Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il" - Страница 28

Лошадь, которая тоже явно нервничала, учуяв болезнь. Собравшись с силами, Кэт развернула ее – и тут же, вскрикнув, натянула поводья, останавливая животное. Всего в нескольких шагах от морды кобылы стояла маленькая босая девочка в потрепанной ночной сорочке. Волосы малышки были растрепаны, а глаза покраснели от слез. В груди у Кэтрин все до боли сжалось, и она соскользнула с кобылы, не обратив внимания на то, как Удача навострила уши и забила копытом.

– Ты одна здесь? – тихо спросила Кэт, боясь напугать ребенка.

– Моя мама там, – пролепетала девочка и указала на приоткрытую дверь, помеченную крестом.

– Там? – повторила Кэтрин дрогнувшим голосом, и почувствовала, как подгибаются ноги.

– Она не просыпается, – всхлипнула малышка, прижав грязные ручки к груди.

Больших усилий Кэт стоило устоять и не осесть на землю. Перед глазами вспышкой предстали воспоминания о далеком дне, когда она отчаянно кричала, пыталась разбудить мертвую мать. Она так отчетливо видела в этой девочке себя, только Кэтрин тогда была намного старше. А босой сиротке по виду не больше шести. Не раздумывая девушка шагнула к ребенку, отчаянно желая прижать малышку к груди и успокоить. Но замерла, услышав позади строгий голос:

– Не подходи к ней!

Резко обернувшись, Кэт увидела за спиной паломника, он, сжимая в руках библию, хмуро смотрел на нее.

– Она же ребенок, – выдавила Кэтрин, не замечая слезы, бежавшие по щекам.

– Ребенок, – отозвался незнакомец и, указав на девочку, произнес: – Но на ее шее волдыри, и, думаю, ты знаешь, что это значит.

Словно в тумане девушка перевела взгляд на малышку, и только сейчас заметила на ее коже черные вздувшиеся бубоны. Всхлипнув, Кэтрин ощутила, как ноги врастают в землю, не позволяя ей шевельнуться. Она смотрела во все глаза на девочку и видела страх на ее личике, но также чувствовала непреодолимый ужас в отношении ребенка.

– Идем, ты не можешь ничем ей помочь, – паломник окликнул Кэт, но заметив, что та не шевельнулась, добавил: – Я помолюсь за ее душу.

– Душу, – одними губами повторила Кэтрин и вздрогнула, почувствовав, как оцепенение отпускает ее. И тут же внутри поднялась буря протеста: вот так люди бояться болезни, что готовы бросить беззащитного ребенка на смерть! Устыдившись саму себя, Кэт обратилась к священнослужителю:

– Неужели ваша вера позволяет вам бросить ребенка одного, без попыток помочь?

– Ох, – тяжело вздохнул паломник. – Если б только это было в моей власти. Но здесь никто не может помочь. Все мы бессильны перед чумой. Вся деревня вымерла, а нас с братьями отправили молиться за души усопших.

– И все? – воскликнула девушка, не желая мириться со страшной реальностью. При виде отчаяния в глазах несчастной малышки собственные беды показались Кэтрин не серьезнее пасмурной погоды. Ее душа разрывалась от жалости и боли, а страх продолжал ледяной рукой держать за горло.

– Это все, на что способна могущественная церковь? Помолиться за души и пометить двери красным крестом? – слезы душили ее, не позволяя внятно говорить.

– Не богохульствуй, дитя, мы делаем все, что в наших силах, – сильнее сжав библию побелевшем руками, ответил паломник.

– В ваших силах бросить девочку одну здесь? – снова воспротивилась девушка. Она разумом понимал, что священник прав, и они ничем не могут помочь ребенку. Но всем своим существом Кэт не хотела этого признавать. Не хотела поворачиваться к малышке спиной, не могла видеть глаза, наполненные мольбой и пониманием. Ведь это крошечное дитя уже знало, что ее ждет. Поэтому она молча стояла, не смея просить взрослых о помощи, не смея попусту даже надеяться…

– Мне страшно, – дрогнул детский голосок, а глаза, мерцающие от слез, не моргая впечатались в Кэтрин.

«Мне тоже» – мысленно ответила девушка и, забыв обо всем на свете, шагнула к ребенку. Но тяжелая рука, опустившаяся на ее плечо, заставила вздрогнуть и пригвоздила к месту. Каждый стук сердца глухим уханьем отзывался в ушах, и Кэт словно лишилась дара речи. Глазами, расширенными от ужаса и отчаяния, она взирала на малышку, и не могла заставить онемевшие ноги сделать шаг.

– Не бойся, дитя, – где-то над ухом прозвучал уверенный голос паломника. – Скоро прибудут солдаты короля и позаботятся о тебе.

Девочка не ответила – перебирая маленькими пальчиками подол своей потрепанной ночнушки, она продолжала с мольбой глядеть на Кэтрин. Малышка не смотрела на священника, даже когда тот говорил, – возможно, оттого, что не видела в его глазах сострадания. В то время как взгляд Кэтрин светился сожалением и болью. Она мысленно просила Господа дать ей сил, и послать ребенку спасения. Но отчего-то казалось, что Бог сейчас глух к ее просьбам и между ней и небом образовалась непреодолимая стена.

– Идем, дочь моя, идем, – паломник взял Кэт за локоть и потянул за собой. – В скором времени прибудут солдаты, и они никому не позволят выйти из деревни, кроме священнослужителей, – добавил он, заметив, что девушка не поддается. И ее ноги против воли подчинились, в то время как глаза продолжали смотреть на девочку. Чем дальше отходили взрослые, тем сильнее мрачнело лицо ребенка. Кэтрин видела, что бледные губы малышки дрожат, а по щеке скатилась одинокая слеза. Все внутри девушки сжималось от жалости, душа металась в панике, страстно желая помочь. Но разум словно дал жесткий приказ не вмешиваться.

– Вы сказали правду о том, что солдаты помогут ей? – замедлив шаг, спросила Кэтрин, не замечая, что рыдает.

– Помогут справиться с чумой… – ответил тот с заминкой. – К вечеру должны прибыть.

Тяжело всхлипнув, Кэт снова обернулась к девочке и увидела, что та продолжает неподвижно стоять, глядя им вслед. Снова в сердце больно екнуло – оставляя малышку одну, она словно вырывала часть своей души. Пусть Кэтрин и твердила себе, что солдаты помогут, спокойнее от этого не становилось.

Паломник подвел ее к окраине деревни, остановился и спросил:

– Куда ты держишь путь, дитя?

– В поместье графа Даррелла, – не своим голосом ответила девушка, размазывая ладонью мокрые дорожки на щеках.

– Путь неблизкий. Вон там видишь дым? – он указал туда, где поле окутал серый туман. – Там у нас привал, ты можешь передохнуть и подкрепиться перед дорогой. А у меня еще есть работа здесь.

Вручив Кэтрин поводья ее лошади, священнослужитель удалился, а она на ватных ногах последовала в нужном направлении. Перед глазами продолжало стоять лицо малышки – девушка даже представить не могла, как страшно ребенку, оставшемуся наедине с мертвыми сельчанами. Все ее мысли были обращены к девочке, и Кэт понимала: ужас, который испытывает она, ничто по сравнению с тем, что чувствует сиротка. Никогда еще она не ощущала себя настолько беспомощной. Никогда так сильно не корила судьбу. Происходящее казалось ужасной несправедливостью. За какие грехи страдает ребенок? Чума считалась в народе наказанием за злые деяния, но чем провинились безвинные дети? В душе у Кэтрин все это вызывало оглушающей протест. Ей хотелось упасть на колени, и кричать, пытаясь докричаться до Бога. Умолять его сжалиться над девочкой и послать ей благословение. Но она продолжала идти, глядя, как клубы дыма устремляются к небу и рассеиваются на полпути.

Паломники встретили Кэтрин дружелюбно, даже накормили ее лошадь. Сама девушка отказалась от еды, кусок не лез в пересохшее горло. Подстелив покрывало, она уселась на землю, облокотилась о повозку божьих служителей и устремила взор к деревне. Кэт решила, что отправится в путь, как только прибудут солдаты короля. Тогда она сможет убедиться в том, что девочке помогут.

Сумерки ледяной тенью спустились на землю, укрыв от взгляда девушки селение. И прикрыв глаза, чтобы дать им секунду передохнуть, измученная переживаниями Кэтрин задремала.

Очнувшись, первое, что увидела Кэт, это зарево из рыжего пламени. Протерев глаза, девушка снова посмотрела на деревню и, задохнувшись от ужаса, поняла, что та объята огнем.