Гнев Севера (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 8

Король Элла пришел. Тем хуже для него. С дружиной пришел, с несколькими сотнями лучших воинов Нортумбрии.

Тем хуже для них.

С ними еще полтысячи бойцов: дружины танов, фирд[4]…

Тем хуже для них и лучше для нас. Убьем их всех, и больше никто не станет у нас на пути!

Так сказал Рагнар Лотброк. Один дан стоит десяти, нет — двадцати англичан. Убьем их всех! Сдерем шкуру с их конунга! Заберем его золото! Оттрахаем его дочерей! Убьем ярлов! Отнимем трэлей! Мы — даны! Боги Асгарда глядят на нас! Пусть гордятся нами!

Вер! Трик! Хер! Ек! Ком!

Тридцать шагов. Я вижу глаза англичан. Их вдесятеро больше, но им страшно. Мы — норманны, мы — их кошмар! Они тоже кричат.

А мы — замолкаем. Короткий разбег — и острие клина ударяет в английский строй. Острие — это Рагнар. Я слышу вопли и грохот. Упираюсь плечом в спину того, кто впереди, готовясь навалиться, чтобы продавить вражескую стену. Но в этом нет нужды. Я не вижу, что там, впереди, но это и так понятно. Конунг и его лучшие хольды вспороли английский строй. Все его шеренги. Мы уже внутри. Очень тесно. Зато тянуться не надо. Колю мечом поверх щита. И еще раз, и еще…

Прошли. Вижу английских лучников. Они бегут. Разворот. Перестроение. Раньше я был в хвосте, теперь — почти на острие клина. Но теперь — легче. Перед нами не сплоченный строй, а смешавшиеся шеренги.

Щит трещит, выворачиваясь из рук. Наконечник копья пробил и шкуру, и доску.

Удержал — и снова едва не выронил. Топор хускарла за моей спиной срубил копейное древко. Спасибо, друг, что едва меня не прикончил. Какой-то англичанин тут же воспользовался тем, что мой щит ушел вниз, и метнул в меня секирку. Тот же хускарл, что меня подставил, меня и выручил: сбил топорик собственным щитом.

Наш клин увяз во вражеских шеренгах. Стало так тесно, что даже топорами приходилось не рубить, а колоть. Шаг, подшаг, толчок, шаг… Мы продавливались через англичан, раздвигая их, как плуг вспахивает землю. Отодвигая камни, разрывая корни, отжимая в стороны… Ступни искали опору между павших, мертвых и еще живых, которые норовили вцепиться в ногу, резануть ножом по щиколотке…

Мой сосед, кажется его зовут Лодин, не уберегся. Закричал, задергался… Его ударили снизу, под кольчугу, в пах. Убийце тут же размозжили лицо ударом ноги и добили, но Лодину уже не помочь. Он выл, истекая кровью, но двигался вместе со всеми, подпертый со четырех сторон, висел, не падая. Древко его копья давило на мою шею, но я не мог его сбросить. Мой меч работал, будто игла швейной машинки. Не так быстро, но так же точно и уверенно. На меня напирали сзади, я давил в спину того, кто впереди, жмурился, когда кровь брызгала в лицо… Шаг, подшаг…

Свобода! Я едва удержал равновесие, когда спина, в которую я упирался, внезапно перестала сопротивляться. Мы второй раз прошли через англичан…

А, чёрт!

Стрелы! Почти в упор!

Я присел, пытаясь укрыться за потяжелевшим щитом, и толчок сзади сшиб меня с ног. Хирдман, который был за мной, тот, что отрубил древко копья, пробившего мой щит, сбил меня с ног… И сам повалился на меня сверху, прошитый сразу несколькими стрелами.

А я хрипел, задыхаясь, упираясь в землю локтями, удерживая стоявший ребром щит. Передо мной — мертвое лицо Лодина, на мне — дергающееся в агонии тело соратника. Он снова спасал меня. Я слышал, как английские стрелы втыкаются в него, прошивая броню. Лучники были где-то близко, может, в каких-нибудь десяти шагах…

Новая тяжесть навалилась на меня. Запахло кровью и мочой. И еще один…

Если бы я не ухитрился поставить щит углом, уже задохнулся бы.

Надо мной, вокруг меня, прямо на мне шел бой. Там убивали и умирали. Рев наших, вопли нортумбрийцев, в которых с каждой минутой все больше ярости и торжества… И, наконец, грозно-яростный отчаянный рёв Рагнара-конунга, перекрывший все прочие звуки. Рев, перешедший в хриплый вой и оборвавшийся.

Мы проиграли. 

Лежать под грудой тел несладко, но выбираться я не спешил. Умереть я еще успею.

Что будет дальше, я примерно представлял. Сейчас победители разберутся с живыми: своим помогут, врагов либо повяжут, либо добьют. Потом часть бойцов во главе с вождем отправится готовиться к празднику победы, а часть под контролем доверенных людей начнет обирать трупы. Рано или поздно очередь дойдет и до моей тушки. И — смотри выше. Либо повяжут, либо добьют. Оба варианта мне как-то не симпатичны.

Что в альтернативе? Собственно, тут вариант только один. Выдать себя за англичанина или их союзника. Недавно у меня уже получилось. Правда, тогда у меня был отменный инструмент для отвода глаз. Золото. Сейчас наличие золота будет минусом, а не плюсом. Безусловный же плюс: я жив и цел. Так что будем ждать и терпеть.

Ждать пришлось долго. Время течет медленно, когда лежишь среди мертвецов и под мертвецами, дышишь с трудом, шевелить можешь только правой рукой, а единственное развлечение — напрягать и расслаблять мышцы, чтобы они не превратились в дерево к тому моменту, когда понадобится действовать. Ах да! Еще у меня была прекрасная возможность слушать стоны и вопли раненых, ощущать холод земли, наслаждаться запахами дерьма и крови и радоваться, что эта кровь — не моя.

Впрочем, вскоре я впал в некое подобие транса и перестал испытывать неудобства. Тело мое напрягалось и расслаблялось практически самостоятельно, а разум пребывал в странном спокойствии. А еще где-то неподалеку был мой Волк. И я знал, что он окажется рядом, когда понадобится.

Время пришло.

— За ноги, Уолли! Тяни его! Тяжелый же кабан! Да аккуратней, штаны ему не порви! Это теперь мои штаны! Га-га!

— Не боишься крысить, Гаррик?

— Что несешь, дурень! Глянь, сколько на нем всего. А ты о каких-то засратых штанах.

Пора. Я жалобно застонал, просипел по-английски:

— Спасите… Ради Христа… Спасите…

— Слышишь, Уолли, мертвый нурман по-человечески заговорил! — Мортус по имени Гаррик снова гоготнул.

— Ради Христа… — слабеющим голосом протянул я. — Братья милосердные…

— Наш, кажись? — предположил Уолли. — Ну-ка давай…

И через минуту моя спина и ребра облегченно вздохнули. И я вместе с ними. Но от активности воздержался. Лежал личиком книзу и постанывал.

— Кровищи-то сколько… — заметил Уолли. — Как он жив, не пойму.

— Не помер, так подохнет, — оптимистично заявил Гаррик. — Давай избавим бедолагу от страданий. Нет, ты глянь, какая у него кольчуга…

— Ради Христа… Помогите… Преподобный Годвин вас отблагодарит…

Меня ухватили за плечо и перевернули на спину.

— Ты кто? — спросил мортус по имени Уолли.

— Милорд Годвин, настоятель, мой дядя послал меня… — прохрипел я как можно жалостливее. — Мой… отблагодарит…

Из-за плеча Уолли выглянула рожа второго мортуса, рожа совершенно разбойничья, надо отметить.

— Уже отблагодарил, — сообщил Гаррик, срезая с моего пояса кошель. — Ах-х-с-с…

Вдоводел в очередной раз оправдал свое имя.

— Ты! Змей! — воскликнул Уолли, хватаясь за нож и очень удачно отшатываясь на удобную для укола дистанцию.

Сам виноват, Уолли. Не оставил мне выбора.

Я приподнялся, чтобы оглядеться. Организм слушался плохо. Еще бы. Несколько часов проваляться практически в неподвижности. Спасибо хоть, правая рука работала и сработала, как надо. Поле боя выглядело… Как поле боя. И так же пахло. Гибель моих «спасителей», похоже, прошла незамеченной. Других собирателей трофеев поблизости не было, да и видимость оставляла желать. Пасмурно. О! Фляжка! С элем! Мечты сбываются.

Промочив горло и восстановив подвижность, я первым делом избавил старину Гаррета и старину Уолли от уже ненужных им вещей. Нескольких кошельков, среди которых был и мой собственный. Учитывая мое нынешнее положение, деньги мне не помешают. Позаимствовал я также рубаху Гаррета. Замерзнуть ему больше не грозило, а мне надо прикрыть кольчугу и выглядеть поскромнее. И еще плащ. Простой, но добротный, явно английской работы. Самое то для маскировки. Шлем — в сумку. Похожу пока с непокрытой головой. Потом подберу что-нибудь характерно английское.