Остаться сильным (СИ) - "Леха" - Страница 28

— А что это вас так вымотало? — я удивлённо посмотрел на него. — Обруч вроде давно закончили.

— Да у психов, которые Ушаковскими пластинами занимаются, прорыв случился. Им удалось выделить частоту, с которой запускаются флюктуации. Вот мы, считай всем комплексом разрабатывали и собирали прибор, который эту частоту сможет зафиксировать, а затем и перехватить. Ну, а с такими исходниками, выяснить, что этот извращенец Сорокин наделал — уже дело техники.

— Это хорошо, наверное, я не знаю, вообще слабо представляю, в чём они нам смогут пригодиться.

— Омоложивающим артефактом, — хохотнул Тихон. — За такой бабы в очередь выстроятся в твою спальню, лишь бы заполучить нечто подобное. Да и мужики некоторые не откажутся.

— В смысле? Не откажутся тоже в очередь в мою спальню встать? Ну, тут уже я не согласен, — я поднял руки и засмеялся, а Тихон только рукой махнул. Отсмеявшись, я выложил на стол артефакты, которые до этого держал в руке. — Что это? Ты сможешь определить?

— Давай попробуем, — и Тихон сел с любопытством посматривая на новую игрушку. — Так, что тут у нас. — Что мне в нём нравилось — он никогда не спрашивал, откуда у меня тот или иной артефакт или то, что бросаю на его стол. Ему это было не интересно. А интересен был сам артефакт.

Пока начальник экспериментальной лаборатории изучал принесенные мною игрушки, я прошёлся по лаборатории. Нет, это не моё. Не смог бы я всю жизнь провести среди эти приборов и реторт.

— Умеешь же ты меня удивлять, Костя, — я обернулся к Тихону, который поманил меня к себе. — Вот это парный артефакт, чтобы его активировать, нужно надеть сразу и кольцо, и браслет, ну а потом пустить в них немного силы.

— И что он делает? — я с любопытством посмотрел на своё приобретение.

— Маскирует, — ответил Тихон. — Очень деликатно, ненавязчиво менять очертание твоего лица, волос, общего облика. — Не грубо заменяет твой собственный облик на иллюзорный, а... Это сложно объяснить. Если хочешь, можешь попробовать.

Я пожал плечами. Если Тихон уверен, что это безопасно... я надел кольцо и браслет, и пустил к ним немного силы огня. Браслет ощутимо нагрелся, а кольцо словно сократилось, но затем вернуло свои размеры. И на этом всё.

— И что? — я с удивление посмотрел на Тихона. — Когда эффект-то проявится.

— А ты к зеркалу подойди, — Тихон кивнул в сторону комнаты отдыха.

Я вошел в уже знакомую комнату и подошел к стене, на которой висело зеркало. Блестящее стекло послушно отразило мою физионо... Все демоны бездны! Я стремительно приблизился к зеркалу. На меня смотрел молодой парень, рыжеватый блондин с длинным, явно перебитым в трёх местах носом, тусклыми голубыми глазами и простоватым лицом. Я поднял руку и потрогал себя за щеку, отражение повторило мои движения.

— Впечатляет, правда? Но это не наводел, древняя вещица. Да, облик при активации артефакта только вот такой, изменить его тебе никак нельзя. Но принять тебя сейчас за Константина Керна можно только с очень большего перепоя. — Я кивнул, и не спеша снял кольцо. Как только цепь была разорвана, отражение сразу же приняло мой истинный облик.

Да, такая штука всегда может пригодиться, промелькнуло в голове, пока я прощался с Тихоном, чтобы поехать в издательство, потом к деду, и заняться уже, наконец, сборами.

— Константин Витальевич, ваше предложение на балу произвело фурор, — поприветствовала меня журналистка, освещавшая Новогодний бал, Эльза, кажется. Вообще, девушек в светской хронике было две, но вторая, Татьяна, предпочла скромно промолчать.

— И чем же таким фееричным оно отличалась от всех остальных? — я прошёл к оставленному мне креслу во главе стола, и, сев в него, с любопытством посмотрел на журналистку.

— Тем, что создало ощущение, будто это всё искренне, — Эльза слегка нагнулась ко мне. — Как-будто вы с Анной Стояновой только что встретились и это была любовь с первого взгляда. А не запланированное давным-давно мероприятие. Но это серьезно, производило впечатление. Просто украшение вечера.

— Кстати, я не видел статьи на эту тему в скандальном первом номере, — сложив руки на груди, я чуть прищурился, разглядывая её.

— На фоне статьи Михалыча все остальные выглядели бледно. Поэтому мы набили номер уже давно готовыми статьями, которые не могли пустить в ход по весьма объективным причинам. А освещению Новогоднего бала будет посвящен целый разворот в следующем выпуске, — вместо Эльзы слово взял Котов. Он даже поднялся со своего места: невысокий и довольно круглый. Поправил круглые же очки, главный редактор продолжил. — Собственно, за этим мы и собрались здесь, чтобы понять, куда двигаться дальше. Будет ли в газете сделан акцент на политические новости, на какую-нибудь бытовуху, или на светские сплетни.

— А совмещать их нельзя? — я, если честно, не ожидал, что совещание начнётся прямо с порога. Хорошо ещё, что сесть за стол дали. — В равных пропорциях?

— Не желательно, — покачал головой Котов. — Пойдёт распыление аудитории. В итоге мы начнём её терять. Процент чего-то должен сильно превалировать над другими. Например, политические и криминальные новости — семьдесят процентов номера, и оставшиеся тридцать разделено на очень небольшие порции для всех остальных.

— Я не слишком хорошо представляю, на что газета вообще способна. Хотя, подозреваю, что лично вам ближе именно озвученный только что план развития газеты, не так ли, Василий Яковлевич? — спросил я у него.

— Вы должны понять, Константин Витальевич, что у нас очень сильная команда именно в политических новостях, возьмите того же Михалыча. Ребята, занимающиеся криминальной хроникой тоже хороши. Проблем с наполнением номера не будет, если мы сделаем ставку на них. — Котов снял очки и принялся их протирать огромным носовым платком в крупную клетку. Странно, но в тот раз, когда я попал на вечеринку, этих очков не видел. Хотя, возможно, он их не постоянно носит.

— И что мешает вам сделать это? — Я не слишком понимал, в чём, собственно, заключается проблема.

— Мешает нам это сделать, наличие очень сильного отдела светской хроники. — Котов надел очки. — В своё время, госпожа Водникова много времени уделяла газете, но её интересовали исключительно светские сплетни. И чем больше, тем лучше. В итоге у нас появилась чрезвычайно сильная и талантливая команда, но, случилось то, о чём я упоминал, мы потеряли читателей. — Он вздохнул. — Я вас плохо знаю, Константин Витальевич, но, подозреваю, что вам также больше интересны неожиданные, полные накала и страстей статьи, освещающие обстановку в империи. А в перспективе, если мы сможем добиться международной аккредитации, и во всём мире. Но тогда возникает вопрос, что делать со светской хроникой? Вряд ли наши девочки захотят всегда быть на вторых ролях.

Я посмотрел на сосредоточенных девочек, которые кивнули в знак согласия. Да, они не захотят быть на вторых ролях, это точно. Но, я за этим и пришёл, чтобы загрузить их работой.

— Василий Яковлевич, лично я не вижу вообще никаких проблем. Если светская хроника мешает развитию газеты, и у вас хватит сил превратить её без очаровательных акул пера в полноценный альманах, я предлагаю полностью убрать из него светскую хронику, — как только я это сказал, в зале наступила просто смертельная тишина. На самом спокойном кладбище такой нет.

Эльза так сжала в руке карандаш, что он с громким треском сломался. Это был тот самый звук, который сработал, как сигнал, открывший плотину. Все вскочили со своих мест и принялись орать друг на друга, причём одновременно. Самое удивительное, что сами орущие прекрасно слышали к кому обращаются, выделяя голоса из всеобщей какофонии. Главный редактор сел и придвинул стул ко мне вплотную.

— Очень радикальный шаг, Константин Витальевич, я бы не стал такое предлагать. К тому же их статьи действительно очень искрометные и заслуживают того, чтобы их увидел свет. Да и жаль увольнять таких опытных и талантливых журналисток. — Он говорил, сильно наклонившись ко мне, чтобы его голос звучал для меня на переднем фоне. Внезапно он повернулся к спорящим журналистам и нахмурился. — Ну на личности-то зачем переходить. Тем более вот так грубо. — Котов покачал головой. — Хотя я не знал, что Татьяна спит с Михалычем, иначе откуда она может знать сколько сантиметров у него... хм, — он осёкся и быстро взглянул на меня.