Эобара (СИ) - Орестов Владимир - Страница 19

Перед глазами всё поплыло. Солнце в небесах вспыхнуло сверхновой звездой.

Суббота, шестнадцатое октября

1. Боря был жив. Десять минут назад его перевели из операционной в реанимацию. Леонид успел просунуть голову в двери отделения и увидеть брата на койке под окном, распятого капельницами и зондами, ещё плавающего в наркозных снах, и его тут же вытолкал обратно подбежавший Гена-Жора:

– Иди, погуляй, Лёнь, не мешайся тут! Жив твой брательник. Всё в порядке. Иди. Я позову, когда можно будет.

Уехав от младшего брата, Боря поехал в роскошный ресторан, недавно открывшийся на Крестовском острове, – всё это Леонид узнал из путанного телефонного рассказа Паши.

Отужинав, брат параллельно провёл какую-то не терпящую до утра встречу, разбирая накопившиеся за время отсутствия в стране дела и, серьёзно проголодавшись, поехал на Невский, в пафосный и, по мнению Леонида, безумно дорогой ресторан при одном из центральных отелей. Уничтожив половину свиной рульки, Борис неожиданно побледнел («Будто бы увидел что-то в витрине» – слова Паши) и настолько быстро, насколько мог, покинув столик, направился в туалет. Паша едва успел проверить кабинку. Там было пусто.

Десять минут Борис отсутствовал, что никоим образом не смутило Пашу – особенности питания шефа подразумевали длительные «заседания» по двадцать-тридцать минут. В туалете была всего одна кабинка и за всё это время, разумеется, никто туда ни входил. Дверь была заперта.

А затем Паша услышал тихий, сдавленный крик и грохот. Как будто кто-то уронил на кафель мешок с картошкой, весом под два центнера.

Или как будто сто пятьдесят килограммов человеческого тела упали с унитаза.

А спустя секунду из-под двери туалета побежал красный ручеёк. Дверь была выбита за несколько секунд. Боря лежал на полу, прижимая к шее сорванный со стены вместе с креплением рулон туалетной бумаги, уже ставший из белого алым. Кровь была повсюду: на зеркале, стенках, кафеле пола. Вслед за Пашей, в туалет вбежал охранник заведения и несколько официантов:

– Там никого не было, Леонид Николаевич, – с обречённостью в голосе повторял раз за разом Паша. – В тот закуток, где туалеты, вообще никто не заходил. И в остальных было пусто – охранник ресторана сразу же проверил. Никого не было, Леонид Николаевич. Никого.

– Лёнь, я уже всё рассказал следователю, – устало вытаскивая из пачки сигарету, заявил Фёдор Абрамович, бывший преподаватель Леонида, врач, чьи сертификаты, дипломы и прочие регалии, полностью занимали три из четырёх стен его кабинета и даже пытались периодически проникнуть на заднюю сторону двери, аккурат над крючком для халата. – Не заставляй меня повторять ещё по одному разу!

Леонид щёлкнул зажигалкой, прикуривая хирургу, и выразительно посмотрел тому в глаза:

– Ладно, – вздохнул Федор Абрамович. – Очень странная рана. Словно кто-то ткнул отвёрткой прицельно в проекцию ярёмной вены.

– Мне сказали, что ему пытались отрезать голову?

Хирург покачал головой:

– Головы так не режут. Это – реанимация бредит. Я помню был однажды у меня случай, ещё в армии… – Леонид, особо не скрываясь, закатил глаза, хирург осёкся и продолжил: – В-общем, как отвёрткой, но не совсем. Словно не резать пытались, а кровь выкачать… Рассечены ткани достаточно грубо…

– Какой был гемоглобин? – спросил Леонид, потирая виски.

– Восемьдесят. Но хрен знает, сколько крови он потерял в том сортире… – хирург пожал плечами. – Ты что всерьёз думаешь, что из твоего брата выкачали литр крови?

Леонид покачал головой.

Что случилось с Борей? Имеет ли это какую-то связь с загадочным человеком-бабочкой? И, главное, что теперь делать ему, Леониду?

Докурив, он вернулся в коридор хирургического отделения и опустился на продавленный диван. Сидеть здесь было крайне некомфортно – даже в халате. Вроде бы он находился в своём медицинском мире, но при этом сейчас был в нём чужаком. Не доктором, а тревожным родственником, одним из многих, обивающих пороги реанимационных отделений в надежде на кратковременное свидание и какие-либо новости.

Из дверей отделения выглянул Гена-Жора и бесцеремонно поманил пальцем.

2.Леонид не знал, что выглядело хуже: бледный как простыня Борис, чья шея полностью была скрыта повязками, из которых маленькими змейками выглядывали дренажи, или вымученная улыбка, появившаяся на его лице при виде младшего брата. Напротив койки сидел незнакомый Леониду невзрачный мужчина в штатском. Больше на отделении не было никого. Остальные одиннадцать коек грустно смотрели в потолок накрахмаленными простынями, скучая в ожидании пациентов. Доктор пожелал койкам, как можно дольше пребывать в таком состоянии.

– У вас же не кормят нормально. Я … похудею! – слабым голосом пошутил Боря. – Сорок лет трудов – коту под хвост!

– Как поправишься – за неделю наверстаешь. Я-то тебя знаю! – искусственно бодро парировал Леонид и уселся на койку рядом с братом.

– Если поправлюсь, – мрачно парировал Боря и поманил Леонида к себе поближе:

– Тебя ещё следователь не дёргал? – почему-то шёпотом спросил Боря. Леонид покачал головой: – Я боюсь, они там Пашку замордуют! Идеальный кандидат в убийцы…

– То есть это не он? – честно признаться, эта мысль посещала Леонида, как наиболее логичная. И при этом глупая. Проверить для шефа кабинку, впустить того внутрь, быстро воткнуть в шею нечто острое, выйти и через какое-то время выбить дверь. Логично. Очень глупо.

Брат покачал головой и одними губами ответил:

– Лёнь, это была та же хрень, что я видел в самолёте.

Худшее опасение оправдалось.

– С крылышками? – тупо переспросил Леонид, чувствуя, как у него начинает стучать в висках.

Боря кивнул и вытащив из-под простыни руку, ухватился за плечо брата.

– Я сейчас всё расскажу, – зашептал он.

…Борис спокойно ел, когда какая-то тень, мелькнувшая за окном ресторана привлекла его внимание. Он поднял голову и с трудом удержался от крика. Тот же самый нелепый мужик с крыльями за спиной, привидевшийся ему в самолёте, стоял на улице и в упор смотрел на него. Яркие крылья были аккуратно сложены за спиной и еле-еле торчали из-под сутулых, обтянутых потёртой кожей, плеч.

– Я испугался… Лёнь, мне в жизни не было так страшно, – продолжал шептать брат. – Глаза отвёл, потом снова посмотрел – а он мне улыбнулся. И я смотрю – люди мимо него проходят, чуть было не врезаясь, словно и нет там никого за стеклом. А он всё улыбается. Жутко так. Я запаниковал, живот, как это обычно у меня бывает, прихватило. Я бегом в туалет. Дверь закрыл, воду пустил, сижу, дышу, чувствую отпускает. Думаю – тебе звонить или сразу в психушку ехать. И тут прямо передо мной из ниоткуда эта тварь возникает, а изо рта у неё торчит такой…. – Борю всего передёрнуло от ужаса и отвращения, – как хоботок…

Леонид взял брата за трясущуюся руку, тот благодарно вцепился в неё изо всех сил.

– Я даже закричать не успел, он сразу в меня вцепился, в шею! И знаешь, сильно больно не было. Голова закружилась, что-то тёплое потекло, я начал куда-то проваливаться. А потом он отбросил меня в сторону и исчез.

– Исчез?

– Да, так же как появился. Лёня. Вот только тогда я закричал, начал падать, сорвал рулон со стены, зажал шею…– в глазах брата появилось испуганно-умоляющее выражение: – Я не вру. Ты мне веришь?

Леонид кивнул. Он действительно верил брату. И главное, появилось хоть какое-то понимание. Какая-та невозможная тварь открыла охоту на тех, кто был ему дорог.

– Я верю, Борь. Верю. Всё будет хорошо! – Леонид сжал руку брата, тот покачал головой:

– Оно возникло из ниоткуда, Лёнь! Никто его не видел. Что ему помешает здесь закончить дело? – брат заозирался по сторонам. – Может она уже сейчас здесь… ждёт меня…

– Леонид Николаевич! – раздался над ухом высокий, даже несколько писклявый голос. У койки стоял плешивый мужчина лет сорока, с красными округлыми щёчками и сальными, глубоко посаженными глазами, спрятанными за мутными стёклами небольших элегантных очков, выглядящих совершенно ни к месту на этом лице. Волос на голове незнакомца было совсем мало, и они неопрятными зарослями окружали огромную плешь. В руке непонятный человечек держал кожаный портфель – старый, коричневый, с отломанной застёжкой.