодня, вот мое бессознательное и поделилось с твоим.

— Нет уж, не пытайся на меня спихнуть! — фыркнул Стиг-Рой. — Ты и только ты испортил мой чай, пей теперь давай, — и он перелил чай в мою кружку, а себе налил новый.

— Ах так?! — возмутился я и целенаправленно представил у него в чашке густой и невозможно сладкий капучино.

К сожалению, Стиг-Рой был готов к подобному повороту событий. Укоризненно на меня глянув, он не без труда заставил напиток измениться и сурово свел брови, когда я с легкостью провернул обратное превращение.

Да, Оби-Ван, я не знаю, как это работало, но после стольких месяцев совместных приключений мы теперь могли влиять на реальность друг друга.

Ну, виртуальную в смысле. В настоящей, к счастью, в наших чашках оказывалось именно то, что было налито в чайник, а не пришло в голову вот только что.

— Все-все, не порчу аппетит, — я примирительно поднял руки, потому что каждая шутка хороша в меру. Я эту истину уяснил в ходе многолетнего общения с Гай-Хи и мало кому посоветовал бы повторять подобный опыт. — Пей свой невозможно горький и скучный зеленый чай.

Но если чай и правда был скучным, то сам Стиг-Рой — давно уже нет. Мало того, что он с удовольствием устраивал нам со Светокрылом гонки на всякого рода технике, которую, как выяснилось, хорошо знал и очень любил — у него оказалось очень тонкое и ироничное чувство юмора. Привыкший к немногословию и постоянно уходивший в тень при Да-Атане, раньше он обычно просто молчал, и только Светокрыл знал о бушевавшем в его душе шквале остроумия. Спусковым же крючком, что открыл ящик Пандоры, стало появление Ти-Рекса: словно, разрешив себе захотеть собаку, Стиг-Рой в принципе разрешил себе быть тем человеком, которым на самом деле являлся.

Теперь его домик в горах представлялся мне не убежищем одиночки-социопата, а неким краеугольным камнем. Этот дом и его неизменность были своеобразной отправной точкой Стиг-Роя. С виду совсем простой и предсказуемый, он оказывался целым космосом для тех, кому хватило терпения заглянуть поглубже.

Когда мы не летали, не плавали и не ездили на самолетах, кораблях и всем остальном, что ездит, плавает и летает, то играли в шахматы, морской бой и кучу других игр. Какие-то были известны не одну тысячу лет, какие-то мы придумывали на ходу, порой забывая сразу же, как доиграли.

А еще — ходили в походы. И да, Оби-Ван, неизменность дома и его окружения оказались вовсе не символом скудности воображения, а тем самым надежным оплотом спокойствия и постоянства в бушующем враждебном мире. Не менялись только дом, горы за окном и небольшая полянка у реки в окружении скал и деревьев. Стоило же собрать удивительно легкий походный рюкзак и пройти чуть дальше по тропинке, можно было запросто попасть, например, на другую планету — а их Стиг-Рой видел десятки, если не сотни. Или на морское дно — причем для дыхания не нужен был акваланг. Серый безжизненный астероид, вулканы почти как на Мустафаре, только синие, непроходимые леса, бескрайние кроваво-красные луга под красным небом, такие же бескрайние изумрудные болота… Где я только не побывал за эти месяцы!

Иногда меня эти пейзажи завораживали. Порой пугали. Но чаще всего я влюблялся в каждый из них, едва ступал на алую траву или взбирался на голубые скалы.

Помимо развлечения, наши походы имели и практическую сторону — мы со Стиг-Роем и Ти-Рексом отрабатывали навыки взаимодействия. Вытягивали друг друга из болот, строили переправы через ручьи, покоряли горы.

Для Ти-Рекса эти вылазки были особенно полезны: он учился быть частью команды, тренировал свою пока еще щенячью выдержку и способность подчиняться. С последним у него не было никаких проблем, если команды отдавал Стиг-Рой. А вот меня он считал больше братцем, чем хозяином, и его мозгу приходилось прилагать усилие, чтобы воспринимать исходящие от меня указания как приказы.

Светокрыл в таких походах участвовал лишь незримым наблюдателем — ну и иногда появлялся на привалах, чтобы посидеть с нами у костра. В реальности на его помощь мы рассчитывать не могли, а потому и в тренировках он старался не отсвечивать.

— Как думаешь, речи Светокрыла склонят этого рассекателя начать подыскивать себе рейнджеров? — спросил я, разглядывая особенно живописное дерево за окном. — Если б мне такое рассказали, я б хотя бы из любопытства попробовал.

— Вполне возможно, — кивнул Стиг-Рой. Он больше не хмурился, а с выражением полного умиротворения пил чай в прикуску с любимым лакомством — мутными полупрозрачными кристаллами тростникового сахара. — Мы встречали около десятка диких рассекателей за время своих странствий, и я точно знаю, что двое из них потом обзавелись пилотами. С одним Светокрыл даже приятельствует, если это можно так назвать. Он оставляет ему сообщения на базе.

— А у них есть база? — удивился я. — Мне казалось, всякими бюрократическими ужасами только рейнджеры озадачены, а рассекатели свободны, как космический ветер. И кстати, а как он это делает? Светошоу что ли записывает?

— Для рассекателей это скорее центр отдыха и что-то вроде СПА, — усмехнулся Стиг-Рой. — Его там намывают, массируют ультразвуком, убирают лишнюю кожу, если наросла. Мне казалось, ты видел, — он глянул на меня слегка укоризненно — мол, рейнджер уже почти полгода, а не знаешь таких вещей. — А рассекатели, у которых есть пилоты, вполне нормально общаются через человеческие средства связи.

— Да какой видел, мы ж все полгода как пожарная команда — бери больше, беги быстрее, — я нисколько не обиделся на замечание Стиг-Роя. — А в академии, сам знаешь, о таком не расскажут. Я вообще только сейчас узнал, что шкуру чистить надо!

На самом деле академию я не винил. Пилотами становилось не больше семнадцати процентов студентов, и им в любом случае предстояло узнать все на практике. А вот остальные возвращались в обычный мир, и чем меньше тот знал о рассекателях — тем лучше. Вот уж точно меньше знаешь — крепче спишь… Точнее, крепче и спокойнее спят рассекатели.

— Я один раз прямо в космосе в скафандре с рашпилем по нему ползал, — улыбнулся Стиг-Рой. — Между ластами натер, образовалось что-то вроде мозоли.

— Бедняга, — я невольно потер грудь, будто бы почувствовав эту неприятную боль. А потом рука сама собой потянулась к шее, где натертости от скафандра давно зажили, но память о них еще была свежа. — Немного похоже на очень больших и старых китов — на них ракушки нарастают.

— Да, похоже, — кивнул Стиг-Рой. — Кстати, вылазкам в открытый космос нам с тобой тоже надо будет потренироваться. Причем в реальности. Но это лучше делать на “Страннике”.

— Если у нас выдастся свободное время, — я глотнул еще чаю и потянулся к вазочке с печеньем. — А то в саду я так толком и не поработал, только что-то совсем срочное сделал.

Стиг-Рой явно не разделял моего желания покопаться в саду, но озвучить эту мысль не успел — вернулся Светокрыл.

— Ну, что? — встретил я его градом вопросов. — Рассказал про нас? А он че? Удивился, наверное?

— Он уже слышал про людей, — улыбнулся Светокрыл. — И заинтересовался. Я даже сумел объяснить, как найти Землю. Тут не очень далеко, должен справиться.

— "Не очень далеко" по вашим меркам, — с усмешкой заметил я. — Потому что людям сюда тысячи лет лететь. — А вообще надо было ему сказать, что, если надумает все-таки слияние замутить, пусть в нашу академию идет. Остальные — отстой.

— А я сказал! — у Светокрыла в руках тоже оказалась чашка, и он мне ею отсалютовал. — И даже намекнул, на кого следует обратить внимание… Если, конечно, твои друзья все еще учатся.

Я тоже поднял чашку. В ней теперь плескался не чай, а какао — самый вкусный напиток из торговых автоматов в академии.