Затишье. Легенда Гнилого князя. Начало (СИ) - Ожигина Надежда - Страница 14

Майкл оседлал велосипед и от души крутанул педали.

Нужно позавтракать, переодеться. Через час обещала зайти Ромашка, чтоб проводить его в новую школу. И Майкл не знал, как себя вести.

Место учебы пугало до дрожи. Хорошо, рядом будут Венька и Влад. Отличница Ромашка расскажет-подскажет, но все-таки Майкла пробрал мандраж. Перед учителями и одноклассниками, перед странными предметами и контрольными. Чтоб обустроиться, осталось полмесяца. Конец года, оценки в табель. Что его ждет в итоге?

Паника нарастала, туманила разум, гасила реакцию.

— Куда? — завопил внимательный Фан. — Поворачивай за Веником, слышишь?

Откуда-то сбоку вылетел Влад, старательно работая корпусом, отжал в сторону от дороги, и только тогда Майкл увидел след, проложенный джипом Добрыни. Колеса прошли по весенней траве, смяли цветки мать-и-мачехи на открытом солнцу пригорке, объезжая глубокую лужу в радужных разводах неведомой химии. В середине лужи что-то бурлило, пузырилось и исходило дымом.

— Противозаклятную гранату бросил, — уважительно протянул Петька. — Эх, парни, нам бы такую! Один раз Добрыня показал на занятиях, вот это мощная вещь!

— Петька у нас фанат-оружейник. Крутые штуки мастерить умеет, — похвалил приятеля Веник. — Ты рогатку ему закажи именную. И трубку для стрельбы, как у индейцев.

— Очки бы ему не помешали, — буркнул сердитый Влад. — Чтоб не отвлекаться в пути на обманки.

Лужа побурлила и как-то вдруг выкипела. Только что была по колено, а потом раз — и нету. Ямка на дороге с глянцевой слизью, в которой копошилась пиявка.

— Лупа есть? — спросил Фан у Влада. — Выжечь тварь наведенным лучом!

— Это мы мигом, — оживился Петька, вынимая из кармана пакет с порошком. — Сушеный борщевик! И зеркальце!

Борщевик ссыпали на лист бумаги. Венька поднял его в воздух свистом, морщась от боли в разбитом носу, и аккуратно припорошил пиявку. Едва твари коснулся луч солнца, старательно наведенный зеркальцем, что-то взвизгнуло, плюнуло красным, а потом рассыпалось в прах.

— Ну вот, одну крапивку долой. Можно ехать дальше, братва.

Братва покивала, довольная жизнью, снова вскочила в седла и благополучно добралась до Затишья, повторяя извилистый путь, проложенный старым джипом.

Мать причитала, пока Майкл завтракал. Пока переодевался в чистое. Пока собирал рюкзак, пихая наудачу тетради и ручки, планшет и учебник по алгебре, привезенный из Белокаменска. Слушая упреки в бесчувствии и неумении себя вести, Майкл размышлял, где взять сову и купить волшебную палочку. Ну или живой воды раздобыть. Так, для понту, на всякий случай. Чтоб не дразнили на новом месте.

В дом постучала Ромашка. Мать оглядела Майкла, еще раз прошлась расческой по гриве, не теряя надежды ее расчесать, как положено в приличном обществе, махнула рукой и отпустила.

— Нервничаешь? — спросила Ромашка.

Майкл кивнул. Внутри все тряслось омерзительной мелкой дрожью, как студень.

— Мы поможем, — пообещала Ромашка. — Смотри, Венька нас дожидается, а с ним связываться никто не будет, он же больной на всю голову!

Венька, в своей неизменной курточке и мешковатых штанах, лыбился до ушей. Вот уж кто не парился из-за школы! Может, его не дразнили ни разу? Не гоняли всем классом, как дикого зверя?

Неказистый и щуплый Венька смотрел в мир без липкого страха, щурился солнышку и тихонько насвистывал. Он пожал руку Майклу, ободрил:

— Не дрейфь, как-нибудь прорвемся. Люди разные, нелюди тоже.

Майкл понимал, что ж тут непонятного? Он всегда знал, что жизнь — не малина.

Народ к школе тянулся пёстрый. Одет кто во что: в джинсу и футболки, в расшитые сарафаны и в зековские телогрейки, во все черное и в «кислотный взрыв». Один парень разгуливал в костюме-тройке, помахивая дорогим портфелем, рядом с ним семенил монашек, подбирая полы черной рясы. Оба увлеченно обсуждали футбол.

— Ух ты, — прокомментировал Майкл.

— Те, в сарафанах, — хихикнул Венька, — это наш школьный хор. С утра у них репа к Зеленым Русалиям. Мих, не пялься, глаза сломаешь!

— Репа? — не понял Майкл.

— Репетиция, — перевела Ромашка.

Девочки в сарафанах сбились в тесную стайку, захихикали, поглядывая на новичка.

«Начинается!» — приуныл Майкл.

Девчонки били жестче ребят. Они пользовались своей слабостью и чем-то колдовским, притягательным, проявившимся вдруг в привычных фигурках — в прозрачных колготках, в открытых коленках, в распущенных волосах до лопаток, сменивших смешные косички. Они, словно рыбки, сбивались в стаю и атаковали скопом: подколками, шуточками, смешками кусали больней, проникали вглубь, добирались до самого сердца, громко стучавшего в их присутствии.

Увалень, глыба, неуклюжий мешок! Полный отстой в квадрате! Кто с ним сядет за парту, та лохушка и крыса!

Милые, славные девочки, они вскрывали броню, как консервы, и в пробоину били отважные парни, довершая удачную травлю.

Русалки в сарафанах подошли ближе. Венька их явно не принял в расчет, усвистел с кем-то здороваться. Ромашка втиснула голову в плечи, потом выпрямилась и прижала портфель к серому пуховичку.

— Не поешь в хоре? — решился Майкл, заслоняясь девочкой, словно щитом, мол, я с ней, беседуем о делах.

— Да кто ж ее в хор возьмет? — расхохоталась одна из стаи, нежно так, с переливами, будто звонок в квартире, оставшейся в Белокаменске.

— У нее и сарафана-то нет!

— Купить не на что, бабка не сшила. А к празднику ведь и кокошник нужен!

— Девочки, как вам не стыдно! Наследница петь не умеет, так зачем же ей сарафан? Вышивка гладью, мастерство, фантазия? Это ж не книжки читать!

Русалочья заводила, красивая девушка с черной косой, длинной, почти до пояса, оценила Майкла взмахом ресниц, будто штрихкод отсканировала. Щелкнул в голове аппарат, просуммировал ценность шмоток, телефона, наушников и планшета. Итог чернокосую чем-то порадовал, она выдала улыбку авансом и тотчас изобразила скуку:

— Пойдемте, девочки, что с нее взять? Ты здесь новенький? — снова заметила Майкла. — Дам совет: не водись с Моревной. В Затишье с кем попало не дружат!

— Это я уже уяснил, — Майкл еще тупил, он не мог поверить, что впервые за школьные годы жертвой не он стал, наоборот! Его оценили, признали годным. А травили смешную девчонку рядом, просто за то, что другая!

Он видел: красотка с косой была простецом, бездарностью, такой же, как активисты. Из достоинств — ну разве длина волос да смазливое томное личико. Майкл от таких шарахался: с первого класса узнал, сколько стоит благосклонность красавиц. И с тех пор не хотел платить.

Разве могла она сравниться с Машкой?

Интересной? Опасной? Своей?

Тем временем девочка-подпевала, подчиняясь знаку черноволосой, рванула портфель Ромашки. Вернее, попыталась рвануть. Потому что Майкл перехватил ее раньше.

Он опять не знал, что его разбудило, откуда взялась ухватка и удаль, только Машку успел отодвинуть и заслонить собой. Подпевала визжала и выла, пытаясь вырваться из захвата. Это зря, Майкл держал крепко, только синяк себе заработала. Красотка кинулась с кулаками, но была схвачена за длинную косу и заверещала на весь школьный двор.

— Ну и что с ними делать, Маш? — спросил Майкл, оценив добычу.

— Отпусти, — буркнула Машка. — Визгу не оберешься. Сорвут голос, а им в хоре петь.

— Обижаем прекрасных дам? — вопрос пришел откуда-то сверху.

Майкл, успевший отпустить девчонок, обернулся и замер в беззлобной зависти.

Вот кто был богатырем, настоящим, не то что Никита Добров! Вот кто силушкой мог бахвалиться! Такого на плакат боевика, — с плечами, кулаками, белозубой улыбкой, — и рекорд продаж обеспечен!

— Ой, — сказала, смутившись, Ромашка.

— Да ладно, — махнул ей Майкл. Отчего-то он резко перестал бояться. — Я тут новенький, а ты кто будешь?