Зло, действуй! - Мамаева Надежда - Страница 5

Впрочем, разглядывать подробности обрушения было слегка недосуг. Я успела толкнуть створку балкона и ввалиться в кабинет ровно в тот момент, когда из окна моей спальни выглянула стража. Крик:

– Она сбежала! Все вниз! Мерзавка не могла далеко уйти! – догнал меня уже в другой комнате.

Вот только передо мной выросла маленькая проблема ростом под два метра: спиной к балконной двери стоял детина в мундире и внимательно изучал бумаги. Судя по всему, он добыл их из ящиков письменного стола. Во всяком случае, те валялись рядом с его ногами, раскуроченные, словно их не выдвигали, а выдирали, ничуть не заботясь о том, что они могут сломаться.

Хлопнувшая створка и крики заставили его обернуться. Вот только сделал он это недостаточно быстро. А я очень хотела жить. Желательно свободно и счастливо. Потому оказалась проворнее.

Успела увидеть изумленный взгляд рослого стражника, прежде чем он потерял сознание и упал. Удар по голове противника вышел в лучших традициях гольфа. Хотя до этого бить ни клюшкой, ни тем более кочергой, мне ничего и никого не приходилось. И в первый миг я даже испугалась – не зашибла ли вовсе. Но призрак заверил, что нет. Детина жив, здоров, и максимум, что ему грозит, – это пара дней в лечебнице, но никак не погост.

Но все равно я оцепенела при виде растекавшейся на ковре лужи крови. Та сочилась из небольшой раны на голове. Оружие, что я успела схватить за долю секунды до того, как встретилась со стражником лицом к лицу, выпало из рук.

– Чего встала? Двигаем! – видя, что я замерла на месте, скомандовал призрак.

Я вышла из ступора и нервно отозвалась:

– Я смотрю, тут у вас вся жизнь в движении… Вон двинула стражника по голове, а он едва не двинул кони.

– Да у него башка покрепче некоторых поленьев будет. Очухается скоро. И когда это произойдет, тебе лучше быть подальше, – поторопил меня полтергейст, в нетерпении описал круг по кабинету и вдруг завис над выроненными стражником бумагами. А затем скомандовал: – Возьми их!

Я схватила исписанные листы, особо не задумываясь над приказом. А затем тихонько отворила дверь кабинета и, следуя приказам призрака, устремилась вниз по узким проходам, предназначенным для прислуги. Там же удалось разжиться юбкой, рубашкой, плащом и обувью. Я проскользнула мимо челяди незамеченной. И даже смогла покинуть дом через черный боковой ход с корзинкой в руках. Но уйти по улице далеко не успела.

Едва я свернула в узенький квартал, как далеко позади раздались крики погони. С другой стороны им вторили заунывные звуки, причитания и плач.

– Спрячь бумаги! Их не должны у тебя найти! – меж тем командовал дух.

Я шумно возмущенно выдохнула: хорошо говорить «спрячь»! А куда? Заозиралась в поисках подходящего схрона и тут увидела, как из-за поворота выворачивает траурная процессия. Гроб несли шестеро. Причем делали это не на плечах. Нет. Домовина раскачивалась на уровне пояса, удерживаемая тремя длинными полотнами, на которых и покоилось днище. А концы ткани оказались перекинуты через плечи парней, шедших с ношей.

В первый миг я увидела покойника, замерла, а затем меня осенило. И я с криком: «Зачем ты нас покинул!» – ринулась к гробу.

Все произошло столь стремительно, что скорбевшие родственники не успели опомниться, как я, обливаясь слезами, склонилась над седым, чинно почивавшим в домовине старцем. Полы плаща, словно черные крылья огромного ворона, закрыли ото всех мое злодеяние. А я меж тем отдала умершему на сохранение бумаги, засунув их под подушку. Когда рука ловко подпихивала листы, успела промелькнуть мысль, что выражение «унести тайну в могилу» может иметь весьма материальное выражение.

И как только все спрятала, тут же отпрянула от покойника. И пояснила оторопевшим членам процессии:

– Он был мне как родной отец! Всегда помогал в трудную минуту. – Я всхлипнула напоказ. – Моя душа теперь спокойна, что смогла проводить его в последний путь…

Я закрыла лицо руками, изображая рыдания. Потому как не знала, что еще можно сказать.

– Хацлав был ростовщиком, – услышала я сухой, полный желчной злобы и ревности женский голос, обещавший допрос с пристрастием и прочие неприятности. – Он помогал разве что себе…

– Хацлав? – Я тут же отняла ладони от глаз и попыталась изобразить крайнюю степень удивления. – Как Хацлав? А не Томасин?

Возникла пауза. Из тех, которые напоминают колдобину на ровной дороге. И эту яму срочно нужно чем-то засыпать. Любыми словами, пока она не превратилась в пропасть. И я продолжила:

– А как похожи… Просто одно лицо… – Я закусила губу, словно была в смятении.

А затем и вовсе пробормотала в духе: прощу прощения, промашечка вышла. За сим поспешила удалиться. И лишь когда мы с траурной процессией разошлись, подумала, что мое появление на похоронах вышло даже куда более эффектным. Во всяком случае, оно наверняка породило сейчас куда больше пересудов, чем любая загадочная женщина, что одиноко стояла бы на кладбище в отдалении от толпы и наблюдала за тем, как гроб опускают в могилу.

Вот только я, пока прятала бумаги, потеряла драгоценное время. И едва вывернула из-за угла дома, как почти налетела на стражника. Того самого, что зачитывал приказ. Миг узнавания – и его рука схватила меня за полу плаща.

Расстаться с последним мне было гораздо легче, чем со свободой. Поэтому я не раздумывая расстегнула фибулу и рванула прочь от дознавателя.

А в следующую секунду мне вслед полетело:

– Догоняй злыдню!

– Уйдет, зараза этакая!

– За ней, в переулок!..

Вдруг меня резко подкинуло вверх, и я разом вернулась из воспоминаний прошедшего дня в промозглую реальность этой ночи. Тут же инстинктивно вцепилась в борт телеги. Вовремя.

Раздался хруст. А следом пол подо мной накренился так, что стоявшие рядом бочки поехали по наклонной.

Краем глаза увидела, как по камням мостовой задорно поскакало отлетевшее колесо.

– Тпру-у-у! – услышала оклик возницы, за которым тут же последовала краткая, но емкая характеристика ситуации.

Мужик был очень раздосадован и невероятно огорчен поломкой, о чем и сообщил мирозданию. Да. Именно так и сказал. Только матом.

Лошадь, ударив подковами по брусчатке, ответила ему ехидным ржанием.

– Да чтоб тебя! – гаркнул возница, с кряхтением слезая со своего места.

Дальше подслушивать препирательства мужика с кобылой мне стало слегка недосуг. Я попыталась незаметно удрать. Легко и тихо спрыгнула на землю и ночной тенью скользнула к углу. Спонсором моего ускоренного забега был призрак, гундосивший в лучших традициях профессионального нудилы:

– Давай! Живее! Ну! – голос духа раздавался слева, в районе моей талии.

А все оттого, что я, боясь выронить умыкнутый у рыжего ключ, обмотала его цепочку вокруг запястья на манер браслета, спрятав артефакт под длинный широкий рукав рубахи.

И теперь заточенный в старинной вещице призрак вынужденно болтался из стороны в сторону, пока я, усиленно работая ногами и руками, удирала в сторону переулка.

Лишь когда я скрылась в прогале между домами, смогла выдохнуть. Изо рта тут же вырвался пар. Осенняя ночь радовала звездным небом, кристально чистым, звенящим воздухом, полной, яркой луной, но никак не теплом.

В общем, был у окружавшей меня действительности один минус. Минус дцать градусов, судя по ощущениям. Сколько точно, судить не берусь. Но лужица рядом с подошвами ботинок начинала подергиваться ледком.

Посему было, мягко говоря, зябко. А если откровенно, то холодно до отбивавших чечетку зубов. Я обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Однако без плаща это сделать было проблематично. Хотелось оказаться у горящего очага. Ну или уехать жить в пуховик. Но увы…

– Здесь всегда по ночам так морозно? – дрожа, спросила я у призрака.

– Не-е-е зна-а-аю, – чуть заплетающимся голосом отозвался из ключа дух. И я поняла: его знатно штормило после моего забега. Впрочем, полтергейст быстро пришел в себя и уже спустя пару минут пояснил: – Я же дух и не чувствую тепла.