Самый быстрый (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 59

— И, конечно же, ты все нам это сейчас рассказываешь, потому что не собираешься оставлять нас в живых, — констатировал я.

— Ты догадливый, — жемчужные зубы Фортуны ослепительно заблестели. — Потому ты мне всегда и нравился, Спринтер. Без маски ты, к слову, еще симпатичней. Вот только я не очень люблю зеленых юнцов, так что прости, ничего не получится.

— И в мыслях не было, — зло усмехнулся я.

— Это потому что я тебе такую мысль не внушила, — развела руками Фортуна. — Поверь, захотела бы — и ты бы сейчас говорил по-другому. А уж что выделывал бы… Ух-х! И не стоит считать, что нейроблокаторы тебе бы помогли. Вы столько о них думаете, так на них рассчитываете, но зачем работать грубо? Например, можно по чуть-чуть усилить доверие к себе со стороны милой подруги Ехидны. Вечер женских историй со слезами, а потом она пропускает таблетку и попадает в мои руки. Дальше еще проще, можно не рисковать самой. Усилить чувство влюбленности у одного и одиночества у другого, и вот уже вы с Нюхачом готовы тратить жизнь на попытки растопить ледяное сердце ядовитой красотки. И уже ради нее пропустите сеанс-другой защиты… Вернее, Нюхач вот пропустил, а тебя я не успела обработать, но из-за одной старой знакомой пришлось ускорять выполнение плана. Не люблю спешить — ни днем, ни ночью.

Она закатила глаза, вдохнула и томно выдохнула.

— Впрочем, не будем об этом. Отдай мне пирамидку из орихалка, и я обещаю, что смерть всех, кто тебе дорог, будет легкой и безболезненной. А еще быстрой. Никто из вас даже ничего не почувствует. И да — как ты теперь понимаешь, никто в этой комнате тебя не предал. Я знаю, тебе так будет легче умирать.

— Но к чему же такие сложности? — спросил я, по-прежнему не веря, что все кончено. — Почему ты просто сразу не атаковала меня? Почему не отняла эту кингову пирамидку?

— Ох уж эти спидеры! — Фортуна беспечно махнула рукой, розовая перчатка вновь заискрилась, будто я находился сейчас в кабаре, и девушка выступала перед нами с эффектным номером. — Эта ваша особенность — все везде и сразу, причем по-быстрому. Видишь ли, спешка уже не раз подводила моих соратников, а страдал при этом мой собственный план. После того случая двадцать лет назад мне пришлось надолго затаиться, сменить имя и личность, внедриться в «Рускосмос»… «Защита» уже вела нас, и попасться на самом пике я точно не собиралась. Так что все, мною задуманное, это не сложности. Это осторожность.

— Двадцать лет, — проговорил я. — Неужели за это время у тебя не было шансов выкрасть то, что тебе было нужно?

— Я не знала, что ты Стрижевский, — Фортуна чувствовала свое превосходство и потому была не против поговорить, наслаждаясь моментом. — А в обычной жизни, увы, ваша семья после того случая жила под прикрытием «Защиты». Наш царь так мил, что плевать хотел на сроки давности, и пока все, кто покушались на аристократов, не окажутся пойманы, игиги будут отрабатывать свою прошлую ошибку. Был забавный момент семь лет назад, когда я почти смогла получить повышение и стать одной из тех, кто вас охраняет. О, это было бы красиво — ударить изнутри! Но некоторые слишком подозрительны.

— Если наш дом охраняет «Защита»… — я бросил взгляд на отца, и тот был совсем не удивлен. Оказывается, эта часть жизни просто прошла мимо меня. Снова взгляд на Фортуну: та улыбалась и совсем не опасалась, что нас кто-то прервет. — Ты уже устранила их?

— Раньше это бы всех взбаламутило, а гарантий, что пирамидка окажется в доме — никаких. Зато сейчас в соседней комнате лежат два трупа, а у нас есть время аж до самого вечера.

— И давно ты узнала, что я — это Спринтер? Давно поняла и решила достать там, где про меня не знают?

— Удивительно, но нет, — Фортуна по-прежнему улыбалась. — Кстати, ты знаешь, что мое имя означает не только удачу, но и судьбу? Возможно, это и была судьба тогда в баре, когда ты дернулся, увидев ящерицу на руке бармена. Тогда я приглушила лишние воспоминания, а сама начала проверку.

«Вот почему я помнил про ту татуировку, а ты нет», — прошептал Горин, который тоже вслушивался в этот рассказ, стараясь не пропустить ни слова, ни удачного момента для атаки.

— Проверку? — переспросил я вслух.

— Когда я попробовала тебя прощупать с помощью «Детей дракона». Помнишь?

— Иллюзия в доходном доме, где они прятались, — кивнул я.

— Именно, — Фортуна облизнула губы. — И у меня даже почти получилось, но ты как-то соскочил. А ведь эти чокнутые специально призвали тьму, чтобы проломить действие нейроблокаторов. Что-то в тебе есть такое… сильное и необъяснимое.

«Не что-то, а кто-то», — хмыкнул у меня в голове Горин.

«Спасибо тебе еще раз», — я так же мысленно поблагодарил его.

— В общем, напрямую с тобой не хотелось связываться, — продолжила, между тем, Фортуна. — Поэтому я решила надавить на больное. Чтобы уж точно все выгорело. Семья…

— Делает нас сильнее, — продолжил я.

— Или наоборот, — усмехнулась менталистка. — Мне даже жаль, что дошло до такого. У Нюхача был шанс вырубить тебя еще там, на кладбище, но я не могла рисковать. А вот стоило подвести к смерти твою семью, и ты сразу же примчался, да еще без костюма.

— Это низко, — сказал я, не рассчитывая, впрочем, что мои слова как-то заденут ее.

— Оставь эту мораль слабакам вроде твоих друзей и моей бывшей подруги… — лицо Фортуны брезгливо скривилось. — Давай лучше поскорее со всем покончим. Прошу пока еще по-хорошему.

И она расхохоталась. Будто звенящий горный хрусталь — красиво и оттого еще более страшно.

— Скажи, — я посмотрел в смеющиеся глаза Фортуны, довольной происходящим. — Ради чего все-таки столько смертей? Что это за пирамидка?

— Это Чинтамани, — сказала Фортуна.

Слово было знакомым, но я никак не мог вспомнить, где оно мне встречалось.

«Дом на Сиреневом, — подсказал Горин. — Книги, которые читал бармен. И его мать, как теперь выясняется».

— Прости, я, видимо, не настолько образован, как ты, — я позволил себе горькую иронию.

— Как самокритично, — усмехнувшись, покачала головой Фортуна. — Если коротко, Чинтамани — это артефакт, способный вернуть к жизни даже смертельно больного. Или зажечь искру игига в обычном человеке. Пирамидка из орихалка — его последняя часть… Впрочем, ты мне надоел. Я бы поскорее сейчас всех вас убила и занялась бы уже, наконец, своими делами. Отдай ее мне! Ой, ты смотри-ка, работает!

И она снова расхохоталась красивым звенящим смехом, от которого мороз продирал кожу. Я почувствовал, как непроизвольно делаю шаг в сторону Фортуны и протягиваю ей пирамидку на шнурке… Безделушку, оказавшуюся величайшей ценностью. Волшебным артефактом, дарующим новую жизнь. Если, конечно, Фортуна не врет… Или не заблуждается. Я тут же вспомнил сегодняшний разговор с Ириной Сафроновой. Совпадение? Еще и эти книги, что мы действительно видели в ее доме…

«Уступи мне!» — как сквозь туман я услышал Бориса, осознав, что уже фактически отдал пирамидку Фортуне.

Затем я почувствовал толчок — там, в своем внутреннем мире, под лампой. Желтый мигающий свет исчез, и я больно ударился затылком. Все ясно. Горин просто вытолкнул меня, завладев управлением телом.

— Ха-ха! — заорал он. — Врешь, не возьмешь!

Наверное, я буду всю свою оставшуюся жизнь помнить изумленное лицо Фортуны, когда Дмитрий Стрижевский вдруг перестал быть ее послушной куклой, отдернув вожделенную пирамидку буквально у нее из-под носа и отступив назад. А потом менталистка вновь ударила мне по мозгам. И Борис в моем теле буквально побежал в ее сторону, на ходу протягивая артефакт.

Я встал с пола в своем сознании, оглянулся по сторонам, угадывая в неверном ламповом свете чугунные кровати, затем разогнался и буквально выбил Бориса из круга, заняв его место. В этот же миг, едва перехватив управление, я попытался ускориться. Ускориться, но не чтобы отдать девушке пирамидку, а чтобы проломить голову. Потому что хороший менталист — это мертвый менталист. Фортуна так точно. Но я не успел.