Выбор для Пепла (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 11

Громкая музыка, крик глашатая и…

- Пошли, - теребит меня Арлин, - Наш выход.

10

Я лежала и смотрела в потолок, не смея заснуть, чтобы не потерять… странные, совсем не привычные мне ощущения.

Искристого возбуждения? Воодушевления? Энергии, наполняющей все тело?

Я не понимала, не могла обозначить, что именно я чувствую… Физическое это чувство или больше психологическое? И даже не была уверена, что это связано с выступлением. Которое прошло… вроде бы не плохо.

Однозначнее сказать я не смогла бы - слишком уж была ошеломлена мешаниной запахов, звуков, красок, чужих эмоций.

Когда смотришь на почти идеально круглую арену сверху, как зритель, все воспринимается камерно и компактно. Детализировано. Но, выходя на сцену, оказываешься в горящем, бушующем яркими лоскутами, растянутом по времени пространстве, будто ты - внутри картины Дали. И надо не растеряться, сосредоточиться на заученных словах и жестах, на движениях, которые отрепетированы десятки раз...

Конечно, я растерялась. Я, которая выступала на презентациях и добивалась самых выгодных условий по кредитованию от банков. Которая была приглашенным спикером для огромной аудитории… едва не сплоховала. Сбилась.  И с ужасом осознала, что не помню ни слова, ни сюжета этой сценки, где была главным действующим лицом - мне надо было произнести пафосную речь перед разодетой Триной, которая уже раскрывала натужно глаза и пыталась одними губами напомнить мне дальнейший монолог.

А потом выстрелить из лука.

Особой меткостью я пока не обладала, но после нескольких дней неустанных тренировок могла хотя бы быть уверенной, что никого не убью…

И вот в этот момент - ступор. На глазах у ста пятидесяти зрителей, которые уже начали улюлюкать и кричать оскорбления.

И в это  момент что-то произошло… То странное, что остаточным следом продолжало докипать в моей крови, даже когда я ложилась спать.

Сначала - волна не поддающейся контролю паники. Потом - внутренний жар, пронесшийся от ног до макушки и сосредоточившийся на кончиках пальцев. И вдруг фейерверк эмоций и энергии… и тут же - предельная ясность мыслей, швырнувшая мне далекое воспоминание школьных лет.

Я вскинула лук, направила его на «предавшую» меня Трину, что умоляла ранее о прощении, и вдохновенно, громко произнесла слегка видоизмененное:

Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь

Назвать перед тобой, всевидящее солнце,

Ее вину. Стереть ее с лица земли.

Я крови проливать не стану

И кожи не коснусь, белей чем снег

И глаже мрамора. Однако,

Она умрет, чтоб больше не грешить…

И спустила тетиву.

А дальше  все двинулось смазанными шестеренками, будто мелкое препятствие в виде попавшего камня было растерто, и механизм перестало стопорить. Страдальческая «гибель» вероломной возлюбленной, выход Кайки и Ариль с новыми песнями, аплодисменты публики.

И задумчивое, от управляющего, когда я, истекая потом под в общем-то не теплой тканью вывалилась за кулисы:

- Удивил.

Я едва не ляпнула, что сама удивилась гораздо больше.

Шекспир… был моим  хобби в свое время. Я росла, как считала, девочкой не красивой и не популярной и долгими вечерами просиживала за его историями, воображая себя живущей в мире страстей, так отличающимся от серой повседневности, где меня никто не замечал… Итогом стало не то, что я совсем оторвалась от реальности, а вполне реализованное желание вырасти над собой, добиться, стать другой… Что и произошло к последним курсам института.

Исправленный нос, ухоженная внешность, прическа, что подчеркивала черты лица, идеальная с моей точки зрения фигура, вылепленная тренировками и правильным питанием… И четкие цели и умение добиваться своего, кропотливо работая над этим каждый день. То, что обеспечило мне затем успех и в бизнесе.

Был ли тому причиной Шекспир? Сомнительно. Да и забыла я об этом увлечении…Но почему сейчас накрепко заученные строки снова всплыли?

И  стали причиной того, что меня не просто утвердили в новой роли, но и потребовали и дальше говорить «подобным слогом».

А может и причиной того, что два дня спустя нам объявили, что наш уже квинтет будет в составе небольшой труппы, что отправляется в «золотой» дворец для выступления.

Девушки визжали от восторга, а мне опять сделалось не по себе.

Что-то назревало… очередной виток судьбы? Глупо… Как несколько сценок перед местной высшей аристократией могли на нее повлиять? Разве что немного положительно - за это выступление каждому пообещали «ключевую» - монету, равную двадцати сонарам. Но что-то мне не нравилось…. предчувствие будто даже на физическом уровне.

Я и раньше немало обращалась к собственной интуиции и верила ей,  хотя на Андрее она не сработала. Но сейчас… Стоит ли мне действовать исходя из непонятных ощущений, когда есть реальная возможность двинуться вперед? Почти безопасно, поскольку я оставалась при этом в навязанной перемещением роли…

Чувства и мозг уверяли меня, что все в порядке, тело шарахалось от этой новости, как необъезженная лошадь. И я отдала предпочтение той себе, с кем была знакома лучше…

И ранним утром снова смотрела в окно повозки, везущей нас все выше и выше по ухоженным улицам, мимо двух-трех этажных особняков и водопадов, мимо просыпающихся лавочников и купцов, пышных садов и витых решеток с незнакомыми узорами, пока лента реки не осталась не просто далеко, но далеко внизу, будто в пропасти. А мы все медленнее двигались на головокружительной высоте, и лишь час спустя после того, как въехали в город, оказались перед исполинскими воротами внутреннего города, чем по сути и являлся  монументальный замок-дворец.

Я не сдержалась, высунула голову так далеко, как могла и посмотрела вверх, пытаясь охватить взглядом две прямоугольные, навевающие воспоминания о готике башни-дома. Огромные фигуры на них - каменные стражи в доспехах и плащах, с длинными, мощными мечами, высотой с несколько этажей.

Все это… подавляло. И вызывало дикий восторг. Все, кроме, пожалуй, фигур…

Нас и наше имущество осмотрели на въезде во внутреннюю часть толстых стен, усыпанных бойницами и целой армией стрелков и стражников. Затем едва ли не ощупали, причем девиц, среди которых были и певицы, и ловкачки, а также акробатки - с особым удовольствием.

И только потом мы все были допущены… на задний двор башен, объединяющий не только их, но и несколько роскошных строений, соединенных между собой крытыми галереями, стоящими на мраморных столбах. Этот двор - сад? лужайка? - оказался укутан красно-желтой короткой травой и фиолетовыми мшистыми пригорками, очерчен по периметру живой изгородью и цветами со сладким, до тошноты, запахом, и украшен витыми дорожками и статуями обнаженных девиц и юношей из того же голубого камня. Несколько слуг в золотистых, едва ли не парчовых жилетах - что же носят их хозяева? - с надменными лицами указали нам на дальний угол, чтобы мы отнесли туда весь скарб.

Перетащили.

Притихли.

Кажется, даже наш управляющий, за кем я бы никогда не предположила уязвимости, оробел. Но когда от дома отделилась темная фигура, именно он выступил вперед и показался незыблемой стеной, за которой мы сбились  в кучку.

Я еще даже не увидела, но узнала того, кто шел в нашу сторону.

Потому что сердце рухнуло куда-то вниз, а потом истошно заколотилось в горле. Кончики пальцев закололо и они потеплели, а в голове истошно завопил вопрос:

«Что он здесь делает?!»

Похоже, мои приятельницы тоже его узнали, и тут же начали взволнованно переговариваться. Я же посильнее закуталась в плащ и опустила голову, мечтая скрыться и сбежать…

Да не знаю я, почему!

Но от его резкого, бьющего наотмашь голоса спрятаться я не смогла…

- Так та-ак...