Цена измены (СИ) - Шолохова Елена - Страница 8

Она не могла его даже оттолкнуть, когда он тоже присел рядом на корточки, когда снова обнял за плечи, когда его запах окутал её.

– Инна, мы найдем его. Успокойся, не плачь. Все будет хорошо.

– Верни мне Митю… – выдохнула она.

– Конечно! Он вернется. Я тебе обещаю.

Но Инна будто его не слышала, повторяя надрывно сквозь слезы:

– Верни мне Митю… Умоляю, верни мне Митю…

Никита поднялся, вышел из комнаты, но через пару минут вернулся с кружкой.

– Вот, выпей. Инна, слышишь, выпей…

Она не реагировала, тогда он сам приложил к её губам кружку. Заставил выпить почти до дна воду с мятно-горьким привкусом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Сейчас ты немного успокоишься… Давай… вставай…

Он поднял её на руки, усадил на диван. Потом собрал с пола фотографии.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – Инну все еще трясло. – Наш мальчик в беде. Я это чувствую. С ним что-то случилось… Это всё ты виноват! Это всё из-за тебя! Наш сын пропал из-за тебя!

Несколько минут он стоял посреди комнаты с фотографиями в руке и смотрел на неё, ни слова не говоря. И так же молча вышел.

Съежившись, подтянув ноги к груди, Инна сидела на диване, еще всхлипывая, но реже и реже. Постепенно на неё навалилась тяжесть. Эта внезапная истерика окончательно истощила её. А, может, подействовало успокоительное.

"Митенька, где же ты", – шептала она сквозь затихающие всхлипы.

А потом в дверь позвонили. Она, тут же встрепенувшись, вскочила, кинулась в прихожую. Пришел?! Вернулся?!

Но нет, это оказался незнакомый молодой мужчина в штормовке.

Никита впустил его и проводил на кухню. Инна, покачиваясь, вошла следом. Привалившись плечом к косяку, встала в проеме.

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина и сразу обратился к Никите. – Так понимаю, это мы с вами разговаривали по телефону? Вы – отец мальчика? А я – Роман, координатор поисково-спасательного отряда.

Роман, координатор поисково-спасательного отряда, взял у Дементьева фотографии Мити, отобрал одну в свою папку. Ещё какие-то снимки Инна скинула ему на электронную почту.

– Так, отлично. Наши сейчас подготовят ориентировки, распечатают, распространят по соцсетям и сайтам. И сразу начнут обход домов, детских площадок, остановок, магазинов, в общем, проверят все места, куда он мог по пути зайти. А пока я задам вам кое-какие вопросы о вашем ребенке… Извините, можно воды?

Инна налила ему из графина в высокий стакан. Подала и опять встала у дверей, как на посту.

– Спасибо. Так, после опроса съездим с вами в отдел. Ваш опер должен получить видео с наружных камер. Посмотрим… ну и, если до того момента ничего не прояснится, скоординируем поиски, исходя из записей с камер… ну и того, что вы сможете рассказать о своем сыне. Поэтому постарайтесь сейчас предельно точно ответить на все мои вопросы.

– Хорошо, – кивнул Дементьев и оглянулся на Инну. Она так и стояла в проеме, безмолвная, оглушенная горем. Обнимала себя за плечи, словно мерзла и пыталась согреться. И с какой-то больной надеждой смотрела на этого координатора, хотя взгляд её слегка плыл – Дементьев накапал ей слоновью дозу успокоительного.

– Итак, первое: друзья Мити, – начал Роман опрос. – Имена, контакты, адреса. С кем общается, к кому ходит в гости.

– У него только один друг. Ваня… – Дементьев задумался.

– Синицын, – подсказала Инна. – Живет в соседнем подъезде, в сороковой квартире. Но я звонила его маме. Мити у них нет.

– Все равно надо поговорить с этим Ваней. Может, он что-то знает. Может, Митя ему что-то рассказывал. Например, куда собирался пойти. Ещё с кем-то ваш сын общается?

Инна качнула головой.

– Близко – нет. В классе сначала общался с некоторыми ребятами, но потом перестал.

– Почему?

– Поссорился, – пожала плечами Инна. – Наверное. Вы же знаете, как у детей бывает. Ссорятся-мирятся…

– И вы не спрашивали у него причину ссоры?

– Спрашивали. Он сказал лишь, что не хочет ни с кем там дружить.

– На продлёнке он общается с одной девочкой, – припомнил Дементьев. – Несколько раз видел их вместе, когда забирал Митьку. То ли Катя, то ли… Она из первого «Б». В сиреневой куртке ходит. Фамилию не знаю. Но это можно, наверное, узнать у учителей.

Роман кивнул, что-то пометив у себя в блокноте.

– Далее: родственники. Кто-то есть, к кому мог пойти ребенок?

– Только мои родители, но я им звонила. Митя не у них.

– Всё равно надо проверить, напишите адрес. Так-с… Своего телефона у ребенка, как я понимаю, нет?

– Он его потерял. В школе. Недели две назад. Новый пока не купили.

– Да, телефон учителя мне еще дайте, пожалуйста. Ну и расскажите, чем живет ребенок, чем интересуется, чем занимается в свободное время…

Роман расспрашивал их похлеще следователя, потом изъявил желание осмотреть Митину комнату. Сунулся во все шкафы и выдвижные ящики, осмотрел полки, даже под матрас заглянул, но ничего примечательного не обнаружил. Дементьев с Инной следили за его действиями, как зрители за манипуляциями иллюзиониста в ожидании чуда.

Затем ему позвонили на сотовый. Бросив взгляд на экран, Роман сказал:

– Прошу прощения, это инфорг поиска. Да, Егор… Соседние дома тоже обошли? И никто его не видел? … Ясно… Ориентировки готовы? … Ну, поторопитесь там. Скоро уже ночь… Оповестили? Ещё подъехали люди? … Ну, отлично… Сейчас я буду.

С хмурой сосредоточенностью он посмотрел на Дементьева.

– В общем, так. Я сейчас отправляюсь в штаб, мы его организовали в вашей школе. И оттуда сразу сюда, к вам. Все контакты, что вы дали, – он постучал ручкой по блокноту, – мы сейчас отработаем.

– А нам что делать? – спросили оба в унисон.

– Пока не вернусь, ждите здесь. Подумайте заодно, повспоминайте, может, что упустили. Ладно, не прощаюсь.

Роман быстро собрался и убежал.

Инна на цыпочках заглянула в детскую, буквально на минуту. Затем вернулась на кухню. Взяла со стола стакан, из которого пил воду координатор, и стала намывать с каким-то одержимым тщанием.

Дементьев понимал – она просто пытается себя чем-то занять, чтобы не свихнуться. Но выглядело это малость пугающе.

– Как Маша? – спросил Дементьев.

– Сейчас нормально. Спит, – безучастно ответила Инна, не оборачиваясь на него. Впрочем, даже когда она стояла к нему лицом, её взгляд все время ускользал, пробегал мимо него, даже не касаясь.

«Не хочет видеть», – понимал он.

Сам же он, наоборот, прилип взглядом к её узкой прямой спине с округлыми бугорками позвонков над воротом домашней футболки. К светлым волосам, собранным в живописно-беспорядочный ворох на затылке, к упрямым завиткам на шее и за ушами.

Инна заметно похудела. Она и так была стройной, а сейчас – просто кожа да кости. И всё же эта худоба ее не портила. Не делала похожей на какую-нибудь корягу, как часто бывает с резко похудевшими людьми. Просто добавила звонкой хрупкости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Раньше Дементьев любил подходить к ней сзади, когда она стояла у плиты или кухонного стола, и целовать эти самые позвонки, едва касаясь губами, вдыхать молочный запах…

Ей тоже это нравилось… когда-то раньше. Когда она ещё откликалась на его прикосновения и ласки. Когда сама щедро дарила их.

Несмотря на чудовищность ситуации, Дементьев вдруг на долгий миг забылся. Засмотрелся на неё. Потому что долго не видел её вот так, близко. Две недели, если быть точным. И сейчас тоска, словно спрут, выпустила ледяные щупальца, опутала внутренности, впилась, впрыснула в кровь парализующий токсин.

Так живо и ярко вспомнил вдруг их первую встречу. Даже, казалось, запах того дня ощутил по-настоящему.

А пахло тогда цветущей черемухой. Причем возле университета если и росло что-то, то одни лишь чахлые кустики. Но майский ветер разносил по улицам хмельной аромат, от которого слегка кружило голову.