Начисто - Резник Юлия - Страница 33

– Какая разница, Ясенька? Он все равно тебя бросил. И ты в том себя винила. Скажешь, нет? Кстати, я как раз поэтому так долго тянул с разводом. Уж ты-то могла понять, что дети не должны расти без отца. Иначе из них получаются душевные инвалиды.

Самое жуткое, что он ведь во многом прав. Да только я не уверена, что правда извиняет жестокость. А Молотов жесток, да. Бьет прицельно в самое уязвимое. Сыплет соль на незаживающую рану в груди. Щедро втирает в мясо.

– Все? Или еще что-нибудь добавишь к сказанному?

– Нет. Зачем?

– Мало ли. Вдруг мне недостаточно больно.

Откладываю безжалостно скомканную салфетку и, пользуясь тем, что к нам подошел официант, сбегаю в туалет. Внутри печет, в горле стоит металлический привкус крови. Что ж так херово от его слов? Что ж так херово-то… Медитирую на включенную воду. Но и тут незадача – кран автоматический, и через определенный промежуток времени он самостоятельно выключается. Психую, будь оно все неладно! Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, возвращаюсь за стол. Прохожу мимо Молотова, когда он ловит меня за руку.

– Что? – хмурюсь я.

– Тут тебе звонили.

Он машет у меня перед носом моим! айфоном и с силой сжимает пальцы на запястье. Слезы, которые я вот только затолкала подальше, вскипают в глазах. Еще немного, и он переломает мне кости.

– Ты залез ко мне в сумочку? Серьезно, Игорь? Что дальше?

– Сейчас я задаю вопросы.

– Ну, задавай.

– Что у тебя с Дымом? И как ты вообще с ним снюхалась?

ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

– Я не понимаю, Ясь. Зачем это тебе?

– Ну, мам! Ты чего? Поздно метаться. Давайте просто спокойно проведем этот вечер.

– Адиль, Света, ну хоть вы ей скажите!

– Ма, Яська взрослая девочка и точно знает, что делает, – заступается за меня брат, а сам, чтобы никто не слышал, добавляет в ухо: – Я надеюсь, что знает.

– В какую-то глушь. На север! Люди туда в ссылку ехали, а ты добровольно!

– А она как жена декабриста, – оскаливается непутевый брат.

– Адиль! – шикаю я. Мама не в курсе, что я еду к мужчине. Знай она, что меня сподвигло на переезд, никогда бы этого не поняла. Мой выбор наверняка стал бы для нее ударом. И мне пришлось бы очень долго ей объяснять, что да как, прежде чем она смогла бы его принять. А я пока не в состоянии держать оборону. Все силы ушли на разговор с Молотовым. Он, как огромная черная дыра, высосал меня подчистую.

– А работа как? Как работа, Яся?

– Никак, ма. Я уволилась. Говорю же, мне нужно все как следует переосмыслить. Я устала. Выгорела. Ничего не хочу.

– Как это уволилась? Как это? Что значит – не хочу? А пенсия? У тебя же прервется трудовой стаж и…

Переглядываемся с Сашкой и Русом. Племянники синхронно закатывают глаза. Молодые, а про жизнь понимают побольше бабушки.

– Мам, ну какой стаж? Ну, кто в нашей стране вообще на пенсию рассчитывает? Прекрати, пожалуйста. Я уже и тебе, и себе на дальнейшую жизнь заработала.

Мама расстроенно замолкает. Крыть ей нечем. Она подвержена стереотипам, как и многие люди старшего поколения, но все же не безнадежна.

– Бабуль, да пусть едет. Я тут погуглил, там неподалеку есть несколько классных лыжных трасс. Может, на Новый год к тебе прикатим погонять, а, пап? – оживляется Сашка.

– Катите. А мы с мамой на Новый год летим на Мальдивы.

– Серьезно?

– Угу. Хоть отдохнем от вас.

Адиль криво улыбается и подходит к креслу, в котором сидит смущенная, как девчонка, Светка. Устроившись на подлокотнике, обнимает жену, бережно прижимая к боку.

– А ей вообще можно путешествовать? – подключается к разговору Руслан.

– Почему нет? Гипс к тому моменту снимут. Швы заживут. Только купальник надо будет сдельный купить, чтобы не пугать народ шрамами. – Светка сникает, отводит взгляд. Но Адиль все-таки редкая умница. Не позволяет! Обхватывает ее подбородок и, с уверенностью глядя в глаза, чеканит:

– Да плевать вообще. Ты красавица.

Рус подмигивает мне и с намеком ведет бровями туда-сюда.

– У родаков медовый месяц, если кто еще не понял, – фыркает Санька.

– Завидуй молча, – беззлобно отбивает подачу Адиль. – А после Мальдив, может, и заскочим с визитом. Если к тому моменту ты сама не сбежишь из глуши.

– Не сбегу, – улыбаюсь. – Мам, ну не расстраивайся, ага?

– Как не расстраиваться? Бросаешь меня на старости лет!

– Я буду меньше чем в четырех часах лету. Да и ты можешь в любой момент нагрянуть. Не забывай про мессенджеры и фейстайм. Даже соскучиться не успеешь. Ну что ты проблему на ровном месте создаешь, мам?

– Вся семья была под крылышком, а теперь что?

Понимая, что дальнейшие убеждения бесполезны, вяло машу рукой. Конечно, меня тоже немного пугает, что я не смогу приехать к маме или брату, когда захочется, но если честно, когда я работала на Молотова, встречались мы тоже не так чтобы часто. Ритм жизни огромного мегаполиса диктует свои правила, но все же греет мыслью о том, что при необходимости можно в любой момент сорваться, и через час-полтора уже обниматься с родными или плакаться им в жилетку.

– Пойду, чай заварю.

Скрываюсь в тишине кухни. Набираю воду, достаю из шкафчика чашки. На новом месте мне придется купить посуду и мебель. В наличии там только кухонная стенка со встроенной техникой. И оборудованный гардероб. А вот диван и кровать – это, будьте добры, сами. Ну, и ладно. Выберу на свой вкус.

– Урка твой хоть рад, что ты к нему под бок переезжаешь?

– Не называй его так, Адиль!

Естественно, брат тоже был не в восторге от моих планов. Но у меня имелся один несомненный козырь – рассказ о том, кто и по чьей просьбе вытащил его жену с того света.

– Ладно-ладно. Уже и спросить нельзя.

Адиль забирает сахарницу, ставит на поднос блюдо с пирогом.

– Можно. И нет. Клим совершенно не рад. На меня со всех сторон давят. Вы, он…

– Молотов?

– Молотов на удивление сошел с радаров.

И это меня настораживает. Особенно потому, что в последнюю нашу встречу я была с ним очень резка. Не передать, как меня взбесило то, что он залез ко мне в сумочку. Или, может, я испугалась за Клима? Не уверена. В любом случае, это был край.

– Что у тебя с Дымом? И как вы вообще снюхались?

– Ты слышал, что я только что сказала? – намеренно привлекая к нам внимание, с силой выдергиваю свою руку из пальцев Молотова. – Тебя не касается моя жизнь!

– Сядь! – шипит Игорь, тайком оглядываясь.

– Пропал аппетит. К тому же я сказала все, что хотела. Мою и Валюхину трудовые пришлешь по почте. Адрес знаешь.

Я уже на полпути к выходу, когда до меня доносится:

– Не боишься?

Останавливаюсь, врезаясь каблуками в пол. Сердце колотится, как ненормальное. Мозг требует каких-то действий. Бей, беги, или замри, на худой конец. Закрыв глаза, отсчитываю пару секунд и все-таки возвращаюсь:

– А ты? Думаешь, мне не хватит сил тебя уничтожить? – холодно улыбаюсь. – Только тронь меня или моих близких, и я мокрого места от тебя не оставлю, ты понял? Я долго терпела твои угрозы в память обо всем хорошем, но и мое терпение закончилось.

– Значит, все-таки угрожаешь? – оскаливается.

– Предостерегаю от необдуманных действий. Поверь, я буду бить на поражение.

– Надо же. А ведь я тебе доверял.

– Я тебе тоже. Как сложно оправдать чье-то доверие, правда?

– Яська! Ну что ты творишь? – врывается в воспоминания голос брата. Я ойкаю, засовываю в рот обожжённые пальцы. По столешнице разливается лужа кипятка. Я так сильно задумалась, что не заметила, как чашка наполнилась. – Под холодную воду руку скорее суй!

– Что за шум? – заглядывает в кухню Сашка.

– Яська обожглась. На, вот. Неси на стол, – отмахивается Адиль, вручая сыну поднос, а когда мы снова остаемся одни, настороженно интересуется: – Думаешь, Игорь в самом деле от тебя отстал?

Передергиваю плечами. Откуда мне знать, что у него на уме? Хочется верить в лучшее. Но Клим не разделяет моего оптимизма. Да и вообще ведет себя не так, как я ожидала. Будто подкармливая мои сомнения. Или нарочно меня отталкивая. Мы даже повздорили. Помимо воли меня опять уносит на несколько дней назад…