Начисто - Резник Юлия - Страница 25

– Еще несколько месяцев назад ты нанимала охрану, опасаясь за свою жизнь. Ты уверена, что сейчас тебе ничего не угрожает?

– Не знаю, но я большая девочка и со всем разберусь. Вот уж насчет чего вообще не нужно переживать.

Ага. Разберется она. Знаю я, как она разбирается.

Как же все зыбко. Я уже и забыл, как себя чувствуешь, когда контроль ускользает сквозь пальцы, хотя, казалось бы, что ты там контролируешь – в зоне? На самом деле достаточно. Деньги решают многое. Связи… А у меня и того, и другого хватает. Пусть не без сложностей, но что-то удается. Я и Молотова мог бы уронить при желании, только это невозможно сделать, не подставляя Яську. Она объявилась ровно в тот момент, когда у меня на руках оказались весомые козыри против Игоря. И я все откатил. Потому что в сравнении с ней месть ничего не стоила. Да и что-то мне подсказывает, что гораздо больше я ударю по Игорю, как раз таки, если ее заберу.

Нет. Не так… Если она по доброй воле моею станет.

Но когда еще это будет? И будет ли в принципе? Меня швыряет от одного решения к другому. Самое паршивое, что я не могу ей открыться полностью.

Может быть, у нас вообще есть только эти три дня. Если с УДО ничего не получится, это наиболее реальный вариант. Я так точно на нем буду настаивать. Месть – местью, но Яськины интересы превыше всего.

Всего три дня. Нет, уже даже меньше…

Наши взгляды встречаются, и мы синхронно дергаемся навстречу друг другу.

– Сейчас ты меня трахнешь, а потом все-все о себе расскажешь, – командует между поцелуями. Я рычу. Наматываю на кулак ее волосы и повторяю:

– Верни мне мою нежную девочку, быстро!

Ее губы становятся мягче. Углубляю поцелуй. Во-о-от. Так правильно. Я хочу ее настоящей. Открытой только для меня, беззащитной, восторженной... Целую ее самозабвенно. Скольжу пальцами по рукам. Касаясь невесомо, будто бабочка – крылышками. Впитываю ее отклик, запоминаю, прячу в сокровищницу памяти. Три дня – не так много. Но этих воспоминаний должно хватить, чтобы продержаться до следующей встречи.

Если она будет.

– Клим…

По шее вниз. Нежно-нежно. Завожу руки за спину, расстегиваю бюстик. И осторожно откладываю в сторону. Я все еще помню, где мы, и поэтому не рискую бросать одежду на пол. Может быть, когда-нибудь об этом можно будет не думать и расшвыривать барахло по сторонам.

Может быть, да. Когда-нибудь,

А пока все в стопочку. На продезинфицированную тумбочку. И презервативы… Я знаю, что чистый, но… все равно грязный. Не смею даже сунуться к ней без резинки.

ГЛАВА 15

ГЛАВА 15

– Верни мне мою нежную девочку, быстро!

А той девочки нет. Нет уже очень давно. Вот почему я цепенею от этих просьб. И даже все возрастающее желание ничего не может сделать с охватывающим мое тело онемением. Да, наверное, внешне я не сильно отличаюсь от своего образца десятилетней давности, но внутри я давно другая. Сломанная, покрытая шрамами, неправильно сросшаяся. Штопаная-перештопаная. И ни во что не верящая. Не знаю, кого мой зэк хочет, но точно не меня. И самое идиотское, что я ему не откажу. Дам все, что он пожелает. Стану той, кого он себе нафантазировал, чтобы почувствовать еще хоть разок эту по-мужски сдержанную интимную нежность, без которой я… а что я?

Больше не смогу?

– Где там твои презервативы?

Клим отодвигается с улыбкой, а я с трудом гашу в себе вздох облегчения. Он как знал, что мне нужна небольшая отсрочка, перед тем как мы продолжим.

Слезаю с кровати. Открываю молнию на сумке. Достаю коробочку. Чувствую на себе его неотрывный внимательный взгляд.

– Что случилось?

– Да ничего. Вертухаев позабавило, что я купила самый большой коробок, – усмехаюсь зло и бросаю упаковку Contex на кровать.

– Думаешь, мы используем все двенадцать?

– Мужики на КПП в тебя верят.

– Яся…

– Что?! – какого-то черта меня срывает, несмотря на все мои попытки быть паинькой. – Вернуть твою нежную девочку?!

Я практически никогда не плачу, а тут из глаз фонтаном брызжет. И я ничего, абсолютно ничего не могу с этим делать.

- Яся…

- Нет ее! Понял? Нет никакой девочки. Есть я. Вот такая. Стерва. Сука. Блядь. Выбирай определение по душе. Я кто угодно, но не трепетная фиалка, которой, очевидно, осталась в твоей памяти. Жизнь меняет людей, знаешь ли.

– Вот как. – Зэк резко садится. – И что же принципиального изменилось в тебе?

Вот как он умудряется каждый раз ставить меня в тупик?

– Все.

– Все – это не ответ.

– Я была восторженной мечтательницей, Клим. А стала самым большим циником на планете. Я просто ни во что больше не верю. И никому.

– А в нас?

– Клим… – в истерике прячу лицо в ладонях. – Ну, какие мы? Ты меня не знаешь совсем. Увидел красивую оболочку, а что там внутри – придумал.

– Нет, – качает головой. – Я просто неправильно выразился. Говорю же – разучился на человеческом.

Клим сжимает в ладонях мои ягодицы и дёргает вверх, заставляя обвить свои бедра ногами.

– Ты пойми, я не идеализирую тебя. Захотел бы – не смог. Вспомни нашу переписку, – зэк целует меня в висок. А я коротко и нервно смеюсь, потому что уж в чем-чем, а в переписке я действительно была очень откровенна. Зачастую я даже нарочно сгущала краски, выставляя себя в максимально неприглядном свете. Будто нащупывая тот предел, за которым Клим от меня отвернется, да так его и не обнаружив. – Своей неуклюжей просьбой вернуть мне нежную девочку я лишь хотел дать тебе понять, что я – последний человек, перед кем тебе стоит ершиться. Не надо со мной воевать, Яська. Я перед тобой безоружен, ну? Давай, соображай. Ты же у меня умница. Так какого хрена ты по мне шарашишь из всех орудий? – Клим ведет большим пальцем по моим губам.

– По привычке? – истерично всхлипываю я, сжимая его предплечья.

– Наверное. Но что бы тобой ни руководило, прекращай. Я не воюю с тобой и даже не готовлю диверсий.

– А что делаешь? – шепчу, слизывая с губ горячий рассол.

– Люблю.

И снова невесомый поцелуй в висок.

– Любовь – это просто красивое слово, – опять завожусь я, но Клим и тут меня без усилий осаживает:

– Да. Но ровно до тех пор, пока его не наполнишь смыслом.

– В чем же ты видишь смысл любви для себя?

– В познании тебя. В проявлении интереса и заботы, в наслаждении, которое я испытываю от этого. Ну, вот и почему ты опять напряглась м-м-м?

– Молотов тоже думает, будто заботится обо мне. Считает, что он знает, как лучше…

– Нет. Ты не понимаешь, Ясь. Это другое. Он заботится не о тебе. А о своей игрушке. Может, Игорь и думает, что испытывает к тебе какие-то искренние чувства, но любовь по принципу обладания означает лишь то, что он стремится лишить объект своей любви свободы и держать его под контролем. Такая любовь подавляет и губит, в конечном счете.

Я киваю, вдумчиво переваривая слова зэка. Все-таки он ужасно умный. Немудрено, что я им заинтересовалась.

– Ты поэтому не настаиваешь на моем увольнении? Считаешь, будто такая просьба ограничит мою свободу?

– В том числе.

Я пораженно качаю головой.

– Ты совершенно удивительный, знаешь?

– Может быть, я рассуждал бы иначе, будь мне что тебе предложить взамен.

– Удивительный, – стою на своем, ведь его последнее замечание это только подчеркивает.

– Ну, если ты так думаешь, не буду тебя переубеждать, мне твои заблуждения только на руку. – Улыбается. Я все так же сижу, обхватив его бедра ногами. А Климу хоть бы хны. Он очень выносливый и сильный. Надо прекращать этим пользоваться. Напоследок прохожусь ноготками по его бритому затылку и нехотя сползаю на пол.

– И если я захочу уйти, ты тоже меня отговаривать не станешь?

– Не стану, – Клим медленно моргает, словно подтверждая свои слова.

– А как же любовь? Разве за нее не нужно бороться?

– Нужно, но не против друг друга.

Его слова пробивают меня насквозь. Попадают в самое сердце, заставляя сердечную мышцу сжиматься в совершенно ином, незнакомом мне ритме. Я стою и ничего, кроме него, не вижу. Да и какая разница, что там вокруг, когда в эпицентре всего – понимание. Я влюбилась. В самом деле. В него. В того, кого знаю… Ну, сколько там, за вычетом двух месяцев молчания в переписке? Девяносто дней?