Желание на любовь 2 (СИ) - Колоскова Галина - Страница 10

Бергер толкнул Мэтта в спину, проворчав:

– Не бойся, кому надо разглядят. – Он хохотнул. – А вот дамочка твоя вовсе тебя не ищет, а даёт показания в отделении полиции. В наручниках очень неудобно думать, не только о тебе, но и вообще о чём-либо!

Вуд споткнулся. Этого он не ожидал вовсе; виски сдавила боль от бессилия. Толстяк довольно рассмеялся, представляя, что сейчас творится в душе арестованного, и добавил, в надежде на его срыв и нападение на полицейского:

– Дочку пока решили не трогать, хотя и против неё есть показания свидетеля и потерпевших. Пожалел её Хаски. И так без родителей осталась.

Мэттью прикрыл глаза и досчитал до десяти, прежде чем остановился, повернувшись лицом к сержанту:

– Вот это вы сделали зря. Я сомневался, выдвигать ли обвинение против вашего отделения по выходе на свободу. – Он выгнул ноздри, проговорив совершенно бесстрастно: – Теперь знаю точно, что нарою на вас с капитаном компромат и постараюсь сделать всё, чтобы выкинуть из полиции. – Агент скривил губы в усмешке.– Ждал, что я сорвусь после этой новости? Напрасно, я слишком хорошо обучен и умею держаться. К тому же вы вынуждены будете её выпустить в кратчайший срок. Советую запомнить каждое слово и передать Хаски: если он тронет дочку, моя месть перейдёт все границы. Я отпущу на свободу зверя–и тогда он пожалеет, что родился на свет!

– Ты мне угрожаешь? – Полицейский заглянул в зелёные глаза Вуда– и мороз пробежал по толстой коже, отдавая в район позвоночника. Что-то пугающе жесткое появилось во взгляде арестованного.

Раздирающий душу гнев и волну всепожирающей ненависти, накрывшую Мэттью, ничего не выдавало. Все эмоции агент давно привык прятать глубоко внутри. Пульсирующая синяя жилка, вздувшаяся на виске, могла выдать степень его волнения, но об этом знали только родные.

Он презрительно усмехнулся в одутловатое лицо офицера и, чётко проговаривая каждое слово, ответил:

– Да, Бергер, но действовать, в отличие от вас, буду в рамках закона…

Несмотря на угрозы толстяка, в камере вместе с Мэттом оказался щупленький мексиканец, едва говорящий на английском. Вуду снова пришлось общаться на испанском. Паренёк не хотел говорить, за что его загребли, да агент и не настаивал. Гораздо сильнее его сейчас волновали собственные проблемы.

В том, что Кэт выпустят в течение двух часов, он не сомневался, но вот откуда у полиции взялись свидетельские показания против неё и дочери? Почему её всё-таки арестовали? Что могла сделать его брюнетка такого, чем вызвала гнев полицейских?

В голове крутились слова Бергера про дочь: «Решили не трогать... Подонки, спасибо и на том!»

Думать о том, что сейчас происходит с Кэтлин, Мэтту не хотелось, вернее, он боялся делать это. Он утешал себя мыслью, что надолго её не задержат, и жалел, что не знает точно, когда и откуда прилетит Лебовски.

Вуд взъерошил волосы и сжал голову руками. У него появилось время спокойно обдумать, что делать дальше. Планы в отношении Паркер снова кардинально менялись, не стоит строить из себя обиженную жертву.

Увиденное из окна, не было правдой – и к этому обстоятельству отлично подходила уже сказанная ими друг другу фраза: «Это не то, что ты думаешь». В данном случае не то, что ты видишь.

Больше Кэт ускользнуть от ответа не удастся и от принятия решения – тоже. Они должны жить вместе.

Нужно жёстко ограничить временные рамки, а не ждать абстрактного «мне нужно подумать». Размышлять можно и в соседней комнате. Дом большой. Мэттью готов выделить Кэтлин помещение для релаксации со всеми женскими штучками и любыми причудами. Если захочет иметь отдельный бассейн, пожалуйста, даже бочку Диогена; пусть прячется в ней и думает до посинения, но ночью возвращается к нему под бок.

Мэтт улыбнулся, вспомнив вкус тёплых губ брюнетки. И тут же мысль мужчины, испытывающего эрекцию от одного воспоминания о любимой женщине: «Трещина в ребре может помешать?»

Он тихонько рассмеялся, почувствовав себя озабоченным подростком, коим становился рядом с Кэт. Мексиканец, стоявший у решётки камеры, с удивлением оглянулся. Разве может быть здесь кому-то смешно?

Но Вуд его не видел. Он вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг, находясь мыслями далеко за пределами изолятора. Мэтт вспоминал, как выглядела Паркер во время его ареста. Взгляд карих глаз, полный отчаяния, провожавший патрульную машину; решительность, с какой протянула полицейским руки, согласная разделить его несвободу…

В душе агента сейчас не было злобы и чувства ненависти, её переполняла любовь.

Как бы он хотел оказаться сию минуту в кругу своих девочек. Сколь много готов отдать за ночь с Кэтлин− любимой Колючкой, умной, умеющей постоять за себя страстной женщиной. Сердце наполнилось нежностью и умиротворением. Решётки на время, а любовь пришла в его жизнь навсегда.

Мэттью не заметил, как уснул. Сон пришёл моментально, словно компенсация за напряжённый сверх меры день, и в сновидениях он снова любил Кэтлин– ту девочку из далёкого прошлого...

Законы подобны паутине: если в них попадается бессильный и легкий, они выдержат, если большой – он разорвет их и вырвется.

Солон.

Кэтлин не знала, кому позвонить. Расстраивать Риту не хотелось. Тайно вызвонить Джона, если тот находится рядом с матерью, тоже не представлялось возможным. Беспокоить отца – означает, что тот поднимет на ноги всех и вся. Рита всё же узнает об аресте, да и сердце бессменного шерифа Сквима в последнее время пошаливало. Два человека, к которым брюнетка обратилась бы в данной ситуации, помочь не могли. Один находился за решёткой и сам нуждался в помощи, а второй присутствовал при её аресте…

Перед глазами всплыл растерянный, потрясённый взгляд Бейна.

Вот оно – первое отличие между двумя дорогими сердцу мужчинами. Кэт не представляла ситуацию, в которой Вуд мог выглядеть настолько беспомощным. Даже при аресте он держался стойко и пытался подбодрить их с дочерью, а Бейн…

В который раз Кэтлин поняла, что нежный гаваец давно перерос их отношения. Ему пора двигаться дальше. Не держаться за ту, что похожа на мать. Не вести себя как большой, красивый, сексуальный, но подросток. А рядом с ней он частенько становился именно таким. Его вечное желание угодить, не обидеть, не разочаровать, оправдать доверие и надежды, заслужить похвалу и поцелуй в подарок. Жить, стараясь быть исключительно нужным, необходимым, словно любимая вещь, – значит, идти к разочарованию.

Именно это сейчас и происходило. Паркер не смогла полюбить его так, чтобы согласиться стать женой, а он… А что он? Бейну нужна девушка, рядом с которой он почувствует себя мужчиной, а не сыном. Какие надежды она возлагала на молодого, талантливого писателя?

Кэт усмехнулась. Пора взглянуть правде в лицо. Вот именно, что никаких… Удобно, уютно – и ничего более. Если уж не решилась на совместное проживание в первый год, то не сделала бы этого и после…Выходит, надеялся он, а она лишь пользовалась им по мере надобности?

Брюнетка встряхнула головой. Этот вечный бег по кругу, одни и те же мысли… Пора прекращать друг друга жалеть и отпустить. Сможет ли она рядом с ним позволить себе быть беззащитной? Нет, никогда! Сумеет ли он защитить? Как выяснилось, не всегда…Может быть, это подло, но с каждой минутой на сердце становилось спокойнее, и крепло чувство свободы.

Кэтлин ухмыльнулась, введя сопровождающую женщину-полицейского в немалое недоумение. Если бы та знала, от чего освобождает арестованную, снимая с её рук наручники. Паркер помассировала запястья и, глубоко вздохнув, широко улыбнулась, совершенно не обращая внимания на бурчание одетой в форму высокой рыжеволосой женщины. Очень раздражённой тем, что вот такие дамочки гуляют на воле в своё удовольствие, а потом, неудачно подставив кому-то подножку или ткнув вилкой, попадают сюда, а она должна ради них отрываться от обеда.

– Ненормальная. Лыбится, как блаженная, словно не в камеру, а в номер люкса её проводили. Ну, ничего, посиди одна, подумай...