Варяжское море. Часть II. Ярл (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 24

И именно потому я более всего надеялся на успешные переговоры, именно потому строил тактику битвы от обороны, чтобы выиграть лишний шанс пообщаться с вождями или старейшинами эстов прежде, чем начнется сеча. Именно потому я вышел вперед воинов с ближниками, Сбыславом и Олей, воздев над нашими головами вытканный любимой же стяг с медведем на зеленом полотнище. Это был жест, вполне понятный «восточным викингам», жест, приглашающий противника к обсуждению «проблемы» прежде, чем прольется кровь.

Все последующие события отпечатались в памяти так четко, что встают перед глазами, словно наяву…

— Дюжину переговорщиков отправили. Вдвое больше супротив нас.

Я коротко переглянулся с супругой, улыбнулся ближникам и новгородцу:

— Каждый из вас стоит двух викингов в схватке, ты Сбыслав, и вовсе троих! Не ожидал от тебя подобной лихости в сече, не устану о том повторять! Подумай, хорошо подумай над моим предложением вступить в дружину мою, вместе много славных дел свершим!

Обеспокоившийся численностью переговорщиков противника «голова» купеческих гридей аж зарделся от похвалы — главное, заслуженной! — а я, между тем, продолжил:

— Не забывай, наконец, что с нами воительница Хельги, способная поразить в битве добрый десяток воинов… Ну и я сам, воин, сразивший исландскую принцессу в честном поединке!

Над последними словами Оля тихонечко хмыкнула из-под маски, так, чтобы едва слышимая усмешка была различима только мне. Вернув ей ехидную улыбку, я продолжил:

— Так что взяв с собой лишь дюжину воев, они сильно прогадали, коли рассчитывают на бой. Против нас выходить впору тремя десятками, и то лишь с целью положить половину, а второй половиной успеть сбежать!

— Хахахахах!!!

Горыня и Храбр рассмеялись в голос, Сбыслав довольно улыбнулся, Оля лишь сверкнула глазами — но выражение их было довольным. А вот приближающиеся эсты общего веселья не разделяют, следуя вперед с мрачными, черными от злобы лицами. Едва ли не яд с их губ капает, зараза…

— Что вам нужно, чужеземцы? Зачем на нашу землю пришли, зачем мужей побили, баб да детей наших?! Зачем ладьи пожгли, ироды?!

Коротко усмехнувшись «иродам» (именно такой перевод прозвучал в моей голове), я ответил самому старому из присутствующих «парламентеров», первым обратившегося ко мне (как видно старейшине или волхву):

— Нам нужно, чтобы вы прекратили набеги на восток, в земли Гардарики, а также избегали для нападений поселения вендов, и проходили мимо ладей наших купцов. Мы пришли на вашу землю, как в логово тятей, разбойников, воздать вам справедливое наказание за грабежи, за беззакония ваши. За то и пожгли корабли. И мужей мы побили в честном бою, и каждый раз с вашей стороны было больше воев… Как и сегодня. Но это не мешало нам побеждать! Детишек же и баб ваших и вовсе никто не трогал: кого сородичи подавили в давке у ворот, когда из городища бежали — так не нас их кровь. Но похоронили мы их по вашему обычаю, честь по чести. А тех, кто остался, никто не неволил — их отпустили с миром, дав забрать все, что они вообще смогли с собой взять.

— И лишили крыши над головой!!!

— И повторюсь, никто их не прогонял. Захотели бы, остались. Захотят вернуться — пусть возвращаются, препятствовать не станем! Как и крова лишать.

Волхв (я думаю, что это волхв, учитывая белую, в пол, рубаху с красным орнаментом по подолу, другие же эсты одеты в нормальные порты) нахмурился еще сильнее, и выпалил в ответ, едва ли не плюясь:

— Так ты… — тут вредный дед аж поперхнулся от возмущения, — ты же хочешь нами править! Все, кто вернется, выходит, власть твою должны принять?!

Я ответил максимально спокойно, так, чтобы каждое мое слово просто сочилось от переполняющей меня уверенности и звучало максимально веско:

— Так и вы ее примите. Подобные вам понимают лишь право сильного — и это право у меня есть. Вон, за спиной стоят пять сотен отборных бойцов новгородских земель и Руяна, хирд исландской воительницы, моей жены. И нам хватит одного удара, чтобы обратить в бегство ваш сброд!

Вожаки «восточных викингов» — вывод, что до того молчавшие, хорошо вооруженные воины и есть вожаки, я сделал по наличию у каждого из них меча и кольчуги (хотя могу и ошибаться, может, это элитные телохранители волхва) — глухо, и одновременно грозно зароптали. На что я ответил очередной ехидной усмешкой:

— Хотите сказать, что половину ваших бойцов составляют не желторотые сопляки и не трухлявые старики, каждого их которых едва ли хватит на пару добрых удара топора?! Или, ослепленные мнимым оскорблением, вы посмеете обнажить клинки на переговорах?! Так рискните! И споем песнь стали! Но прежде, чем каждый из вас умрет от моего меча, копья моей любимой или топоров моих воев, вы вспомните, что ваш боевой вождь был сражен в сече моей рукой!!!

Эсты угрюмо замолчали, не пытаясь, впрочем, хвататься за рукоять клинков. А вот губы зловредного волхва неожиданно расплылись в торжествующей улыбке:

— Бахвалишься своими победами, ярл?! Предлагаешь спеть «песнь стали», хочешь поединка?! А готов ли ты выйти против нашего бойца?!

Я ни на мгновение не колебался, дав быстрый ответ:

— Если это будет хольмганг, и воины вашего племени после победы дадут мне клятву верности, то конечно да!

Старичок хитренько так, зло сощурился, посеяв первые ростки сомнения в правильности моего ответа:

— А если ярл проиграет?!

Я с некоторым трудом проглотил вставший вдруг в горле ком, после чего твердо произнес:

— Тогда мои люди покинут остров, как только придет весна и на море завершится штормовка.

Волхв торжествующе произнес:

— Да будет так! И свершится на хольмганге воля богов!!! Зовите Перуна!!!

Эсты впервые заревели в голос — и клич вождей (а может, все-таки телохранителей?!) в один миг подхватила вся масса пришедших на битву «восточных викингов»! Это было очень неожиданно и устрашающе, всерьез устрашающе — настолько, что я невольно сделал шаг назад, рефлекторно взявшись за рукоять «небесного» клинка. И это движение не укрылось от взгляда деда, в очередной раз скривившего губы в подленькой ухмылке:

— Ты что, ярл, испугался?! Готов отказаться от своих слов, словно на ветер бросил?

Понимая, что сейчас вот слабость проявлять нельзя никак, я твердо ответил, глядя прямо в глаза местного жреца:

— Ярл Самсон слов на ветер не бросает.

Тот лишь удовлетворенно кивнул, после чего обратился ко мне спиной с видом человека, в точности воплотившего задуманное, а теперь наслаждающегося каждым мгновением триумфа. На что я не мог не среагировать, бросив ему в спину насмешливое:

— Ведите своего Перуна — и готовьтесь склонить колени перед будущим конунгом!!!

Спина старика заметно дернулась — так, будто я не словами сумел его зацепить, а подбежал и крепко так приложился увесистым поджопником. Для ускорения, так сказать! Но не ответил ничего, а лишь посеменил вперед гораздо быстрее, бурча что-то злобное себе под нос.

Я вновь ухмыльнулся, теперь уже победно — а потом в поле зрения показался воин, вышедший из глубины строя эстов, и улыбка медленно сползла с моих губ.

Велет. Вот, что первое пришло мне в голову. Не в смысле названия племенного союза западных славян, известных так же как «лютичи» или «вильцы» (в переводе означает волки). Нет, в том значении, что я когда-то слышал, или прочитал в фэнтезийном худлите… Богатырь. Могучий воин, в чьих жилах течет кровь героев прошлого или великанов …

Судя по тому, что самые высокие из эстов едва ли достают макушками вышедшему вперед Перуну по плечо (имечко-то какое выбрали говорящее для бойца, да?!), последнее утверждение действительно имеет право на жизнь. И главное, зараза, что вражеский поединщик не просто очень высок — он увит тугими мышцами, словно тяжелоатлет-культурист из моего времени! Последние, правда, редко обладают должной скоростью и зачастую проигрывают более мелким соперникам в армрестлинге (и тем более в спортивных спаррингах, проведенных по типу «качок против боксера»), что вселило в меня определенную надежду… И да, кстати, а почему он пояс-то раздет, а не облачен в панцирь?! Уж точно не ради бахвальства!