Система новичка (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 4

Мы находились в громадном, я бы даже сказал, исполинском, зале. То был зал приёмов в замке Благор, одноимённого измерения. И если говорить начистоту, больше походил на полированную равнину, которую зачем-то накрыли крышей.

Архитектурой Драконий Приют — так его звали за глаза, когда не слышал Князь, — навевал воспоминания о Влахерне, замке в Сан-Инферно. Оно и понятно: и тот, и другой построили драконы.

Отличие было только в размерах.

Влахерна, как я сейчас понимал, был ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИМ замком, рассчитанным, так сказать, на одну семью. Как малогабаритная однушка в Москве.

Благор был рассчитан на легионы. И сейчас мне казалось, что все эти легионы здесь. Расхаживают с важным видом, раскланиваются между собой — как люди, которые каждый день видятся на работе, а теперь вынуждены терпеть общество друг друга ещё и вечером...

И здесь было на кого посмотреть.

Старые драконы, молодые драконы. Драконы, щеголяющие обновлённой после линьки, сверкающей шкурой и топорщащиеся похожей на старые ногти, побелевшей от времени чешуёй...

К последним повышенный интерес проявлял маг Карбункул.

Зорко высмотрев очередную жертву, он осторожно, чтобы не спугнуть, подбирался поближе, и ухватив оную за крыло, выступающий шип или коготь, вкрадчивым голосом спрашивал:

— Скажите, милейший, во сколько вы оцениваете собственную шкуру?

Жертва начинала нервно дышать, выпуская недлинные язычки пламени. Но так как Князь строго-настрого запретил жарить и есть новых союзников, потенциальных фанатов команды "Драконы Юнайтед", пыхать напалмом опасалась.

— Я почему спрашиваю, — тем временем продолжал маг. — В Сан-Инферно большой спрос имеют все части драконьего организма. Особенно дорого можно сбыть огнеметательные железы, когти — на ожерелья и другие украшения, а также мелкую чешую — Гильдия стриптизёрш оптом закупает её на блёстки. Можно устроить неплохую сделку. Только чур — я официальный дистрибьютор, и вы не будете работать со сторонними закупщиками.

Когда до жертвы наконец доходило, что свежевать заживо её никто не собирается, а предприимчивый маг всего лишь претендует на, так сказать, излишки, или отходы — многие соглашались сотрудничать.

Оказывается, за годы изоляции, в замках драконов скопились несметные кучи барахла, в виде давно сброшенных шкур, выпавших клыков, запасных хвостовых гребней и других полезных вещиц, которые выкинуть жалко, а использовать в хозяйстве не получается.

Прослышав о выгодном предложении стороннего мага, драконы потихоньку выстраивались в очередь и один за другим подписывали выгодный договор.

— Раньше эта проблема решалась заезжими рыцарями, — пояснял казначей Драконьего Двора, Тамберлен Чешуекрылый. — Да и подданные, чего греха таить, любили пошакалить по сопредельным измерениям, и нет-нет, а и сами попадались на крючок какому-нибудь магу. Небольшая, а всё же денежка в семейный бюджет. Да и казне прибыток... Но с тех пор, как мы объявили войну Заковии, и Князь наложил мораторий на путешествия, добро так и пылилось по склепам да фамильным пещерам. Зато теперь налоги потекут рекой... — и он счастливо вздыхал, колыхая обширным, воистину "казначейским", животом.

Карбункул сиял, как отдельно взятая и тщательно отполированная груда золота: он уже видел себя единственным поставщиком ценного сырья в Сан-Инферно, и подсчитывал баснословные прибыли.

Свято место пусто не бывает, — хотел предупредить я мага. Но передумал. Каждый заслуживает свой кусочек счастья. Даже такой эфемерный, как эксклюзивная торговля.

Зуб даю: уже завтра здесь, в Благоре, объявится орда перекупщиков, посредников и других "пиратов", и мечты Карбункула развеются, как белых яблонь дым.

Впрочем, я отвлёкся.

Затащив де Сигоньяка за приземистую и бочкообразную изумрудную колонну, я начал издалека.

— Давно хотел спросить: как вы себя чувствуете, барон? Ну, я имею в виду, мы же в Благоре. В самом сердце вражеской территории.

— Князь был очень любезен, предложив отметить воссоединение наших народов здесь, в Драконьем Приюте, — дипломатично ответил де Сигоньяк. — Я склонен рассматривать это, как жест доверия. Не то, чтобы люди могли причинить вред этому фундаментальному, рассчитанному на прямое драконье попадание строение. Но выглядит жест красиво.

— То есть, вы по-прежнему не доверяете драконам.

— Конфликт плавно перерос в соперничество, — пожал золотыми погонами де Сигоньяк. — Я склонен рассматривать эту тенденцию, как положительную.

— А как вам футбол? Согласитесь: гонять по полю мяч всё-таки более гуманно, чем отрубленные головы врагов.

И вот тут Сигоньяк задумался.

И показал это всеми доступными способами: барон тщательно наморщил лоб, завёл глаза к далёкому, похожему на изумрудное небо, но от того не менее материальному потолку, сцепил пальцы за спиной и даже покачался с носков на пятки.

Сигоньяк — потомственный военный. Его отец был военным, его дед и прадед были военными... Он учился в лучшей военной академии, и свою жизнь рассматривал исключительно с стратегической точки зрения.

А я взял, да и перевернул весь этот знакомый, устоявшийся мир.

Я с трепетом ждал.

Почему-то не хотелось, чтобы барон точил на меня зуб. С виртуозами меча и шпаги я предпочитаю поддерживать исключительно хорошие отношения.

— Вот я всё думаю, — наконец подал голос де Сигоньяк. — Как лучше назвать нашу команду? "Заковия Динамо", или "Заковия Зенит"?

Я икнул.

— Ник дал мне почитать несколько альманахов о спорте с вашей родины, Макс, — пояснил барон. — Он считает, из меня получится хороший судья.

Я икнул.

— Так вы... На меня не злитесь? — признаюсь честно: у меня дракон с плеч свалился.

Барон рассмеялся.

— Знаете, Макс. Я вот всё спрашиваю себя: не является ли знакомство с вами перстом судьбы, или проще говоря, самым счастливым событием в моей жизни?

— Чего?..

Вообще-то я парень понятливый. Но иногда туплю.

— Я тут подумал... — решительно сказал де Сигоньяк. — Вы мне нравитесь, Макс. К чёрту условности! Я ещё никогда не видел таких людей.

Я икнул вторично.

— Вы меня плохо знаете.

— Я поставил себе целью узнать вас поближе, — твёрдо заявил барон.

— Но ведь... — я еле удержался от того, чтобы не ущипнуть себя за руку. — Но ведь на нас будут смотреть косо!

Де Сигоньяк только вздохнул и отвёл взгляд.

— А как же ваш прославленный батюшка? Что бы он сказал, узнав про ваши пристрастия?

Видел я портрет старшего де Сигоньяка, в арсенале: такой же благородный профиль, как у сына, те же глаза цвета арктического льда.

И любовно прижатый к сердцу отрубленный коготь дракона...

Взгляд барона выразил презрение к мнению покойного родителя.

— А вот мне не всё равно, — запальчиво сказал я.

Де Сигоньяк грустно и мудро улыбнулся. Но я не сдался.

— Вот вы думаете, что это целиком ваше решение, барон. А скажут, СКАЖУТ, что это я вас соблазнил.

— Мне уже всё равно, — отрешенно проговорил де Сигоньяк, глядя в пол. — Мосты сожжены. Решение принято. Я тоже становлюсь пацифистом.

И тут, словно бы откликнувшись на его слова, изумрудная приземистая колонна пошевелилась.

Расправила крылья, вытянула хвост, покрытый таким количеством шипов и наростов, что он походил на шишковатую зубастую палицу.

Мы с бароном отшатнулись.

Де Сигоньяк постарался сделать это незаметно — дабы не уронить честь мундира; я же скакнул, словно молодой горный козёл, который увидел на соседнем уступе привлекательную козочку.

Но движение колонны на этом не остановилось, и через пару секунд нашему вниманию стали доступны широкие и мощные челюсти, маленькие, утопленные под раскидистые костяные брови, глазки и мощный хвост, которым можно было расколоть здание Большого Театра с одного удара.

Морда была покрыта яркими, изумрудно-чёрными полосками, которые, расходясь по телу, становились всё шире, на спине сливаясь в единый изумрудный гребень, который топорщился подобно японскому боевому вееру.