Королевства Злодеяний - Хенди Барб - Страница 28

Вот он достиг вершины. Наступила тишина, и Акула знала, что кровосос уставился на священные символы, которые она разместила у Майи по всему телу. Осторожно, бесшумно охотница продолжала лезть наверх, все время прислушиваясь.

— Латандер, защити меня! — послышался полный ужаса голос Майи, когда Джандер вытащил кляп у нее изо рта. — Не убивайте меня! Пожалуйста! Она — она сказала мне, что вы такое. Я сделаю все, что вы хотите, только, пожалуйста, не убивайте меня!

Ошарашенное молчание. Акула подтянулась на умирающем лучнике, со злобной радостью ожидая ответа кровососа.

— Нет, Майя, — прозвучал голос Джандера, полный древней усталости, — я тебя не убью. Я просто... вот, дай-ка я тебя развяжу.

Теперь Акула его видела. По-прежнему невидимая, она напряженно смотрела, как Джандер подошел ко все еще перепуганной девушке и принялся развязывать ее. Он успешно развязал ей руки и опустился на колени, чтобы добраться до узлов у нее на ногах. Из маленького розового медальона, спрятанного в юбках Майи, вырвалась яркая вспышка света. Заклинание Акулы сработало прекрасно.

Вампир взмахнул руками, закрывая глаза, пошатнулся и упал с монумента. Акула поспешила вперед. Схватившись одной рукой за умирающего тролля, охотница наблюдала, как Джандер падает. Его тело замерцало, превращаясь в маленькую коричневую летучую мышь. Он полетел обратно к вершине монумента.

Акула услыхала, как за спиной у нее всхлипывает Майя, развязывая узлы на ногах. Потом, хныча, официантка принялась слезать с памятника. Акула не обратила на нее внимания: Майя свое дело сделала.

Вместо этого охотница сосредоточилась на вампире. Осторожно наклонившись над поднятыми каменными мечами и копьями, торчавшими внизу, она прислонилась к статуе тролля и вытащила из кармана небольшой мешочек. Пшеничные зерна дождем осыпали летучую мышь. Это был любимый трюк Акулы, предназначенный для вампиров в облике летучей мыши. Пшеница должна была сбить грызуна с толку, заставить его дико заметаться. А это даст Акуле возможность подготовить другую, более смертоносную атаку.

Но Джандер не заметался. Маленькая летучая мышь на мгновение бешено завертелась, потом продолжала полет прямо в лицо Акуле. Никакой плащ невидимости не мог защитить ее от обостренных чувств вампира в облике летучей мыши. Вот он уже у самых ее глаз. Она видела, как открываются крохотные челюсти грызуна, усеянные острыми зубами.

Вздрогнув, Акула увернулась. Ее нога соскользнула с усыпанной снегом опоры, и она упала — а внизу были острые каменные копья. Она не закричала, только охнула, когда смертельное падение внезапно прекратилось. Ее плащ зацепился за копье в руках одного из медвежуков. От внезапного рывка на горле у нее появился синяк, но она была жива.

Акула повисла, болтая руками и ногами, слегка раскачиваясь взад-вперед. Она призадумалась и выругала себя. На этот случай она не приготовила никаких заклинаний — ни парения, ни полета, ни превращения. Охая от напряжения, она потянулась вверх, пытаясь схватиться за каменное копье. Но дотянуться до него ей не удалось. Она потянулась направо, надеясь ухватить безобразное свиное рыло орка, убивающего несчастного каменного героя. Ее руки схватили только воздух.

Перепуганная больше, чем когда-либо за последние несколько десятилетий, Акула выгнула шею и посмотрела наверх.

Кровосос был эльфийским силуэтом на фоне звездного неба. Он наклонился и посмотрел на нее. Потом медленно двинулся вниз. Одна рука потянулась к ней.

Неосознанно плача, Акула увернулась. В плаще у нее появилась дыра, и она упала вниз на четыре дюйма. По крайней мере, вампир был слишком высоко, чтобы достать ее — но, о боги, он может ползти...

— Дай мне руку.

Секунду она не могла понять, что он говорит, так неожиданны были его слова. Джандер вытянул руку еще немного.

— Дай мне руку. Я не могу до тебя дотянуться!

Плащ разорвался еще чуть-чуть. Акула посмотрела на нижний ярус сражающихся воинов и их острое каменное оружие. Падать на них ей было по меньшей мере двадцать футов.

— Я сейчас, Шакира. Держись. — И действительно, золотой вампир пополз вниз, чтобы достать ее.

И вдруг она поняла, поняла с глубокой, внутренней уверенностью, что Джандер Санстар не собирается ее убивать. Он собирается спасти ей жизнь, выручить ее. Она, Акула, женщина, которая всю жизнь совершенствовала искусство убивать, в конце концов потерпела неудачу. И, потерпев неудачу, она будет обязана жизнью тому самому существу, которое хотела уничтожить. Если его прощающие руки сомкнутся на ней, она больше никогда не сможет поднять оружие. Она больше не будет Акулой.

Ей даже думать не пришлось. Подняв руки, она схватилась за плащ.

— Акула посылает тебя в Девять Преисподних, — вслух сказала она, но на этот раз эти слова предназначались для ее собственных ушей.

Когда пальцы вампира коснулись ее, Акула улыбнулась, как тот хищник, которым она была, плюнула в его прекрасное, отчаянное лицо, и разорвала плащ до конца.

ДЕНЬ ПОВЕШЕНИЯ

Дэвид Кук

Они не походили на опаснейших из воров. На отчаянных - возможно, ведь они сидели за шаткими столиками, заставленными наполовину полными кружками, из-за пролитых лужиц прилипшими к дереву. На пьяных - тоже. Шла ещё только первая половина дня, но четверо бродяг уже осушили два бурдюка самого дешёвого эля трактирщика Гурина, и явно не собирались останавливаться.

Разумеется, на их пьяных лицах не были написаны все их преступления. Никто не смог бы посмотреть на самого низкого из них и понять, что это тот, кто отравил всех питомцев на псарне лорда Бриона - просто для того, чтобы заткнуть сторожевых псов. Сгорбившаяся над выпивкой женщина также не была похожа на ту, кто мог бы кинуть факел в ювелирную лавку для прикрытия побега. Как и старик, сидевший напротив - тем, кто мог бы прервать войну за территорию одним метким броском ножа с крыши. Здесь, в таверне Гурина, все они ничем не выделялись на фоне остальных жалких пьянчужек.

Но это были не единственные посетители трактира. Здесь хватало и других выпивох, выглядевших не менее грустно. Четвёрка сгрудилась над столиком у задней стены. В своём тёмном уголке, вдалеке от стоек и скамей, из-за которых маленький кабачок казался ещё более людным, они пили и разговаривали - по привычке негромко. Никто не выказывал компании никакого интереса - забегаловка Гурина была серьёзным заведением для серьёзных возлияний. Принимая во внимание грязный пол и ветхую мебель, больше здесь было делать нечего.

- Плесни ещё! - потребовал Фейкаблук, полурослик, самый низкорослый из них. Откинувшись на спинку большого стула, их пронырливый товарищ мог лишь нетерпеливо болтать волосатыми ногами над полом. Детские черты его лица исказились раздражением по поводу опустевшей кружки.

- Всё, что тебя волнует - твой стакан! - проворчал худой старик, оседлавший стул рядом с халфлингом. Этот человек был лыс и весь покрыт отметинами от оспы, что придавало его и так жутковатому виду облик ходячей смерти. - Сегодня последний день пребывания Тэрина на этой бренной земле. Может, подумаешь о нём больше, чем о выпивке? - тем не менее, старикан поднял мех и наполнил кружку низкорослого приятеля - и свою заодно.

- Ну, пусть лучше он отправляется на сук, чем я, Коррик, - поддразнил полурослик, расколов грецкий орех и оторвав кусок мяса.

- Фей, ты ужасное создание, - всхлипнула сидевшая слева женщина, не трезвее прочих. Возможно, когда-то она была красива; теперь же - просто потрёпана. Слишком много бессонных ночей и слишком много выпивки привели к тому, что лицо её покрылось сетью кровавых линий; её коричневые волосы растрёпанной копной падали на пышную грудь. - Мой бедный Тэрин ждёт, когда его повесят...

- Ага, бедный Тэрин! - хмыкнул Коррик, сдувая пивную пену с губ. - А до этого был бедный Эмерсар, а ещё раньше тот олух-варвар...