На расстоянии поцелуя (СИ) - "Lieutenant Lama" - Страница 15

Под ногами приятно хрустит гравий, где-то журчит фонтанчик, откуда-то слышны неспешные разговоры и вежливый смех. Люди уже собираются по домам.

Небо чёрное и утыкано яркими звёздами, а ветер прохладный и свежий. Я смотрю, как шелестят листья деревьев, иду к машине максимально медленно, словно от этого что-то может измениться. Я и так выиграл себе время перед расправой, когда решился поиграть в аукцион (к слову, это была тупая затея, потому что я теперь должен свидание очередному иностранцу — прости, Амин!), и уже никуда не денешься. С другой стороны, мама бы всё равно узнала, я в любом случае собирался с ней поговорить. Но как-то всё глупо вышло, некрасиво. Ещё и Минс... совсем что ли с катушек слетел? Вот ни за что не поверю, что он не понимал, что говорит... ещё теперь и с ним разбираться.

Покурить что ли? Нет, перед смертью не надышишься. Покурю после. Если мама узнает ещё и об этом моём недостатке, пиши-прощай, завещание — перепишет все свои заводы на племянницу.

Я глубоко вдыхаю вкусный ночной воздух и сажусь в родительскую машину. Внутри стоит удушающая, я бы даже сказал, гробовая тишина. Папа и мама сидят максимально далеко друг от друга: мама хмурится в окно, папа хмурится в пол.

Когда я сажусь, папа даёт сигнал водителю, и машина трогается.

— Как ты провёл время, сынок? — Папа давится улыбкой, больше похожей на оскал от страха.

— Неплохо, пап. А ты? Успел поговорить с Эндрюсом? — спрашиваю я нарочито весело, но, кажется, голос дрожит.

— Да, он даже согласился мне помочь за небольшую услугу...

— Вы не могли бы помолчать! — шипит мама, наконец разворачиваясь от окна в нашу с отцом сторону.

Мы с папой затыкаемся, но тишина длится недолго.

— Я очень. Очень в тебе разочарована, Эмиль, — говорит мама, снова отворачиваясь к окну. — Как мог у меня родиться такой сын?

Мы с отцом переглядываемся. Похоже, что папа уже всё решил, иначе она бы простым «я разочарована» не ограничилась.

Снова наваливается тишина, и я сижу как на иголках, хотя самое страшное уже случилось, и это самое страшное оказалось не таким уж и страшным. Папа, кажется, испытывает те же ощущения ягодичного сжатия.

— Столько сил было потрачено... и в ответ одна неблагодарность... — Мама уткнулась в стекло и попыталась заплакать. Когда у неё не получилось, она просто судорожно скривила лицо и всё же выдавила слезу: — За что мне всё это...

Я скривился от невыносимой боли в груди. В памяти всплыл эпизод из детства. На тесном семейном празднике бабушка спросила меня, кого я люблю больше, маму или папу. Я сидел на её крепких коленях, болтал ногами и уже было хотел ответить, что больше я люблю отца, ведь он никогда не ругается на меня и разрешает ходить с ним на работу... но наткнулся на мамин взгляд. Она всё слышала и пристально наблюдала, ждала, как я отвечу, смежив брови и грустно оттянув уголки губ вниз, словно, если я не выберу её, она просто сломается, упадёт замертво, покинет меня... И я сказал бабушке, что люблю маму больше. Потому что папа это перенесёт, а вот мама, узнай она, что её супруга ребёнок любит сильнее, — нет. Потом была Анджи — симпатичная блондинка, с которой я встречался в последнем классе школы, и которой было плевать, что я омега. Мы хорошо проводили время, мило изучали друг друга в постели и много разговаривали, а потом оказалось, что она мне не подходит, потому что их семья не знатных кровей, и потому что она — девушка. Это было тяжело и трудно, почти невыполнимо, ведь с Анджи мне было хорошо и спокойно, но я бросил её, отвратительным образом пересказав мамины слова. И если первое воспоминание осталось всего лишь неприятным отголоском, прожженной пеплом сигареты отверстием на идеально-выглаженной ткани моей памяти, то второе до сих пор вызывало невыносимую тоску. Когда-то мне казалось, что я поступаю правильно, когда-то я верил всему, что мне твердили взрослые.

Рассудком я хорошо осознавал, что мама просто манипулирует мной и сейчас. Это было видно невооружённым взглядом, но... Избавиться от страха и чувства вины я не мог. Хотелось утешить её. Хотелось сказать, что я никуда от неё не сбегу, что останусь дома и буду на руках её носить, заглядывать в рот и исполнять все капризы.

Я поднял взгляд на папу. Тот пристально смотрел на меня, испуганно приподняв плечи, однако лицо его было хмурым и даже воинственным.

Я улыбнулся. Папа на моей стороне. Я не один против дракона.

Можно было подсластить пилюлю и рассказать маме про моё общение с Амином, однако я не хотел опошлять наши отношения мамиными воскликами о том, какая он хорошая партия, и какой я молодец, что нашёл такую же богатую семью, как и наша, для заключения союза... Амин был моей отрадой в трудные моменты, моим сексуальным божеством и просто хорошим парнем, но никак не кошельком или «выгодной партией». Мне двадцать три года, и да, я понимаю, что многие омеги в моём возрасте уже рожают второго ребёнка (а в стране Амина так и пятого, почему нет?), но это не для меня. По крайней мере, пока. Как утверждает наш семейный врач, я полностью здоров (несмотря на любовь к сигаретке время от времени), поэтому не так уж важно, рожу ли я наследника сейчас, через пять лет или через пятнадцать.

Я сжал в руках телефон, думая о том, чем сейчас может быть занято моё сексуальное божество. Метка уже потихонечку заживала, но всё ещё радостно вибрировала при мыслях о своём создателе.

Я повёл плечом, глядя на актёрские потуги мамы со всё нарастающим равнодушием. В конце концов, у меня есть друзья, есть папа и есть Амин, и они не дадут меня в обиду.

«Я пастригся, — прочитал я сообщения от Амина, когда уже оказался в своей комнате наверху. — Тебе нравится?». К сообщениям было прикреплено фото. На нём Амин немного изменил причёску, теперь волосы были сильно короче, о чём я даже взгрустнул, но ему шло и так.

Нежно улыбаясь, провёл пальцем по экрану. Амину можно постричься хоть налысо, он всё равно останется зайкой.

«Подстригся, — исправил я, лёжа на животе и болтая ногами, а потом принялся усиленно набирать текст: — Тебе хорошо и так, и так. Если отрастишь волосы и будешь собирать в пучок, тебе тоже пойдёт. Или даже бороду».

Я подождал ответа какое-то время, но Амин был не в сети, поэтому я решил по-быстрому ополоснуться. Когда я вышел из ванной комнаты, меня уже ждало семь пропущенных. От Минса.