Личная игрушка мажора (СИ) - Адри Дарина - Страница 37

С крана медленно, но очень равномерно капает вода на металлическую раковину. Капли гулко падают на ее дно, а кажется, как будто на мой мозг, вызываю головную боль.

Пора решать, что мне делать. Смотрю на время — одиннадцать. Отчим еще должен быть на работе, а мама уже ушла. Если я быстро туда-обратно, то ни с кем из них не пересекусь. Заодно деньги возьму, как-никак смогу помогать тете Нине, пока не начну зарабатывать в группе.

Сергей возвращается с едой — аппетитно пахнущей яичницей и салатом из свежих овощей. Мы вместе завтракаем, и он уходит, пообещав вернуться вечером.

Забавно. Просто знакомый готов ночью приехать ко мне и помочь. А тот, кто просил ему доверять, даже не поинтересовался, как я.

Тут я понимаю, что я не брала телефон в руки с ночи, оставив на беззвучном. На нем пара десятков звонков от Макса и еще столько же сообщений. Судя по первым строчкам, он пытался объяснить мне, что я неправильно все поняла.

У меня совсем нет сил читать все это, поэтому я совсем выключаю телефон и все же решаю сходить домой.

На удивление ключи подходят. Честно говоря, по настроению мамы я думала, что она даже замки в квартире сменит, чтобы я не вернулась. Но нет, я с легкостью делаю привычные два поворота ключа, чуть нажимая его влево-вверх, чтобы замок легче открылся, поворачиваю ручку и дверь, обитая дерматином, с тихим поскрипыванием открывается.

Квартира встречает меня до тошноты знакомым запахом дешевых сигарет и старой сантехники. По привычке разуваюсь и прохожу в свою комнату.

Мне бы очень хотелось сказать, что там все так, как всегда было. Как в тот день, когда меня выгнали. Но все совсем иначе. Кажется, теперь это чья-то чужая комната, а ведь прошла всего неделя. Ни малейшего ощущения, что попала в свой родной уголок спасения, где, закрыв дверь, можно было представить, что отделился от всего мира.

Все мои личные вещи кое-как свалены в коробки в углу, в шкафу висят вызывающие наряды, а постель застелена черным шелковым комплектом. Мне уже в этой комнате неуютно, поэтому в одной из коробок я все-таки умудряюсь найти свои документы и даже пару дорогих сердцу украшений, которые решаю взять с собой.

Сходив на кухню, беру нож, аккуратно поднимаю постельное белье и принимаюсь вспарывать матрас, в который я зашивала свои накопления. Даже под тупым лезвием нитки легко расходятся, и появляется хорошая дыра, позволяющая просунуть руку.

Уже нащупываю пачку, которую я складывала почти в середину, как слышу, что щелкнул замок входной двери.

В кровь тут же выплескивается адреналин. Сердце подскакивает к горлу, и я испуганно отскакиваю от кровати.

— Ма-ам? — с надеждой тяну я. Потому что остальные варианты мне точно не понравятся.

Из коридора доносятся тяжелые шаги. Точно. Уже не нравятся.

Едва поставив телефон на зарядку, я как ненормальный названиваю и строчу сообщения Нике. А она не отвечает. Бесит! Несколько раз собираюсь швырнуть телефон об стенку, останавливает мысль: а если она напишет?

Дурак. Просто идиот. Как я мог не догадаться, что Фил все растрындит Анжеле, а та расскажет Нике?

Если бы не отец, я бы уже шеи этим двоим придуркам посворачивал. Но он утащил меня из бара и привез в свою квартиру, откуда я недавно съехал. Всю дорогу молчали, а воздух вокруг нас практически звенел от напряжения.

Сажусь на кровать, упираюсь локтями в колени и опускаю голову, сжимая в руке телефон, чтобы сразу узнать, если Ника напишет. В комнате кромешная тьма кроме того небольшого участка у окна, откуда падает свет от города.

Не знаю, сколько времени я провожу в этом положении. Когда за окном уже начинает светать, заходит отец, садится рядом со мной и забирает из рук телефон.

— Заканчивай, Макс, — говорит он. — То, что ты сейчас злишься и изводишь себя, результатов никаких не даст. Лучше возьми себя в руки и подумай, как с ней помириться, если это все действительно не игра.

Лезу в карман и достаю оттуда коробочку с кольцом. Отец смотрит на это и хмыкает.

— Дурак ты, Макс.

Он встает и идет к двери.

— Тебе ли меня упрекать? — грустно ухмыляюсь я, наконец, позволяя себе выплеснуть все те сомнения, что копились долгие годы. — Был ли ты идеальным примером мужа?

Отец останавливается и оборачивается.

— Я знаю, Макс, что наши отношения с твоей мамой неидеальные. Я никогда не скрывал, что это был договорной брак, потому что я не встретил ту, которая проникла бы в мое сердце, как это произошло с тобой и Никой, — отец трет пальцами переносицу. — Моей любовью стала работа. Но, поверь, я ни за что не хотел бы для тебя такой же судьбы. Поэтому утром ты хорошенько все взвесишь, подумаешь и поедешь к Нике. Ключи от машины будут лежать на полке.

Дверь тихо закрывается за папой, а я откидываюсь на спину и пялюсь в потолок вплоть до того момента, пока не отключаюсь.

Просыпаюсь утром с тяжелой головой. Как после вечеринок у Фила. Хотя мне накануне было точно не до них.

Идей, что мне сделать, чтобы помириться с Никой и вернуть ее доверие — никаких. Ни холодный душ, ни кофе ни черта не помогают прийти в себя. Вспоминаю старый проверенный метод, который использовал после маминых скандалов, и иду бегать.

Наворачиваю не меньше десяти кругов по жилому кварталу, пока в мозгах не начинает проясняться. Нового ничего в голову не приходит, кроме как поехать к ней и искренне поговорить. Сделаю все что угодно, только чтобы она выслушала меня. Под окнами буду стоять, караулить. Доставщиком еды притворюсь. Придумаю.

Принимаю душ и уже собираюсь звонить крестному, чтобы узнать, где же Ника, как он звонит сам.

— Плохие новости, Макс, — с ходу начинает он. — Не смогли найти ничего, чтобы дольше задерживать твоего приятеля.

— Ты сейчас про кого? — пытаюсь въехать я. Не мог же я просить его посадить Фила? Хотя вчера я мог и это сделать.

— Про отчима Вероники, — глухо отвечает крестный. — Мои ребята следили за ним, но утром он ушел. Они, конечно, по шапке получат, но это будет потом. Сейчас Ника пошла домой.

Что, черт возьми? Домой? Она совсем что ли с ума сошла?

Наспех натягиваю футболку, хватаю ключи и выбегаю из квартиры. Этот скот не успокоится, пока не доберется до Ники. А я ни в коем случае не могу этого позволить.

Двигатель приятно урчит под капотом, я давлю на газ, выезжая из жилого комплекса. Только далеко не успеваю уехать — встаю в длинную пробку. Навигатор не радует, показывая впереди темно-бордовую полоску. С силой бью рукой по рулю — и не свернуть же, не объехать!

На телефон приходит сообщение от крестного: парень, который караулил Нику, не отвечает. Охренеть вообще! По-моему, крестному пора менять своих сотрудников.

Передо мной вереница машин, по бокам два таких же забитых ряда. Без вариантов быстро оказаться у нее. Хотя нет, вру. Есть вариант — глушу двигатель, выхожу из машины и бегом кидаюсь к квартире Ники. Никуда машина не денется. Отец поймет.

Еще одна пробежка мне не помешает.

Шаги по коридору приближаются. И я точно знаю, что это отчим. Вскакиваю на ноги и хочу и закрыть дверь, но не успеваю. Сердце колотится как сумасшедшее. В памяти до мельчайших подробностей вспыхивает то, как отчим зажал меня на кухне. Щеки вспыхивают, а пальцы холодеют.

— А, Ника? — как ни в чем не бывало говорит отчим, заглядывая ко мне. — Вернулась или так, что-то забрать? Так мы твою комнату уж сдаем. На балконе, если что, спать будешь.

Он, как обычно, помятый, кое-где грязный, с привычным запахом перегара и как будто ночевал не дома. Судя по ссадинам на лице, с кем-то дрался, хотя вот в этом он как раз никогда не был раньше замечен. Что-то новенькое.

Отчим заходит к ним с мамой в комнату и закрывает дверь. Не верю своему счастью. Могу спокойно уйти. Я ему не нужна.