Издатель (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 4

— Как... как... каком кверху! Пойдём Машка, — повторил Антон, утягивая девку за собой, малость опешивший, что щуплый лошок называет его погоняло, чего таким как он не разрешено.

— Больно, дурак, отпусти! — бондариха ловко высвободила руку и задрала аккуратный носик. — Вообще то мне надо поговорить с Вениамином Бенедиктовичем, он обещал кое какие нюансы в моем стихе отметить и помочь исправить!

— Этот тут причём? — Тоха зыркнул на Сивого исподлобья. — Пусть валит. Горшок, наверное, звенит, да малой?

— Тебе по горшкам получше моего знать, — ответил Борис.

Машка, не давая конфликту разгореться быстро переключила на себя внимание.

— При том, Антон, что Вениамин Бенедиктович назвал стих Бориса образцовым, ты же слышал! — она растирала запястье.

Боря подмигнул однокурснику. Облом, да?

— А... ну ясно тогда, — выдавил растерянно Зяблик.

— И вообще, Сивый сказал, что поможет мне складывать стихи, — заявила Машка, вызывающе глаза пуча.

Тоху аж перетряхнуло.

— Чего чего? — Зяблика аж передернуло.

— Представляешь какой он молодец!

— Угу... Ладно, жду тебя на улице, — фыркнул Антон.

Он уже собрался идти, но замер, подвис и нахмуримся. По лицу пацана виделось, как его мозг предпринимает усиленные умственные потуги — информацию переваривает. Боря понял, что Антоха только сейчас врубился в сказанные Машей слова. И понимание, что его девушка назвала молодцом другого парня пришло к однокурснику с запозданием. Как и мысль о том, что Машка будет брать уроки у какого-то дохлика доходяги. Удивительное дело, прежний Зяблик был ботаном, умненьким таким, а тут как подменили — видать не хватает у мозга нейронов в новом теле, набор массы отрицательно на интеллекте сказывается.

— Не понял! Какие ещё уроки ты собралась брать, — он попер на Бориса носорогом, упершись лбом в лоб, для чего пришлось пригнуться, голову опустить. — А ну ка давай выйдем прогуляемся? Раз на раз? Слабо?

Сивый, хоть и уступавший в новой сборке своего тела однокурснику, не собирался сдавать назад.

— Дистанцию держи, фуцын. Я если что по девушкам только.

— Э... за базаром следи!

Зяблик сверлил Сивого таким взглядом что сразу стало ясно — Боря труп, стоит только из института выйти.

«Ну-ну», — Сивый не отводил взгляд.

Машка, чуя, что пахнет жаренным, вклинилась между ними.

— Антон, вообще-то Боре тоже надо поговорить с Вениамином Бенедиктовичем, отстань от него, пожалуйста! Лучше сходи купи мне сладкую вату, я жутко проголодалась, а сладкое улучшает работу мозга.

— Ладно, — Зяблик заскрёб яйца, оттягивая труселя, а уставившись на Сивого своим диким взглядом, резко поднял руку имитируя удар. — Опа!

Он заржал как конь и принялся приглаживать волосы.

— Америка-Европа, выдыхай, — Боря не шелохнулся.

«По хорошему пырнуть его, да заточки нет», — подумал Сивый. — «Ну ниче, сочтёмся, если че так мы обоюдно друг другу не понравились».

На тормоза Борис Дмитриевич спустил ситуацию во многом потому что ожидал скорейшего пробуждения. А впечатления ото сна не хотелось портить. Но сон, чем больше длился, тем больше становился реалистичным. И тем больше нравился Сивому.

— Жду тебя внизу, если не сыкло, — шепнул Зяблик и зашагал на лестницу широко расставив руки.

— Борь, не обращай внимания, сейчас покурит и остынет, он быстро отходчивый, — со знанием дела сказала Маша. — Никак не может смириться с тем, что его стих оказался худшим на потоке. И вообще, он меня ревнует к каждому столбу.

Боря проводил Антона взглядом.

— А у нас с тобой разве нет ничего, Маш?

— Что ничего? — девчонка приподняла бровь. — Ты вообще про что, Борь?

— Ну шуры-муры, секс-шмекс? Тычинка пестик не опыляла?

Сивый четко помнил, что в прежней реальности у них с бондарихой крутился роман. Все не закончилось одной ночью. Она ещё потом ему письма целый год писала на тюрягу. Там то никакого Антона не было, даже близко на горизонте. Вернее был...

«Без ста граммов, пожалуй не разобраться».

— Ты опять начинаешь, — Машка закатила глаза.

— Че начинаю, у меня даже стихи на язык наворачиваются. Я поднимаю руки, хочу тебе сдаться. Ведь ты же так красива в свои восемнадцать...

— У нас с тобой только дружба! — перебила Машка. — Если Антон узнаёт, что ты ко мне подкатываешь и руки распускаешь, он тебя на лоскутки порвёт, итак еле успокоила.

И обидевшись ушла, бросив напоследок.

— А стихи хорошие, но ты можешь гораздо лучше!

Сивый остался в коридоре один, вдруг отчетливо поняв, что никакой это не сон и что судьба похоже прислушалась к его недавней просьбе, сказанной в сердцах. Он получил новый шанс прожить жизнь с нуля. Специфический, конечно, шанс, но Боря не собирался его упускать ни в коем случае.

Прошлая жизнь помогла подняться на ноги, заработать, стать уважаемым человеком, но внутри себя Борис так и не нашёл счастья.

«А счастье за деньги не купишь», — вспоминались слова собственной бабушки.

И когда Сивый получил второй шанс, то сразу понял, что больше не пойдёт по протоптанному пути. Стройки, поставки — пусть все это остаётся в другой жизни. Надоело до рыгачки. Надо начинать все с нуля. К тому же новое тело дохлика однокурсника прямо таки способствовало выбору иной дороги и приоритетов. Да, поэты нищие люди, но и он не собирался жить в нищете. Новую жизнь, счастливую, хотелось исчерпать сполна. Шансов впереди непаханое поле. Ну а пока следовало побазарить с Антохой Зябликом.

Борис Дмитриевич неспешно спустился на первый этаж, вышел на крыльцо института и обнаружил Антона на спортивной площадке. Тот подтягивался на турнике. Разминался.

«Уверенный такой крендель, посмотрим, что у него осталось от прежнего Зяблика», — думал Сивый, наблюдая за своим противником. — «А заодно посмотрим, чего я сам стою в новом теле».

Как говорит президент — если драка неизбежна, бей первый.

Вот Сивый и ударил.

Вернее схватил Зяблика за нос двумя пальцами, как прищепкой и усадил на одну из врытых в землю шин на задницу.

— Слышь ты, фуфел, ты с кем базарить собрался то?

Щелк.

Послышался глухой щелчок — это Борис Дмитриевич слегка пальцы повернул, как ключ в личинке замка зажигания. Только нос Зяблика не стартер — сломался.

Второй свободной рукой, поднёс под подбородок Зяблику шариковую ручку и больно вдавил кончик стрежня в плоть.

Антон, всерьёз придерживавшийся принципа «сила есть ума не надо» явно засмущался и что то нечленораздельное завыл. Не нравилось, когда вдруг с ним разговаривают с позиции силы.

«Привыкай».

Не отпуская нос, которым потекла юшка, Сивый толкнул Зяблика назад и тот завалился на землю вверх ногами.

Вскочил, хлопая глазами, схватился за нос, вытаращил глаза.

— Ты-ыыы!

Кулаки сжал, набычился и покраснел, как варёная свёкла. Сивый переложил ручку из одной руки в другую, сжал покрепче

— Иди ка сюда.

«Он же не думает, что я об него руки буду марать? При такой то разнице в весе. Вот в глаз ручку — это организуем».

Неизвестно чтобы произошло дальше, но из окна института высунулся сторож. Поджарый пенсионер тряс веником.

— Я вам подерусь! Я вам попетушусь!

Боря правильно оценил ситуацию, ручку опустил. Зяблик попятился, одной рукой сжимая расквашенный нос, другой тряся в воздухе указательным пальцем.

— Ты попал, Сивый! — рычал он. — Оглядывайся теперь!

И развернувшись, бросился наутёк. Смутно вспомнилась причина столь стремительного ретирования — у Антохи имелся условный срок за хулиганство. Вроде как стёкла по пьяни у соседей выбил, когда отмечал своё восемнадцатилетние.

Новых проблем пацан не хотел и свалил.

Сивый пожал плечами, сел на свой велосипед, о наличии которого вспомнил, и тоже уехал с той надеждой, что они с Зябликом поняли друг друга с первого раза.