Сайберия. Том 2 (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 1

Погода в первый учебный день выдалась отличная, как по заказу. Было прохладно и немного ветрено, зато солнце светило вовсю, на небе — ни облачка. Академический парк, раскрашенный в осенний багрянец и золото, выглядел нарядно, словно красавица на балу. Особенно эффектно и торжественно было на площади перед центральным корпусом. Белоснежный мрамор колонн, солнечные блики на окнах фасада, искрящиеся струи фонтанов, выстроившиеся будто по линейке шеренги студентов в выглаженной униформе…

Я немного припозднился после вчерашних похождений в «Колизеуме» и долгого полуночного разговора с Демьяном. Большую часть торжественной церемонии пропустил, потом долго искал своих. Наконец, разглядел в толпе тёмно-зелёную форму Горного Института и скрещенные молотки на шевронах, а потом заметил и знакомую кучерявую шевелюру Полиньяка, которая выбивалась даже из-под фуражки.

Впрочем, чуть раньше я увидел даже не его, а объект его воздыханий. Немногочисленные студентки Горного выстроились в отдельную шеренгу на переднем плане, и русоволосая красавица с косой, конечно, стояла на левом фланге, издалека выделяясь ростом и статью. Большинство остальных девчонок едва доставали ей до плеча.

Кстати, облачившись в студенческую форму и избавившись от простоватого деревенского образа, девушка здорово преобразилась. Китель выгодно подчёркивал её фигуру, форменный берет, кокетливо сдвинутый чуть набок, тоже смотрелся очень симпатично. Особенно в сочетании с шикарной янтарно-русой косой, опускающейся на грудь справа. Стояла девушка, выпрямившись, с очень серьёзным и торжественным выражением лица слушая выступление какого-то важного шишки, взошедшего на трибуну рядом с фонтаном.

Я, потихоньку пробравшись между шеренгами, потеснил парней и встал по росту между Полиньяком и Трофимовым. Глеб кивнул мне, как старому знакомому, и пожал руку. Француз же отреагировал так, будто я тут и был, только отлучался на минуту. Всё его внимание было поглощено девушкой.

— Я узнал её имя, — заговорщически шепнул он мне. — Её зовут Варвара. Варвара Колыванова.

С его грассирующим акцентом это имя звучало довольно угрожающе, но он умудрился произнести его нежно, с придыханием.

— Да ты, я смотрю, серьёзно запал, дружище, — усмехнулся я. — А там, на трибуне, кто вещает?

— Это же Вяземский, — подсказал Глеб с некоторым удивлением. — Генерал-губернатор томский. Не узнал, что ли?

Хм… Солидный мужик. До трибуны было метров тридцать, и голос чиновника усиливался с помощью какого-то диковинного устройства, похожего на растянутую на массивной раме мембрану. Но даже с такого расстояния я отчётливо видел ореол эдры, окутывающий его фигуру. Губернатор определённо был нефилимом, и весьма сильным. Впрочем, и немудрено.

Я застал только самую концовку его речи. Он попрощался, пожелав студентам плодотворной работы в новом учебном году. Затем грянул оркестр, и хор, выстроившийся у подножия трибуны, затянул «Боже, царя храни». Все собравшиеся, вытянувшись в струнку, подпевали гимну. Я даже губами шевелить не пытался — слов я не знал, а петь, похоже, не умел вовсе. Но мелодия показалась смутной знакомой.

Во время исполнения над трибуной подняли огромный портрет императора. Александр Павлович Романов по прозвищу Неодолимый на портрете выглядел грозно — резкие, грубоватые черты, прямой взгляд исподлобья, сдвинутые к переносице брови. И странноватый цвет лица — тёмный, землистый, на правой щеке и части шеи вовсе переходящий в какую-то каменную корку.

Скорее всего, художник пытался отобразить на портрете не только характер монарха, но и фамильный Дар Романовых. Аспект Камня у Александра проявлялся в умении мгновенно обрастать непробиваемой бронёй. И он активно развивал этот талант с ранней молодости, сделав блестящую военную карьеру. Судя по тому, что я успел прочитать, император до сих пор не чурается лично появляться на поле боя.

Сразу после гимна шеренги студентов рассеялись, и на площади воцарилась уже привычная суетливая толчея. Мы с Полиньяком направились в сторону корпуса Горного института. Трофимов где-то потерялся по пути.

— Слушай, а с занятиями-то сегодня что? Я, если честно, совсем забыл посмотреть расписание…

— Первой парой сегодня биология, — подсказал Жак. — Надо поторапливаться, кстати, начало через пятнадцать минут.

— Мы аудиторию-то успеем найти?

— Профессор назначила сбор прямо возле корпуса. Кажется, будет что-то интересное.

Он на ходу вертел головой, вытягивая шею и пытаясь кого-то высмотреть в толпе.

— Да вон она, зазноба твоя, — указал я на Варвару, которая в гордом одиночестве шагала по дорожке метрах в десяти позади нас.

— О! Да, точно…

Полиньяк порывисто сдёрнул головной убор и попытался причесать свои непокорные кудри. Без особого успеха, впрочем. Потом, заметив на рукаве новёхонькой студенческой формы свежее пятно от чего-то съедобного, принялся торопливо вытирать его платком, зажав фуражку подмышкой. Фуражку выронил, но заметил это только через несколько шагов и, всплеснув руками, бросился поднимать её и отряхивать.

Я приостановился и вздохнул, наблюдая за его метаниями.

— Да не мельтеши ты так. Чего разволновался? Ну, раз нравится она тебе — подойди да познакомься.

Варвара как раз поравнялась с нами и прошла мимо, чуть задержавшись взглядом на мне. Смотрела она странно — не то выжидающе, не то даже с некоторым осуждением. Но при этом быстро спрятала глаза, стоило только повернуться в её сторону.

Я задумчиво посмотрел ей в след, снова отмечая странного строения ауру — спящую или спрятанную, больше похожую на твёрдое ядро, чем на обычный энергетический контур из эдры.

Необычная барышня. И сдаётся мне, что-то она скрывает.

— Ну хочешь, вместе подойдём? — предложил я Полиньяку.

Тот протестующе замотал головой и забормотал что-то, так разволновавшись, что то и дело сбивался на французский. Я усмехнулся и оставил его в покое.

Когда мы подошли к зданию Горного института, то недалеко от входа, рядом с монументом из парящей эмберитовой глыбы, уже собралась приличная группа студентов — человек, пожалуй, двадцать.

Преподавательница уже тоже была на месте. Интересная женщина лет сорока — сорока пяти, небольшого роста, в строгом глухом платье с воротником под самое горло, высокой причёской и в элегантных золочёных очках, сдвинутых на самый кончик носа. Платье показалось мне несколько старомодным — со слишком пышной юбкой, под которой угадывался кринолин. По крайней мере, студентки сейчас такие не носили.

К слову, девчонок в нашей группе оказалось всего трое, включая Варвару. Некоторые лица были мне уже знакомы по лекции Кабанова. Кроме того, здесь же оказались и Трофимов, и Кудеяров с дружками. Видимо, занятие было объединённым для всего потока, без учёта специализаций.

Кудеяров-младший лишь мельком скользнул по мне взглядом и демонстративно отвернулся, делая вид, что тут же потерял ко мне интерес. Что ж, правильно, сынок. Ты меня не трогай, и я тебя не трону.

— Все собрались? — спросила профессор, чуть вскинув подбородок, чтобы взглянуть на нас сквозь стёклышки очков. — Вы уже выбрали старост?

Судя по растерянному бормотанию, прокатившемуся по группе, никто и не в курсе был, что нужен какой-то староста. Преподавательница мягко улыбнулась и, щёлкнув крышечкой карманных часов, проверила время.

— Что ж, занятие уже две минуты как началось. Будем считать, что все желающие на месте. Со списками сверяться не буду, сделаю поблажку в первый учебный день. Тем более что я хотела бы начать с небольшой обзорной лекции, не входящей в основной курс. Конспекты сегодня тоже вести необязательно. А вот со следующего занятия начнём разбираться в предмете более основательно. Есть возражения?

Она сделала небольшую паузу, снова обводя нас взглядом. Из-за небольшого роста и сдвинутых на нос очков она делала это в забавной манере — чуть вытягивая шею, будто пытаясь заглянуть через забор. При этом брови её тоже взмывали вверх, придавая лицу этакое изумлённое выражение.